Мостовое предприятие

С-Петербург
июль - август 1880 г.

"В случае необходимости динамит позволяет производить подводные взрывы.
Такое его использование дает превосходные результаты
и не связано с особыми трудностями и материальными затратами."

"Руководство по применению динамита",
Генеральное общество по производству динамита, Париж, 1878 год:

Из «Обзора социально-революционного движения в России», III Отделение, 1879 г.: "Социалисты очень хорошо понимают, что сломить... правительство империи нападением на отдельных слуг престола невозможно... Поэтому все удары их подпольной агитации направлены на главу государства, как на средоточие и источник всякой власти в нашем отечестве, на самодержца, от которого они дерзают требовать... полной передачи власти в руки народа. .. На этом единственном условии они соглашаются не посягать более на священную особу императора.
...Злодейский путь цареубийства действительно может привести к народному восстанию даже в том случае, если бы преступная рука заговорщиков остановилась только на одной жертве своего дикого неистовства."

Из проекта "конституции" Лорис-Меликова: "Реформа податная, дарование прав раскольникам, пересмотр паспортной системы, облегчение крестьянских переселений, преобразование губернских административных учреждений, установление отношений нанимателей к рабочим, наконец, надлежащее руководство периодической печатью, имеющей у нас своеобразное влияние, не подходящее под условия Западной Европы, где пресса является лишь выразительницею общественного мнения, тогда как у нас она влияет на само его формирование..."

М.Т.Лорис-Меликов - Александру II: "Полезно и, по-моему, необходимо, в видах успокоения правильными занятиями возбуждённых умов, жаждущих деятельности, привлекать дворянство, земство и города к участию в таких вопросах, которые близко касаются местных нужд. Участие это желательно не предоставлять выборам самих общественных учреждений, но власть всегда может намечать, из среды их наиболее сведущих и благонадёжных лиц, труды и знания которых не могут не принести при разработке экономических, хозяйственных и финансовых вопросов, по заранее преподанной программе и в её пределах..."

Александр II: "Я...не только не имею намерения дать России конституцию, но и впредь, пока жив, не сделаю этой ошибки.

Нам предлагают, не что иное, как собрание нотаблей Людовика XVI. Не забывайте последствий..."

Александр II: "Благодарю за откровенное изложения твоих мыслей, которые почти во всём согласны с моими собственными. Вижу с удовольствием, что ты вполне понял тяжёлую обузу, которую я на тебя возложил. Да поможет тебе Бог оправдать моё доверие."

Цесаревич Александр - М.Т.Лорис-Меликову,12 апреля 1880 г.: "Слава Богу! Не могу выразить, как я рад, что государь так милостиво и с таким доверием принял Вашу записку, любезный Михаил Тариелович. С огромным удовольствием и радостью прочёл все пометки государя; теперь смело можно идти вперёд и спокойно и настойчиво проводить Вашу программу на счастье дорогой Родины и на несчастье г.г. министров, которых наверно сильно покоробит эта программа и решение государя, да Бог с ними! Поздравляю от души и дай бог хорошее начало вести постоянно все дальше и дальше и чтобы и впредь государь оказывал вам то же доверие".

А.В.Головнин, "Мысли по некоторым предметам законодательства и администрации...": " Реформы опасно.. откладывать, ибо... неудовольствие будет расти... наконец, могут последовать взрывы и, таким образом, консерваторы будут создателями беспорядков."

М.Т.Лорис-Меликов, 1888 г.:"Без всякого затруднения я могу поименовать десяток сановников в Петербурге, которые 8 лет тому назад, играя в дешевый либерализм и свободолюбие, предлагали такие радикальные реформы для нашего отечества... которые, по мнению не только Клемансо, но даже Феликса Пиа, признаются несвоевременными и неприменимыми для республиканской Франции."

Из обзора деятельности департамента полиции с 1 марта 1881 по 20 октября 1894 г.: "После неудавшихся попыток 1879 года, в течение 1880 года в С. - Петербурге начались деятельные приготовления к новому покушению на Священную Особу Государя Императора, а именно, заряд динамита был опущен в Екатерининский канал под Каменный мост, с целью взорвать его во время проезда Его Величества..."

План взрыва Каменного моста был разработан в „простонародном трактире" на совещании, в котором приняли участие Желябов, Меркулов, Пресняков и Тетерка.

Из обвинительного акта по процессу 17-ти: "Весною 1880 г., в г. Одессе и, летом того же года, в С.-Петербурге, приготовлялись два посягательства на жизнь Государя Императора, большая часть участников которых осуждена уже приговорами Особого Присутствия Правительствующего Сената по делам: о злодеянии 1-го марта 1881 г, и о 20 лицах, обвинявшихся в государственных преступлениях. Относительно приготовления в гор. С.-Петербурге, государственный преступник Меркулов объяснил, что катаясь однажды летом 1880 года в лодке с Грачевским, Желябовым, Пресняковым, Баранннковым, Александром Михайловым и Тетеркой, он, Меркулов, слышал происходивший между названными лицами разговор о необходимости заложить динамит под какой-то мост по Гороховой улице с целью посягнуть на жизнь Государя Императора. При этом Баранников, по словам Меркулова, предполагал применить одновременно со взрывом моста и метательные снаряды. Из содержания означенного разговора Меркулов заключил, что покушение было уже решено ранее сего, между упомянутыми лицами.

Государственный преступник Меркулов, давая подробные показания о приготовлениях к цареубийству в гор. С.-Петербурге летом 1880 г., между прочим, объяснил, что в означенное лето ему приходилось несколько раз кататься на лодке с ближайшими участниками упомянутых приготовлений, при чем, однажды, когда он ездил, в лодке с Желябовым, Пресняковым, Тетеркой, Грачевским и Баранниковым, с ними были еще две женщины, из которых одну звали „Христей".

Впоследствии Меркулов видел Желябова, подъехавшего в лодке к пристани близ сада Михайловского Дворца, при чем бывшие с ним в лодке Тетерка и Баранников объяснили Меркулову, что ездили доставать динамит из под моста на Гороховой улице, но безуспешно.

По исследовании дна Екатерининского канала под каменным мостом и близ него, 4 мая и 6 июня 1881 г., были обнаружены 4 гуттаперчевые подушки, наполненные черным динамитом, в количестве около 7 пудов, с запальными стаканами в одной паре подушек.

По осмотре экспертами заключавшегося в подушках черного динамита, между прочим, было установлено, что по химическому своему составу, означенный динамит близко подходит к динамиту, вынутому из мины, которая была заложена под Малую Садовую улицу из лавки Кобозева.

Государственный преступник Макар Тетерка, подтвердив в общих чертах показание Меркулова, присовокупил, что все приготовления к взрыву были окончены и в назначенный день Желябов, при содействии его, Тетерки, должен был произвести взрыв, но к назначенному времени он, Тетерка, по неимении часов, на место свидания не явился, а в тот же самый день в Бозе почивший Государь Император благополучно проследовал на южный берег Крыма."

А.Якимова: "В начале августа...во время проезда царя по мосту по Гороховой улице через Екатерининский канал должны были взорвать мину Желябов с Тетеркой. Мина должна была быть заложена совсем незадолго, за 2—3 дня. потому что это—большой риск заложить мину и провести провода к плоту, на котором происходило полоскание белья.

..Я должна была быть сигнальщицей и издали, завидя царский выезд, пройти по Каменному мосту и этим дать знак Желябову быть готовым ко взрыву."

И.Окладский: "„Думаю, что это было в июле, потому, что в июле я уже был арестован...
За ...два дня я успел купить хорошую лодку... осмотрели мосты Семеновский. Каменный и Красный, при чем я остановился на Каменном, как более удобном по техническим условиям. Во время осмотра мостов а пояснил ему, что динамит должен находиться в герметически закрытых резиновых подушках, из которых будут выходить провода, указал место, где будут спрятаны выходящие из воды концы проводов, и что перед царским проездом мы приедем на лодке, я выну провода, сделаю соединение с батареей и прибором Румкорфа и дам ему их в руки, как это было в Александровске.
Предварительная работа будет заключаться только в опускании подушек в воду под мостом и отводе проводов к назначенному месту, при чем я сказал Желябову, что в день проезда необходимо будет рано утром произвести испытание проводов путем электрических приборов, чтобы заранее быть убежденными в их исправности и чтобы не повторилась александровская неудача, а после испытания нужно быть в уверенности, что повреждений в минировании не должно быть, потому что в день проезда речная полиция прекращает движение барж по каналам и рекам".

В.Н.Фигнер: "В Екатерининский канал, на Гороховой улице, под Каменный мост были опущены гуттаперчевые подушки, наполненные динамитом. Баранников и Желябов ночью погрузили эти подушки в воду с тем, чтоб при проезде царя по этому мосту произвести взрыв, совершить это посредством электрической батареи должен был рабочий Тетерка. Недалеко по набережной был маленький помост; на нем Тетерка должен был мыть картофель; под ним, в корзинке, была скрыта батарея. Не предусмотрели, что у Тетерки не было часов; к моменту приезда царя по мосту он опоздал... "

Эксперты, исследовавшие дно канала после обнаружения мины 6 июня 1881 г.: "Укупорка запалов была настолько удовлетворительна, что весь заряд оставался сухим в течение года".

А.Баранников, из протокола дознания, май 1881 г.: "В 1880 г. в июне или июле принимал участие в заложении динамита под мостом на Гороховой улице (названия моста не помню); динамит этот предполагалось взорвать во время проезда через мост покойного государя. После того как покушение это не удалось, я вместе с несколькими другими лицами пытался заложенный динамит вытащить, но безуспешно. Сотрудников своих при заложении и вытаскивании заряда, а также и лиц, с которыми по этому делу переговаривал, назвать не желаю.

Предъявленные мне два якоря (кошки) похожи на те, которыми мы вытаскивали из-под моста динамит."

В.Н.Фигнер: "В это время на Гороховой улице, под Каменным мостом, шли новые приготовления к покушению на жизнь Александра II. Подробности тогда мне не были известны.
Подобно взрыву в Зимнем дворце, это дело хранилось в строгой тайне и было в ведении нашей «Распорядительной комиссии». Я знала одно, что подготовляется взрыв при проезде царя, и на этот раз из-под воды.
Так как я знала, что в известные часы царь проезжает к Царскосельскому вокзалу, то однажды пошла этому пути и действительно встретила коляску с императором. Мне хотелось хоть раз в жизни увидеть человека, который имел такое роковое значение для нашей партии. Ни раньше, ни после этого я не видала его.
Кажется, это был последний проезд его по этому пути, так как вслед за тем он отправился в Крым и не возвращался в Петербург до глубокой осени. Покушение не состоялось."

А.Желябов: "Что же делать. Примемся за исполнение следующей задачи."

Из заметок о процессе 16-ти: "О мостовом предприятии Михайлов сделал об'яснение в таком смысле, что непосредственного участи закладке мины и технических работах не принимал. Он опровергал показания Меркулова допросом Тетерки и других товарищей и сопоставлением противоречивых об'яснений самого Меркулова. В конце следствия по этому делу, когда первоприсутствующий хотел уже удалить подсудимых, Михайлов заявил, что он опровергал Меркулова, не желая приписывать себе чужого риску и чужих усилий, но считает долгом об'явить, что о приготовлении покушения он знал. Несмотря на такое заявление, суд по этому делу его оправдал."

А.Якимова: "Пробовали достать мины вскоре после того, как узнали, что царь не поедет. Приблизительно, вероятно, тоже в сентябре, не позднее сентября. Этого я не знаю, но эта проба была. Собственно, в этом деле под Каменным мостом принимал участие и Меркулов.
Чтобы динамит сохранить и чтобы какого-нибудь случайного несчастья не было."

Александр. Царское Село, 17 июля 1880 г.

АКТ

Тысяча восемьсот восьмидесятого года шестого июля в три часа пополудни, в походной церкви Царскосельского дворца его величество император всероссийский Александр Николаевич соизволил вторично вступить в законный брак с фрейлиной, княжной Екатериной Михайловной Долгорукой.

Мы, нижеподписавшиеся, бывшие свидетелями бракосочетания, составили настоящий акт и подтверждаем его нашими подписями, 6-го июля 1880 года.

Генерал-адъютант граф Александр Владимирович Адлерберг.

Генерал-адъютант Эдуард Трофимович Баранов.

Генерал-адъютант Александр Михайлович Рылеев.

Обряд бракосочетания был совершен протоиереем церкви Зимнего дворца Ксенофонтом Яковлевичем Никольским.

Александр II - М.Т.Лорис-Меликову, 16 июля: "Я знаю, что ты мне предан. Впредь ты должен быть также предан моей жене и моим детям. Лучше других ты знаешь, что жизнь моя подвергается постоянной опасности. Я могу быть завтра убит. Когда меня больше не будет, не покидай этих, столь дорогих для меня лиц. Я надеюсь на тебя, Михаил Тариелович".

М.Т.Лорис-Меликов - цесаревичу Александру, 31 июля: "Дело нигилистов находится в том же положении, в каком оно было во время недавнего пребывания вашего высочества в Царском. Активных действий, за исключением одного случая, хотя и не проявляется, но самое это затишье побуждает нас усугублять надзор. Недавно произведено в Петербурге четыре весьма важных ареста. Одна из задержанных - дочь отставного гвардейского ротмистра Дурново...
В захваченных у Дурново бумагах имеется указание на отправленный с нею печатный станок...
При ней же найден устав федерального общества "Земля и Воля"...
Второй арестованный Захарченко взят на Литейном, вместе с гражданской женой еврейкой Рубанчик. Захарченко сознался уже, что работал в подкопе..."

Л.Гартман, письмо из Лондона, 30 октября:" Вчера я достиг высшего, чего желал: я заключил условие с „Central News"  — Лондонское телеграфное агентство, по коему я обязываюсь доставлять ему новости о России. Минимум платы за- всякое сообщение (без определения размеров) 2 фунта = 20 руб., максимум 50 фун. = 500 руб. Последнюю сумму мне вчера предлагали за сообщение: „умер ли царь и отравлен ли он?"...Теперь здесь говорят только о болезни царя, о его женитьбе, об отравлении и смерти его. Если он еще не околеет ко времени получения этого известия, т.-е. этого письма, напишите мне телеграмму о всяком случае с ним и пишите, не теряя момента. Вот кабы нашелся человек у вас, чтобы ссужал вам деньгу на телеграммы, я бы возвращал деньги аккуратно, а писать телеграммы можно и иносказательно.
Этим вы дали бы мне громадную силу в руки, силу нигилиста, о существования силы у которого запад и не воображал. Ниже вы убедитесь, что запад изменил свое мнение. Все почти английские газеты, не исключая и либеральных, переменили свой тон и высказывают к нигилистам свое уважение.
Ведь ваше пособие сделало уже до сей поры так много, что ко мне приходят чуть не каждый день те или другие крупные лица выслушивать мое мнение о России. Как лицо, враждебное власти русской, я мог скорее всего не получить доверия к своему суждению, но вышло иначе: я никогда не высказывал утвердительно того, что составляло предположение, никогда не рисковал правдою, и мне верят теперь. Не проходит дня, чтоб в той или другой анг[лийской] газете не было моего заявления, моей статьи, ссылки на меня и пр. Но наибольше всего их не в либеральных газетах.

Свою задачу здесь на западе я понимаю так: достигнуть расположения западного общества в наибольшей степени в пользу нашу. Этим мы будем при консервативном министерстве влиять на англ[ийский] парламент и отношения Англии к России. Наконец — доставить вам деньги и деньги. Задача эта вполне осуществимая. Мое положение, в коем я так же мало виноват, к[а]к много популярен, допускает сделать это. В Америку я еду в конце ноября. Вернусь в январе и поеду по английским провинциям для агитации.

Да, не теряйте из виду, что не одни „наши" события важны для меня, но и вообще события в России. Вот напр., телеграмма о падении Л[орис] - Мел[икова] или ослаблении его влияния дала бы мне, во-первых, силу человека, тонко знающего Россию, имеющего связи с самыми секретными непроницаемыми углами рус[ской] администрации и, во 2-х, авторитета в суждении о России. В крупных суммах из Америки, из Англии и Франции я безусловно уверен.

Высшую степень важности имело для меня ваше сообщение о шпионах. Поверите ли: мне выпадает счастливая доля уличить рус[ское] пр[авительст]во в деле с динамит[ом| на N. W. жел. дороге. Трохгейм главный оператор дела. Несчастное обстоятельство —12 окт[ября] „Berliner Tag[e]blatt" опубликовал, что ему достоверно известно, что это дело рус[ского] пр[авительс]тва Это было перепечатано и в лондонской „Globe" и Трохгейм 16 окт[ября] бежал из Лондона. Ваши сообщения я передал в лонд[онскую] полицию. Для поисков Трохгейма отправлены шпионы во все европейск[ие] госуд[арст]ва, в Америку, в Россию. С Трохг[еймом] я был знаком лично с июля м[еся]ца. Я знал его не к[а]к шпиона, а к[а]к желающего меня выдать, желающего быть шпионом. Он не мог быть мне вредным: ибо шит белыми нитками и глуп невероятно.  ...Замечательно, что факты, к[ото]рые я наблюдал и к[ото]рые я получил от вас, я передал лондонскому префекту. Все газеты Лондонские знают эти факты, знают, что они от меня, но не публикуют их из опасения вреда делу.

...Массы улик против рус[ского] пр[авительст]ва. Все они безусловно убеждают в том, что рус[ское] пр[авительст]во в лице Трохгейма есть делец дела с динамитом на N. W. жел. дор., но для формального обвинения фактов еще недостаточно. Я сильно занят этим делом. Знакомство мое с Трохгеймом для меня выгодно: он мне и открыл дело благодаря своей глупости, болтливости, где сквозят белые нитки.

Вчера получил я от Рошфора письмо, в ответ на мое к нему Он предлагает свои услуги, чтобы теперь же открыть при редакции L'lntransigeant бюро для продажи брошюр, фотографий и биографий в пользу русских социалистов, сосланных и заключенных. Он сам выпустит в продажу первый — свою брошюру, посвятив ее этому делу.

Рошфор желал бы иметь от Исп. Ком-та специальное [поручение] по устройству бюро для продажи бр[ошюр] и пр. и сбора пожертвований, желал бы иметь специальное письмо к себе от Исп. Ком."

Ген.Киреев, 1880 г: "Страшно как много евреев в нигилистах..."

Александр II, именной указ от 6 августа 1880 г. "О закрытии Верховной Распорядительной Комиссии и упразднении III отделения Собственной ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Канцелярии" :

Вследствие сего,...Мы признали за благо:

1) Верховную Распорядительную Комиссию закрыть, с передачею дел оной в Министерство Внутренних Дел.

2) III отделение Собственной нашей Канцелярии упразднить, с передачей дел оного в ведение Министерства Внутренних Дел, образовав особый, для заведования ими в составе Министерства Внутренних Дел, Департамента Государственной Полиции, впредь до возможности полного слияния высшего заведования полициею в Государстве в одно учреждение упомянутого Министерства.

3) Заведование Корпусом Жандармов возложить на Министра Внутренних Дел на правах Шефа Жандармов.

4) Министру Внутренних Дел предоставить завершение возбужденных Верховною Распорядительною Комиссиею вопросов, с правом приглашать для сего, в особые совещания, членов закрываемой Комиссии.

"Вестник Европы", 1880, № 3 : "Смутная эпоха, какой еще никогда не переживала Россия, едва кончилась, а между тем правительство признает возможным и необходимым приступить к закрытию учреждения, невредимо пережившего эру реформ и внутреннего мира.
История, воздаст хвалу в весьма разной степени верховной распорядительной комиссии, сделавшей себя и лишнею ранее даже полугодия, и третьему отделению, которому для той же цели было недостаточно и полувека".

Р.Фадеев: "У нас найдется немало людей (сам я знаю нескольких), хотя и не терпящих наших революционеров, но тем не менее знакомых с некоторыми из них... даже попадавших случайно на их собрания, и все же не выдающих того, что знают. Если бы, эти люди «имели какой-нибудь простор действий, какую-либо свободу общественной группировки, они стали бы вс разоблачения этого писателя и сверившись с собственным опытом, пришел к убеждению, что наш нигилизм дело напускное, иноземное, направленное внешними и внутренними врагами исключительно к ослаблению России; что, узнав это раз, он не может оставаться безучастным к подобному явлению; убедившись же, как бывший заговорщик, в недостаточности правительственных средств для искоренения зла, предлагает учредить общество, которое разоблачило и убило бы нравственно шайку нигилистов в глазах России".

П.А.Кропоткин: "Для охраны царя была основана тайная лига. Офицеров различных чинов соблазняли тройным жалованьем вступать в эту лигу и исполнять в ней добровольную роль шпионов, следящих за различными классами общества.

Еще более тайная организация — "Священная дружина"— основалась в то же время с Владимиром Александровичем, братом царя, во главе, чтобы бороться с революционерами всякими средствами — между прочим, убийством тех эмигрантов, которых считали вождями недавних заговоров. Я был в числе намеченных лиц. Владимир резко порицал офицеров, членов лиги, за трусость и выражал сожаление, что среди них нет никого, который взялся бы убить таких эмигрантов. "

Учредители тайной антисоциалистической лиги: "Мы торжественно поклялись, что никто и никогда не узнает наших имен... Мы основали лигу, род ассоциации, управляемой тайно и неизвестной даже полиции, которой, впрочем, и без того многое остается неизвестным». У учредителей, есть одно драгоценное преимущество: «Полиции бегут нигилисты, нас они не знают и принимают за своих собратьев".

М.Т.Лорис-Меликов - цесаревичу Александру, 31 июля 1880 г.: "...На исцеление людей, заразившихся социальными идеями, не только трудно, но и невозможно рассчитывать. Фанатизм их превосходит всякое вероятие; ложные учения, которыми они проникнуты, возведены у них в верования, способные довести их до полного самопожертвования и даже до своего рода мученичества."

Александр II - цесаревичу Александру, 9 ноября : "Дорогой Саша!

В случае моей смерти поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с первого дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, заставляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком.

При жизни моей жены наши дети должны оставаться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, я желаю, чтобы их опекуном был назначен генерал Рылеев или другое лицо по его выбору и с твоего согласия.

Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким образом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недвижимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имущество никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состояние, и между нами было условлено, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено между нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей."

Д.А.Милютин: "Никогда еще  не было представлено столько безграничного произвола администрации и полиции. Но одними этими полицейскими мерами, террором и насилием едва ли можно прекратить революционную подпольную работу... Трудно искоренить зло, когда ни в одном слое общества правительство не находит ни сочувствия к себе, ни искренней поддержки..."

10 июня в Петропавловской крепости состоялось свидание Гольденберга с Зунделевичем. Оно проходило в присутствии представителя прокуратуры. Зунделевичу удалось разъяснить Гольденбергу, что все обещания и разговоры властей были сплошным обманом и делались с целью вымогательства показаний, которые будут использованы против народовольцев для лишения их жизни или отправки на каторгу. 

Во время прогулки Гольденберг выбрасывает во дворе крепости записки на бумажках от мундштуков папирос, где доказывает товарищам, что он не предатель. 

Г.Гольденберг, из предсмертной записки: "Друзья, не клеймите меня, поверьте, я три раза отдавал вам и делу, жизнь, верьте, что я тот же честный и искренний Гришка.

Друзья мои, не клеймите и не позорьте меня именем предателя; если я сделался жертвою обмана, то вы — жертвы моей глупости. Я — тот же ваш честный и всей душой вам преданный Гришка. Мыслью о вас и любовью к вам я живу 6 лет, живу и теперь...

Из "Исповеди": Друзья, приятели, товарищи, знакомые и незнакомые честные люди всего мира...

В силу своей доверчивости к людям, в силу сентиментального проклятого характера... Он мне говорил, что выйдет на свободу, и я, увлекшись любовью к товарищам и желая им передать мой привет, называл фамилии, и те были арестованы..."

15 июля 1880 года Гольденберг повесился в камере Петропавловской крепости и был похоронен на Преображенском кладбище.

Александр II: "Очень жаль!"

Л.А.Тихомиров: "ИК воображал в 2—3 года довести монархию до капитуляции именно путем террористического „штурма".  

М.Н.Ошанина: "По вопросу о терроре среди народовольцев разногласий почти не было, но чем дальше, тем становилось яснее, что из-за террора страдают все остальные отрасли деятельности. Тогда от времени до времени поднимались голоса, требовавшие уделения больших сил на организацию и пропаганду. В сущности никто не протестовал против справедливости этих требований, и всякий хотел бы, чтобы террор не поглощал столько сил. Но на практике это оказывалось невозможным. На террор шло столько сил потому, что без этого его вовсе не было бы." 

С.Ширяев: "Красный террор Исполнительного комитета был лишь ответом на белый террор правительства. Не будь последнего, не было бы и первого".

А.И.Дворжицкий: "Тяжело было жить в ту пору в столице. В это время стало появляться на улицах значительное число молодежи обоего пола в своеобразных костюмах с палками. Ходили они по три, по четыре в ряд, поглядывая на публику нагло, вызывающе, не уступая никому дороги; на замечания полиции они обыкновенно отвечали угрозами идти жаловаться графу Лорис-Меликову; тем же чинам полиции, которые докладывали исправляющему должность градоначальника генералу Федорову о неприличном поведении упомянутой молодежи, он обыкновенно отвечал: «пусть гуляют!»

Несмотря на подобное явление в Петербурге, обыски и аресты стали производиться все реже и реже, а за подозрительными лицами приказано было только следить. Это выслеживание целыми месяцами нередко кончалось тем, что преступники, заметив за собою надзор, скрывались и потом с трудом, да и то не всегда, удавалось напасть на их след.

В 1880 году, по возвращении из Ливадии в Петербург, государя императора, я получил от графа Лорис-Меликова приказание по-прежнему сопровождать всюду государя, но не задерживать более на улицах лиц, кажущихся подозрительными, во избежание возбуждения неудовольствия публики. Не знаю, были ли какие-нибудь другие основания, кроме опасения неудовольствия публики, для отдачи подобного приказания, но, по-видимому, значение этого приказания разделял и покойный император, так как, после возвращения из Ливадии, его величество безусловно прекратил распросы о встречаемых, подозрительных личностях. Это странное распоряжение казалось для меня и тогда непонятным.

Сопровождая государя, я по-прежнему замечал, ,что где бы его величество ни останавливался, тотчас являлись сомнительные личности. О всем замеченном я постоянно докладывал градоначальнику, который на заявления мои относительно кажущихся мне подозрительными лиц каждый раз отвечал одно и то же: «что ж такое, если гуляют смирно, то пусть гуляют, об этих личностях я имею сведения».

Л.С.Маков, министр внутренних дел: "Нынче опять голод и опять нет заработков — тут хоть кого взорвет! Вот где корень зла."

М.Т.Лорис-Меликов - Александру II, 20.09.1880: "Настоящий вопрос не может не озабочивать меня, так как в некоторых губерниях неурожаи повторяются несколько лет сряду, и при новом недороде хлебов положение может осложниться, повлияв на успешное поступление податей и угрожая, при подстрекательстве неблагонадежных людей, беспорядками в крестьянском населении."

"Народная воля", № 3, январь 1880 г.: "...Не только общество и народ остаются праздными зрителями борьбы, но даже сами социалисты часто склонны взваливать этот страшный поединок на плечи одного Исполнительного комитета. ..Такое положение вещей не может затянуться надолго: либо слетит правительство, либо будет раздавлен комитет, а затем и вся партия."