Толмачев И. прот. Практическая гомилетика - Недели Триоди Постной(1 том)

Семинарская и святоотеческая библиотеки

б) Что побудило Пилата, вопреки своим убеждениям, осудить Иисуса Христа на ужаснейшую смерть?
Страх перед народом: он теперь имел покой, пожертвовав одним человеком.
Страх перед Кесарем, который мог лишить его должности и перед которым он был уже оклеветан.
Попущение Божие. Сын Божий, поистане, должен был умереть за народ, за человечество, за грехи всего мира!
в) Ничтожность обвинений.
а) Спаситель, обвиненный и осужденный в измене царской власти, никогда не помышлял ? земном царстве. Он скрывался, когда хотели провозгласить Его царем. “Воздадите кесарева кесареви.” “Царство мое несть от мира сего.” He воинами Он окружал себя, a учениками, которых Он приготовлял к мирному учительству и пастырству.
Это было особенное Божье попущение, что Спаситель был осужден за мнимое преступление, которое народ предполагал в Нем, к которому хотели принудить Его и против которого Христос так ясно высказался.
б) Но Он, действительно, есть и был Царь в высшем смысле, Царь сердец.
Уже тогда Он управлял душами всех благочестивых и жаждавших спасения израильтян. Неисчислимое множество мучеников во всех странах шли за Heгo на смерть. Многие тысячи миллионов душ повиновались и повинуются Ему. При взгляде на крест уже бесконечно многие обратились и исправились. В настоящий день христиане всего мира вспоминают Его, лобзают Его язвы и крест. Всем царям земным вместе никогда не было оказано столько почестей, сколько голгофскому Страдальцу в один только день страстной пятницы.
Мы уничтожаем приговор, постановленный Пилатом, и взываем при взгляде на крест: “радуйся, Великий Царь, Царь наших сердец!”
3. Многими людьми Иисус Христос осуждается за то, что был распят.
Многие, к сожалению, очень многие люди, называющиеся христианами, осуждают и ныне еще Спасителя за то, что Он был распят. Крест для них соблазн. Они не могут взирать на него без смятения в уме, без жалости в сердце. He co всеми христианами бывает так, так же как и не все иудеи осуждали Господа за богохульство, и не все язычники — за измену царской власти.
а) Высокомерный и надменный человек думает и говорит: “Распятый нищий Христос — не мой идеал. Если бы Он явился с царской пышностью и грозным могуществом, сокрушил своих врагов, тогда я уверовал бы в Heгo. Ho в уничиженного, смиренного, распятого Спасителя я не верю.” Уничтожаем немедленно такой приговор. Где без креста люди низкие и угнетенные нашли бы Спасителя? Кто другой, как не Распятый, мог бы привести гордую душу человеческую к подчинению Богу!
Истинное самотвержение в том и заключается, что Бог должен был умереть за наши грехи и т. д.
б) Люди плотоугодливые, чувственные, невоздержные и нецеломудренные говорят: “Распятый Христос не в нашем вкусе. Он пил желчь и уксус, a мы любим опьяняющие напитки. Он терпел нужду, постился, голодал, a мы любим изысканныяе яства. Он предал плоть Свою на распятие, a мы желаем сохранить плотские похоти и поддерживать их, питать и нежить свою плоть.”
Но уничтожаем и этот приговор, исходящий от плоти, и говорим: “как иначе могли бы быть искуплены чувственные люди, как иначе могли бы души освободиться от власти плоти, как не через крест?”
Теперь крест сильно увещевает: “как можешь ты нежить плоть, когда Иисус Христос предал ее на распятие, искупил тебя Своей бесценной кровью? Без креста мир представил бы потрясающее зрелище. He существовало бы более никакой чести. О целомудрии, девстве, чистоте нравов, скромности, благопристойности и благовоспитанности не было бы и помину. Тысячи душ Спаситель удерживает своим скипетром — крестом на прямом пути, a совратившихся снова приводит к покаянию: Он должен иметь могущественную власть; Он истинный Царь и Сын Божий.”
в) Люди земнолюбивые и любостяжательные говорят:
“Ряспятый Христос не в нашем духе и вкусе. Мы презираем Его. Должны ли мы отрывать взор свой от близкой и любимой нами земли и устремлять его ко кресту, a оттуда к отдаленному небу? Христос так беден и оставил только единственную одежду!”
Уничтожая этот приговор, мы, верующие христиане, говорим: “погружение в землю недостойно человека. Тот поистине есть Мессия, Который имеет власть отторгнуть от земли сердца столь многих людей. Наше отечество — на небе, a так как Распятый направляет наши взоры вверх на крест и к горней высоте, то Он наш вождь и Предтеча к небу, наш Искупитель, Царь, Спаситель и Бог!
Заключение. Иисус Христос есть воистину Сын Божий, наш Царь и Искупитель. Будем избегать грехов, чтобы вторично не распинать Его!

Тема VII.
“Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?” (Лук. 22:48)?
Co скорбью и слезами воспоминаем мы ныне Господа нашего Иисуса Христа, беззаконно преданного и претерпевшего невыразимые страдания и позорную смерть. Скорбь наполняет нас потому, что Он должен был пострадать и умереть за наши грехи; но вместе с скорбью мы исполняемся и надеждой, потому что через смерть Его мы опять обрели жизнь.
Но воспоминая ? страданиях Господа, мы думаем также и об Его врагах, вознесших Его на крест, особенно ? том из них, который послужил ближайшей причиной Его смерти, именно об Иуде предателе. Остановимся на этом сыне погибельном, сделавшемся притчей между людьми. Пример его весьма поучителен для нас.

Глубочайшее падение предателя Иуды.
1. Он допустил развиться в ceбе дурной наклонности.
Евангелие не говорит, что Иуда с самого начала был человеком испорченным. Он, конечно, как и другие, ожидал Мессии и присоединился к Нему. Спаситель сделал его апостолом! He домогались ли сыновья Заведеевы первых мест в новом царстве? He был ли Фома из числа тех, которые с трудом приходят к вере? He желали ли все апостолы земного царства Мессии?
Иуда допустил только этой мысли более других возобладать собой. Его настроение было очень оземленное; он домогался наживы и имущества; его мучил дух сребролюбия. Этой дурной наклонности он допустил в себе более и более развиваться и укрепляться.
а) Из учения Спасителя открывалось все яснее и очевиднее, что Он желал основать не земное, но духовное царство, — царство любви, смирения и отвержения. Такие истины не могли нравиться сребролюбивому Иуде, и он становился равнодущнее к Господу. Он держался Иисуса, но не ради Иисуса. Он хотел служить двум господам: Богу и мамоне, и по временам вознаграждал себя, нося кошелек с деньгами для бедных. Он “был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали” (Иоан. 12:6).
Таких людей много и они вездесущи!
б) Когда незадолго до предательства Мария помазала Господа миром, Иуда счел это помазание за безрассудную трату денег. Он говорил с озлоблением: “для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?” (Иоан. 12:5) Спаситель отвечал: “оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда” (Иоан. 12:7-8). Такой поразительно величественный ответ должен был огорчить Иуду, сердце которого с этого времени более и более охлаждалось к Спасителю.
Такие Иуды есть “всегда и везде.” Они не хотят ничего делать для Бога и для Богослужения; они говорят ? бедных, ? которых они именно менее всего думают!
в) Ненависть архиереев и фарисеев к Спасителю возрастала все сильнее и открытее. Решено было убить Господа. Но днем не могли схватить Его, a Его ночное пребывание было неизвестно. “О, если бы только узнать об этом!” возглашали они. Тогда “во время вечери … диавол … вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его” (Иоан. 13:2).
Решимость Иуды еще не созрела; он не думал ни ? каких дурных последствиях для Господа, он хотел только получить побольше денег и вступил в переговоры. “Что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников” (Мат. 26:15).
Иуда и до ныне стоит не одиноким в мире. Тысячи людей ради ничтожной суммы готовы тотчас продать и своего Бога, и свою веру, и свою честь, и все святое. Деньги и имущество для многих выше всего!
2. Многие обстоятельства, внутренние и внешние, понуждали его к ужасному предательству.
Какие?
а) Спаситель видел его насквозь.
В иерусалимской горнице, в святом кругу, вкушали пасхального агнца. Спаситель сказал: “один от вас предаст Меня” (Иоан. 13:21). “Тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам” (Иоан. 13:26). “Что делаешь, делай скорее.” (Иоан. 13:27). Если бы Иуда тут же пал в ноги Спасителя и исповедал свою вину; то ему было бы прощено. Но он подумал: “я узнан! Иисус проник в мой замысел. Честь моя пред соапостолами потеряна. Ее не спасти более.” И он отправился к иудейским первосвященникам, чтобы предать Господа. (Очень вероятно, что он вкушал только ветхозаветного пасхального агнца, но не принимал участия в евхаристии).
Так бывает и ныне. Иной вор, увидев себя открытым, становится убийцей! Иной сребролюбец, похотник и любостяжательный делается в полном смысле негодяем не прежде, чем когда увидит себя узнанным и лишенным чести!
б) Получение денег.
Когда Иуда имел их в руках, он был этим связан, связан также и своим словом. Он мог бы еще всегда отказаться от своего злого умысла, но полученная награда делала это для него невозможным.
Так бывает и теперь. Иной со страхом и трепетом совершает убийство потому что связал себя словом, данным другому. Другой похвастался в обществе своей способностью к преступлению и совершил его потому только, что хотел сдержать слово. Иной принял грешную награду прежде греха, и совершил грех, потому что имел уже в руках награду.
в) От злого умысла не далеко и до самого дела.
В Иуде, конечно, происходила тяжелая, внутренняя борьба. На одной стороне стоял Иисус, учитель, друг, благодетель. “Могу ли я предать Его?” На другой стороне подстрекало данное слово и серебро. Наконец была глубокая ночь, и злобное сердце должно было решиться. Решение пришло с мыслью: “не велика важность если я и укажу, где Господь!” Такие отговорки — не редки. Примеры.
Между тем, Спаситель претерпевал уже страдания в Гефсиманском саду. Какие?
Наконец Он сказал: “встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня” (Мат. 26:46). Тут явился Иуда со словами: “радуйся, Равви! И поцеловал Его” (Мат. 26:49). “Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?” (Лук. 22:48). Теперь дело было совершено. Иисуса схватили и повели к первому допросу.
3. Следствия предательства привели его к отчаянию.
Ужасна была остальная часть ночи для Спасителя. Что, где и как Он выстрадал? Но страдал и Иуда. Как терзает совесть после совершенного злодеяния? Во сколько крат ночь тогда мучительнее и длинее дня? Однако же он еще надеялся, что дело не примет слишком худого оборота: но его надежда была напрасна.
а) Ночной допрос y первосвященника окончился осуждением Спасителя в богохульстве.
Он содержался под стражей, как преступник. Увеличились страдания Господа, усилилось и раскаяние Иуды. “Что я сделал?” Если бы он, подобно Петру, приблизился со слезами к своему Искупителю, то Господь простил бы его. Но кто охотно признает себя виновным? Как часто гордость удерживает человека в сознании своей вины пред оскорблением?
Иуда возлагал еще некоторую надежду на Пилата, который один мог судить и осуждать.
б) Но вскоре Иуда увидел себя обманутым.
Архиереи и фарисеи, вместе с безумной толпой, настойчиво требовали перед Пилатом смерти Спасителя. Все попытки Пилата были напрасны. По малодушию и слабости он подписал смертный приговор. До смертных мук довел величайшего Праведника Иуда!
Вот куда могут завести дурные наклонности, если над ними не бодрствуют!
в) Теперь Иуда хотел по крайней мере отказаться от награды за предательство.
Мучимый утрызениями совести, он отправился к своим сообщникам и, явившись к ним, с невыразимым отчаянием сказал: “согрешил я, предав кровь невинную.” “Что нам до того?” отвечали ему архиереи и старейшины, “смотри сам” (Мат. 27:3-5). Тогда он бросил сребренники в храме и повесился. Но веревка оборвалась, он упал и “когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его” (Деян. 1:18). Холодный и насмешливый ответ тех, которые платили деньги, но теперь отказывались от них, превратил раскаяние Иуды в отчаяние.
Если бы Иуда, хотя бы теперь с раскаянием приблизился к Господу, висевшему уже на кресте, то ему было бы прощено. Но диавол возымел над ним полную власть. Его душа погибла, погибла навеки!
Заключение. Многие, очень многие стоят на той же степени греха, на которой стоял и Иуда, решившийся предать Спасителя. Утратив свою честь перед Богом и людьми, они самыми обстоятельствами вынуждаются на греховное иго, отвергают веру и все святое.
От такого состояния до отчаяния Иуды — один шаг. He дай Бог никому дойти до него!

Тема VIII.
“Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною” (Мат. 16:24).
Нас постигают на земле различные страдания, и должны постигать. Без страданий, живя в одном счастьи и радости, мы забыли бы Бога, не были бы очищены и способны для неба. Coxa должна разрезать пахотную ниву, буря потрясать дерево, и неблагоприятной погоде полезно иногда пронестись над засеянными полями. Молотильщик бьет по снопу, чтобы добыть зерно, садовник обрезает деревья, чтобы они не засыхали и лучше росли; кузнец раскаляет и ударяет молотом железо, чтобы оно окрепло и т. д. Так и Бог должен иной раз поражать нас страданиями, которые для нас очень полезны и спасительны. A чтобы через них, действительно, достигалась Божья цель, для этого мы должны переносить их с терпением, душевной крепостью и покаянным настроением. Но всегда ли мы в состоянии так относиться к страданиям? Что нас ободрит в них и что поможет нам перенести их? Прежде всего — страстная пятница и то, что совершилось в эту пятницу.

Страстная Пятница воспоминаниями мучений Спасителя ободряет нас к христианскому терпению и крестоношению.
Посмотрим на:
1. Внешние или физические страдания Спасителя.
а) Что терпел Он?
О Его страданиях мы давно уже все знаем; но ныне мы должны ясно их припомнить и запечатлеть в сердце. В последнюю ночь и в последний день все возможные страдания обрушились на Него с самой ужасной силой. Он был связан, подвергался бичеваниям, заушениям, оплеваниям. Терновый венец на главе; несение креста на Голгофу, распятие на кресте; висение на кресте всей тяжестью тела на израненных частях рук и ног; мучительная жажда, невозможность переменить или облегчить свое положение! Поистине, ни один еще человек не терпел таких невыносимо ужасных страданий. Без содрагания, сострадания и слез невозможно ? них думать!
б) Что мы иной раз должны претерпевать?
Там — потери, лишения, недостаток денег, затруднения, нищету; здесь — зной, холод, усталость, голод, жажду. Иногда мучит нездоровье, тоска, множество телесных болезней, и почти всюду ужас смерти. Часто человек не имеет никаких справедливых оснований жаловаться на страдания и болезни, которые от него же самого происходят, но он жалуется и из-за этого только усиливает тяжесть своего положения. Зачастую над отдельными лицами и целыми семействами разражаются действительные и поразительные несчастья.
в) Как мы должны переносить эти и подобныя страдания?
Так, как Христос: с терпением и преданностью Божьей воле. “Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною” (Лук.9:23). Христос пошел вперед; мы, Его ученики, должны Ему последовать. Он пострадал невинно, мы виновно. Крестом Он отверз небо, за Ним и мы можем восходить туда крестным путем. Небо должно достигатъся борьбой, молитвой и терпением.
Страдания Христовы сильно укрепляют христианские сердца в терпении. С терпением легче идти тернистым путем.
2. Внутренние или душевные страдания Спасителя.
Они были y Иисуса Христа и бывают y чувствительных людей более, чем у черствых сердцем.
а) Откуда они происходят y людей?
Внутренне огорчают: преследования, насмешки, издевательства, клеветы со стороны ближних. Враждебное расположение других, их ненависть, зависть, злорадство и зложелательство причиняют нам сильное горе.Будто обоюдоострый меч пронзает душу, когда облагодетельствованные нами оказываются неблагодарными, обращают полученное ими добро во зло и отплачивают злом. Скорбь наша еще более увеличивается, когда все вышеуказанное мы испытываем от самых близких к нам: сыновей, дочерей, братьев, сестер. О, как много горя причиняют люди людям, особенно лучшим! Того не верит ни в какого диавола в аду, должен удостоверять люди в демонском обличье, которые ходят по земле.
б) Как мы должны переносить их?
He только с терпением, но и со спокойным духом, кротостью и великодушием. Христианин должен снисходить, прощать и воздавать добром за зло. Град ругательств нужно стряхивать, как снежные хлопья. Сквозь бурю злословия и клеветы нужно пробегать так же спокойно, как спокойно солнце и луна совершают свое течение на небе, когда собаки лают на них с земли.
в) Как Спаситель в этих страданиях предшествовал нам?
Он предан был другом, оставлен своими апостолами, неправедно обвинен архиереями и фарисеями сначала в богохульстве, потом в возмущении народа. Судья был слаб, a его солдаты и слуги издевались над невинным Страдальцем. Весь почти народ считал Его виновным. Когда вели Его по улицам многолюдного города — из каждых почти уст исходили ругательства на Heгo, на всех почти лицах выражались насмешки над Ним. Только некоторые женщины сострадали Ему. Даже и на кресте не умолкали ругательства врагов, дышавших к Нему ненавистью и мщением.
A Он? Он “будучи злословим, … не злословил взаимно; страдая, не угрожал” (1 Пет. 2:23). Он молил Отца ? прощении Своих мучителей. Он пролил кровь за искупление осудившего Его рода человеческого. Такому величию Его души должны п?следовать и мы. Небо достигается с тяжелым трудом. Кто не обладает таким величием души или, по крайней мере, не стремится к нему, тот не христианин.
3. Глубочайшие сверхестественные страдания Спасителя.
Какие это были страдания?
а) Ha Нем тяготела греховная вина всего человечества.
Человек страдает только за свои собственные грехи. За каждым грехом следует праведное наказание. Но Христос понес на Себе грехи всего мира. Какое невыносимо-тяжелое бремя и до какой мучительной степени оно должно было давить Господа! Мы знаем по собственному опыту, как сильно терзает совесть за одни только наши грехи.
При виде страданий Господа и сострадания к Нему исповедаем наши грехи; загладим их истинным покаянием, дабы со своей стороны не растравлять Его ран и вторично не распинать Его!
б) Он понес эту вину в сознании, что для многих Его жертва будет напрасна.
Иисус претерпел бесконечно-великие страдания. Ho, пo Своему всеведущему духу, с возвышенного креста и Голгофы, Он предвидел также, что, не смотря на Его страдания, многие даже из тех, которые называются Его последователями, будут служить гордости, сребролюбию, плотоугодию и т. д. Как это должно было мучить Его! Он хотел спасти, a многие не допускали себя до спасения. Он простирал руки, чтобы обнять всех: a многие убегали от Heгo и т. д. He принадлежим ли и мы к таким?
в) Над Ним совершилось богоотступление и муки ада!
“Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” (Мат. 27:46). Этому надлежало быть. Господь должен был претерпеть все, испить всю чашу страданий до дна; должен был, хоть только на мгновение, испытать муки ада, дабы нас освободить от ада.
Когда нас давит греховная вина, мы теперь не отчаиваемся и не думаем, что Бог совершенно оставил нас. Такое чувство выстрадал за нас Спаситель. Будем с верой и упованием взирать на крест: Бог милосерд, a Спаситель умер за нас и удовлетворил Божьему правосудию, если мы каемся и обращаемся к Богу.
Заключение. Именно так мы должны по примеру Господа нести свой крест и следовать за Ним. Мы должны переносить внешние страдания с терпением, a внутренние — с душевным величием. И если нас мучит скорбь ? наших грехах, то возложим эту скорбь с глубоким раскаянием на Спасителя, и Он примет ее на свой крест и искупит ее своим крестом.

Тема IX.
“Cлово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия” (1 Кор. 1:18).
He o нашем собственном кресте идет речь: что он значит в сравнении с крестом Христовым? (Ис. 4:6).

Крест Иисуса Христа — величайшее чудо мира.
1. В наших очах.
Апостол Павел приглашает нас смотреть на него (Евр. 12:2). Чудом становится для нас (Мат. 21:42).
а) Если мы подумаем ? высоте Спасителя. “Какие Он мог бы иметь радости?” Давид и Соломон исчезают перед Его славой (Мат. 12:42; 1 Тим. 6:15 ).
б) Если посмотрим на Его глубочайшее уничижение. Какое уже чудо — Бог во плоти (1 Тим. 3:16 )! He тем ли более — Бог на кресте? (Псал. 21:7; Гал. 3:13; ср. Дан. 3: 30 ).
He обманываемся ли мы? He видим ли мы только человека? Нет, Он опять оживет и сядет одесную Бога (Лук. 24:26; Евр. 8:1 ).
2. В наших сердцах.
Посмотрите на Иисуса — величайшего Чудотворца в наших душах:
а) Если неверующий делается верующим (Деян. 13:41; 1 Тим. 1:13 ). Такая вера есть дело Божье (Иоан. 6:29). Иисус — “Начальник веры.” Фома (Иоан. 20:27). Праздник пятидесятницы (Деян. 2:41).
б) Если осужденный грешник получает милость и счастье (Зах. 10:12). На кресте он находит то, чего ищет (Евр. 5:9; Рим. 8:34 ). Иисус есть также и “Совершитель” (Фил. 1:6; 1 Пет. 1:9 ).
Заключение. Можно ли при таком чуде оставаться холодным (2 Кор. 4:4).
Впрочем, чудо в очах ничего не значит без чуда в сердце!

Тема X.
“От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога” (1 Кор. 1:30).

Крест Христов — наша величайшая мудрость.
1. Которой не имеет часто самый мудрый.
Апостол Павел был некогда из таких. Мудрец первой степени (Деян. 22:3), и однако же слепой человек, который не знал Иисуса.
Чем мудрее пред миром, тем часто безумнее пред Богом. Ничего не понимающий учитель (Иоан. 3:10). Умная голова, которая много умеет говорить ? слове Божьем, и однако же зерна Евангелия, распятого Спасителя, не знает (Мат. 23:29; 1 Кор. 2:7 ).
2. Которую необходимо должен иметь каждый христианин.
Апостол Павел ради ее забыл всякую другую мудрость (Гал. 1:23; Фил. 3:8 ). Слуга Христов должен обладать ею, иначе он негодный слуга (Мат. 13:52 ). Всякий без исключения должен стяжать ее (Евр. 8:11). И царь Давид пел псалмы своему Мессии. Все мы должны быть мудры ? Христе (Гал. 3:28; Иоан. 6:45 ).
3. И которую ои может иметь скоро.
Конечно, если хотят постигнуть всю глубину божественной премудрости, тогда не достигнут ее (2 Тим. 3:7; 1 Кор. 8:2 ). Достаточно понимать любовь Христову (Ефес. 3:19). Кто хочет быть мудрым ? Христе, тот должен твердо знать только две истины, что он грешник (Рим. 7:18), и что Спаситель умер за него. Чем простосердечнее он верует, тем скорее приходит к цели.
Заключение. Где теперь мудрый между нами? He тот, кто хорошо сведущ в государственных делах, в торговле, в денежных оборотах.
“Я это давно знал,” скажет иной (1 Кор. 3:18).
Совет: молитесь Духу истины, чтобы Он озарил вас.
Наше знание — несовершенно (1 Кор. 13:9).

Тема XI.
“Куда мне бежать?”
Обыкновенная жалобная песнь, раздающаяся в мире. Обратитесь ко Мне и спасетесь (Ис. 45:2). He бегите в мир, не ищите там рая. Приблизьтесь ко Христу! (Лук. 15:1; Ефес. 4:15-16 ).

Крест Христов — верное прибежище всех бедных грешников,
1. Которые в нем ищут своего прибежища:
а) Со скорбным и сокрушенным сердцем.
Иной пляшет еще вокруг золотого тельца и увеселяется им. Но прийдет время, когда червь начнет точить душу (Псал. 24:17; Псал. 141:5-6 ).
б) С верующим и детским сердцем.
Дверь отворена (Рим. 5:2; Ефес. 3:12; Евр. 10:22 ). Кто верует во Христа, тот спасется (Деян. 16:31 ). Он сам взывает (Мат. 11:28 ). Буду молить Его (Псал. 142:9 ) со всяким дерзновением (1 Иоан. 3:21 ).
2. Которые в нем находят свое прибежище (Мат. 7:7; Иер. 29:13 ).
а) Каждый находит его, кто только приносит с собой веру (Иоан. 6:34 ).
Павел (1 Тим. 1:13 ).
б) Он находит его с полной уверенностью.
Эта уверенность основывается:
— на любви Иисуса Христа (Евр. 2:17-18 ), Который, хотя без греха (2 Кор. 5:21 ), однако же взял на себя грехи (Псал. 39:13 );
— на Его власти отпускать грехи (Мат. 9:6 ).
в) И он находит его всегда.
В ветхом Завете только однажды в год. Здесь всегда открыт свободный доступ (Псал. 54:18; Псал. 70:3 ).
Заключение. Кто хочет спастись, тот приходит (Сир. 8:17).
Но ты не приходишь, хотя Он зовет тебя (Мат. 23:37). He хочешь ли ты сам спасти себя? (Ис. 28:15-17).

Тема ХII.
“Здесь Христос!”
(Мат. 24:23; Ис. 65:1 ). Надпись (Иоан. 19:19; 14:6; Евр. 5:9 ).

Крест Христов с надписью: здесь путь, истина и жизнь.
1. Путь.
Уже как образец для нашего странствования по земле. Но главное: крест Его —путь к нашему спасению (Деян. 4:12; Иоан. 10:3 ). Для того, кто верует в Heгo (Рим. 1:5; Иоан. 3:15; 2 Тим. 1:10 ).
2. Истина.
Так много лживых христов (Мат. 24:24 ): здесь — истинный Христос. На Нем исполнилось все (Лук. 24:44; 2 Кор. 1:20 ). Он всегда говорил истину (Ис. 53:9; Гал. 1:8; 2 Тим. 1:12 ).
3. Жизнь.
Воскресший (Иоан. 11:25; 10:18; 14:19 ). Если я умер во грехе (Ефес. 2:5-6 ), то Он взывает ко мне.
Благодать! (Иезек. 16:6). Он опять выводит меня из гроба (Иоан.11:25).

Образцы церковной проповеди.
Слово в Великую Пятницу.
“Поклоняемся страстем Твоим, Христе! Поклоняемся страстем Твоим, Христе!”
Еще раз сподобил Господь нас грешных поклониться Его страшным страстям, еще раз прослушать жалостное повествование Святого Евангелия ? Своем крестном подвиге, принятом за наши прегрешения.
Горько нам переживать эти воспоминания об ужасных муках Христовых, при мысли, что и каждый из нас не безучастен в том жестоком сокрушении духа, которое нанесли Господу грехи человеческие, при мысли, что Он распят “нас ради человек!”
Впрочем, возобновляемые воспоминания последних дней Его земной жизни представляют нам не один только божественный образ страждущего Искупителя, но и другие образы окружавших Его людей, Его врагов, Его друзей или наконец людей к Нему равнодушных. Конечно, все люди повинны в страданиях Христа-Спасителя, но все-таки повинны в различной степени, a потому, слушая страстные Евангелия, мы испытываем весьма различное настроение в зависимости от того, кому из окружавших Христа людей уподобляет нас наша совесть. Различны были эти люди, братия, различно их отношение к Христу! Но, правду сказать, мало доброго открыли души человеческие перед крестом Спасителя. Мера Его невинных страданий должна была исполниться, чаша Его должна была быть выпита до дна, a потому Господь не судил, чтобы Он имел много утешений в окружающих Его людях. И конечно, братие, не столько неистовая злоба Его врагов, безумная ярость фарисеев, слепота народной толпы. бездушная льстивость Пилата, могли огорчать нашего Господа, сколько те скорби, которые нанесены были Ему Своими же учениками, на одном из которых тогда оправдалось слово Писания: “который ел хлеб мой, поднял на меня пяту” (Пс. 40:10), a на всех: “порази пастыря, и рассеются овцы” (Зах. 13:7). Велика была скорбь божественного Учителя ? нетвердости тех, кого так любил Он, так заботливо воспитывал словом и примером.
Но, братия, очи Господни смотрели, конечно, дальше Своих непосредственных учеников: сквозь туман веков грядущих видели они и будущих учеников Христовой истины, тех самых, ? которых молился Господь после прощальной беседы, говоря: “не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино” (Иоан. 17:20-21). На этих учеников, на нас, братия, были устремлены скорбные очи Искупителя. О Своих одиннадцати Он знал, что имеющий придти Святой Дух их “наставит … на всякую истину” (Иоан. 16:13) и восполнит Своей благодатью их слабость. Но мог ли не знать Господь, что в малодушном настроении Его учеников в день Его предания на казнь выражается нечто большее, выражается то самое настроение, которое Его дальнейшие ученики будут проявлять не в один день, не в качестве временного ослабления ревности, но увы — целые века, в качестве своего обыкновенного состояния.
Соберем же, братия, свои рассеянные мирскими заботами мысли, свои разбросанные по суетным предметам чувства, отрешимся хотя перед гробом умерщвленного за нас божественного Искупителя, отрешимся хотя в эти священные минуты от нашей греховной суетности и проверим свою совесть через евангельские повествования. Ученики Христовы разбежались, когда Его взяли под стражу, апостол Петр отрекся от Heгo перед Его врагами, но вина их ослабляется тем обстоятельством, что сердца их, еще не просвещенные благодатью Сятого Духа, не вмещали в себя истины воскресения Его, так что Его крестные страдания поколебали было даже их веру в Его божественное посланничество (Лук. 24:21). Но для нас, знающих ? Христовом прославлении, приявших полноту Его божественных даров, для нас, братия, нет ослабления, нет прощения, если мы поддаемся подобному малодушию.
Но неужели, спросите вы, и теперь Христос бывает предан? Неужели кто-либо теперь убегает от Христа, неужели отрекается? О, братия, лучше не спрашивать так. Вопрос этот слишком подобен другому страшному вопросу: “когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?” (Мат. 25:44).
Да, братия, Господь и ныне бывает поругаем в жизни, бывает осмеиваем как y нечестивых иудеев; Господь и ныне бывает оставляем и отвергаем своими учениками. Всякий раз, когда мы встречаем в жизни насмешку над верой Христовой, попрание Его Святых заповедей, когда видим возносящийся и кичащийся собою грех, всякий раз, когда мы оказываемся настолько лишенными христианского мужества, что поддаемся хулителю Божьего имени или Божьей правды, когда мы ради мирского страха стыдимся исповедать свою веру в Heгo, свое благоговение перед Его заповедями, — всякий раз мы тем самым уподобляемся малодушию Его учеников, разбежавшихся при виде вооруженных врагов.
A когда мы прямо стараемся скрыть свою веру перед людьми, вместо того, чтобы “исповедать” ее, по слову причастной молитвы, когда мы опасаемся, чтобы люди не заметили нашего благочестия, не прочь бываем даже похвастать своим пренебрежением к обязанностям христианина, когда мы славу мира сего любим больше, чем славу Божию (Иоан. 12 :43), тогда уже вина Петрова отречения ложится на нас двойной тяжестью, и блажен тот человек, которого духовный слух еще не настолько огрубел, что еще может донестись до него покаянный глас, подобный троекратному петушиному крику, дабы слезами омыть наши постоянные, чуть не ежедневные отречения от нашего сладчайшего Господа Иисуса!
Вот, братия, какой вине подвергаются даже благочестивые люди, забывающие исповедание Христовых веры и заповедей. Но если мирская корысть, или любоначалие, или чувственные страсти, или сердечная злоба побуждают нас прямо на сознательные отступления от Христа; если эти нечестивые побуждения иногда доводят нас до того, что мы через беззакония наши являемся предателями Христа, живущего между верующими; если не добро, но сознательное зло вносим в жизнь и вредим Божьей славе — о, тогда ужасно выговорить, чье гнусное дело мы повторяем, — дело злочестивого отступника Иуды! He подумаем, братия, что это есть преувеличение, не будем поддаваться человеческому пониманию вещей, вспомним еще раз, какими словами осудит Господь всех грешников на Своем суде, как Своих собственных обидчиков, посмотрим на свои беззакония по суду не мирскому, но Божьему, и помыслим, как недалеки мы бываем по грехам своим от греха предателя.
He будем, братие, закрывать глаза и перед той участью, какую он себе приготовил в самоубийстве, и вспоминая многочисленные случаи самоубийств в наше время, убедимся воочию в богопредательском состоянии всех сознательных беззаконников. Да, братия, велики наши преступления перед Господом в нашем постоянном ? Нем забвении, в том, что мы, заботясь ? всякой самомалейшей суетной нужде нашей усерднее, чем об исполнении Его закона, как бы тем самым отрекаемся от звания Его учеников всякий раз, когда приходится ради Heгo жертвовать мирскими выгодами. Но может быть y нас есть и подвиги, является и христианское мужество? Бывает, братия, и это, но едва ли оно оказывается угоднейшим Богу, чем неразумная ревность Петра, отсекшего Малхово ухо за минуту до своего малодушного бегства; ибо если мы что и делаем для процветания веры, для добра, то столько грязи, столько гордости, честолюбия, корыстолюбия и других грехов пачкают наше доброе дело, что и здесь бывает трудно сказать, служим ли мы Богу, или восстаем против Heгo.
Таким образом, братия, хотя страдания Господа окончились давно, но и теперь Господь, обитающий между нами точно также то бывает оставляем, то поругаем и распинаем в жизни христиан, как в дни Своего земного подвига. И ныне, в ознаменование сего, здесь лежит Его святая плащаница среди тысяч учеников Его, как бы для просветления нашей совести, для того, чтобы каждай мог дать себе ответ ? своем отношении к Христу. Правда, мы все с молитвой приближаемся и покланяемся Его святому гробу, но ведь этого приближения мало, приближались к Нему устами своими и враги Его и устами чтили Его; сердце же их далеко отстояло от Heгo.
И наши уста, братия, ныне воспевают славу божественного страдальца, но где ныне сердца наши? He далеко ли и они от Христа? He земные ли заботы их наполняют? He остались ли они непримиренными с обидевшими нас? He остались ли мы и они неотрешенными от похоти плоти, от похоти очей и гордости житейской (1 Иоан. 2:16)?
Одним словом, можем ли мы по отношению к страданию Христову считать себя соратниками с немногими верными Ему предстоятелями креста, или наоборот, приближаемся больше к Его врагам? Но не будем, братия, отвечать и на этот вопрос, чтобы не обременять унынием и отчаянием и без того слабых наших сердец, a лучше проникнемся сознанием высокой важности до сих пор презиравшегося нами несения в жизни Христова креста и скажем в покаяние подобно сотнику, ударяя себя в грудь: “воистину Он был Сын Божий” (Мф. 27:54). Воистину Тот, Кто научил нас прощать и любить, презирать свое себялюбие и гордость, Который говорил нам, что блаженны не смеющиеся и богатые, но нищие духом и алчущие правды; Тот, чьи слова мы считали неприложимыми к жизни, мудреными мечтаниями; Тот, чей закон казался нам исполнимым только для отшельников или нищих; Тот, Кого мы не стыдились забывать постоянно, Кому всегда предпочитали внушения страстей — Он есть Сын Божий, вечно сопутствующая Отцу Премудрость, созидающая мир и положившая начало всему доброму!
Он был осужден, как опасный проповедник странных учений; осмеянный и осмеиваемый поныне, как бессильный мечтатель; распятый, как злейший преступник, и убитый, как злодей, — Он есть наш Судья, Которого крест нас или спасает, или осуждает, к Которому покорное, или враждебное настроение наше, не Его унижает или возвышает, но только нас или оправдывает или предает вечной смерти.
Итак, принимая или отвергая Господа-Спасителя своей жизнью, мы не Его, но самих себя или приводим к жизни или удаляем от нее. Вдумаемся же, братия, в эту истину, что наша жизнь, — не жизнь плоти, а жизнь вечная, — зависит не от того, сколько мы себе накопим богатства, чинов или почтения и славы, но от того, насколько мы успеем очистить свое сердце от греховных чувств и наполнить христианскими добродетелями. Помыслим, братия, и ? том высоком преимуществе, которое имеет христианская духовная жизнь перед жизнью греховной. Ведь все равно, сколько ни трудись над влечениями себялюбивых склонностей, все равно никогда не насытишься ими: чем больше будешь достигать, тем большего будешь желать дальше и никогда не приобретешь спокойствия души, не достигнешь духовного насыщения: “всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек,” сказал Господь. (Иоанн. 4:13-14).
Он сказал еще, что, исполняя Его заповеди, наполняя сердце свое любовью к Нему и к людям, мы не только не лишаемся чего-либо по сравнению с теми, которые живут для плоти, но сторицей приобретаем все благопотребное в веке нынешнем и жизнь вечную в веке грядущем. И кто, братия, не знает ? том, что христианин при всех лишениях всегда блаженнее нечестивца, для которого ад всегда начинается еще на этом свете? A кому и этого довода жизни мало, тот пусть еще раз взглянет на гроб божественного Страдальца и увидит всю похоть мирскую, попранною Его смертью; пусть хотя бы здесь, перед величием Его священного подвига, перед широтой Его всеобъемлющей любви, принявшей в Его душу все грехи мира, сделанные всеми людьми от начала века, пусть хотя бы здесь возлюбит Его святейший закон, вкусит сладость Его небесной любви и постарается принять в сердце свое взамен подъятых Искупителем с Собою на крест наших грехов, принять Его божественные заповеди, понести Его благое иго, Его легкое бремя (Мф. 11:30).
A если жизненная рассеянность или малодушие наше снова и снова будут отвращать нас от Heгo и понудят покидать Его перед Его врагами, то все же не будем до конца удаляться от Его креста, но как мироносицы слезами орошать Его подножие, чтобы спастись от отчаянья Иуды.
И ныне, исповедуя Его устами и сердцем Сыном Божьим, обещаем перед лицом Его церкви не пренебрегать впредь нашим Господом и Спасителем с этого времени построить свою жизнь так, чтобы не утехи плоти и себялюбия руководили нами, но чтобы находить утешение в помощи ближним, в утешении печальных, во вразумлении падающих, в ободрении унывающих, в прощении обижающих нас, в питании алчущих и посещении больных и заключенных; чтобы, собираясь для общения друг с другом, не в пересудах и злостных ухищрениях проводить время, но в обсуждении общих предприятий для славы Божьей, для благодеяний ближним; чтобы постепенно умягчать и растворять благожелательной ко всем любовью наши сердца и таким образом готовиться к вечному празднованию воскресения Христа в наших сердцах, в подражение Его святым апостолам, у которых духовные очи всегда были устремлены к своему небесному Учителю и после Его вознесения.
Богу известно, суждено ли каждому из нас еще раз поклониться Его честным страстям или еще раньше того придется предстать перед Ним, как перед Судьей, a потому не будем откладывать дела обращения от зла к добру, решим отныне учиться познанию и осуществлению Его закона и начнем с того, чтобы в эти священные минуты не устами только, но и сердцем облобызать Его священные раны. И если сознание наших грехов настолько тяготит нашу совесть, что нам представляется невозможным присоединиться духом к Его подвигу, то вспомним, братия, еще одного соучастника Его страданий, a именно покаявшегося разбойника и убедимся в великой силе Христова всепрощения. Убедимся в ней и с твердой покаянной верой преклонимся перед Его святым гробом, молитвой очищая сердце свое от всякого лукавства и повторяя с сокрушением сердца слова молитвы: “не поцелуем приникну к Тебе, как Иуда, но исповедаю Тебя, как разбойник: помяни меня, Господи, во царствии Твоем.” Аминь.

Поучение в Великую Пятницу.
“Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали” (Map. 15:47).
И вот мы, слушатели, собрались теперь в этот святой храм, чтобы присутствовать при положение во гроб нашего Спасителя и Господа. И хотя нe можем видеть, вместе с Марией Магдалиной и Марией Иосиевой, самого события — будем, по крайней мере, с внимательностью этих святых Христовых учениц, внимать предлагаемому нам воспоминанию о нём.
Что же видим мы о предлагаемом нам событии? Видим гроб; во гробе нашего Спасителя и Господа; y гроба пресвятую Божью Матерь, возлюбленного Его ученика и одну из учениц, особенно Его любящих. Видим и совершителей погребения Христа —благочестивого Иосифа и тайного Христова ученика Никодима. Видим даже и невидимые телесными нашими очами ангельские лица. Видим и все орудия казни и страданий Христа — крест, терновый венец, гвозди, копьe и губку, лестницу и веревки. Видим и петуха — проповедника Петрова покаяния, и ковчежец с 30 сребрениками — главную вину Иудиной погибели. Видим, наконец, и избраннейших проповедников Христова Евангелидля всех стран света — святых апостолов-евангелистов Матфея, Марка, Луку и Иоанна.
О, сколько предметов для размышления, сколько уроков для назидания в одном этом образе, нам ныне предложенном!
Гроб, видимый вами ныне, в полном смысле слова есть гроб новый, не потому только, что никто до Христа не был положен в него, но потому особенно, что не похож ни на какой другой прежний гроб. Все бывшие прежде него гробы были украшены только снаружи, внутри же исполнены мертвыми костями, — неутешительными плодами горького сердцу и совершенно безнадежного тления и разрушения.
Гроб Христов не столько украшен снаружи, сколько величествен внутри; ибо из него, из этой погребальной пещеры, принадлежавшей некогда Иосифу Аримафейскому, по положении в нее живоносного тела Христова, исторгся источник, оживотворивший и могущий оживотворить тотчас после смерти Спасителя не только многие телеса умерших святых, но и телеса всех нас, когда настает время нашего воскресения и суда.
Как же нам не благоговеть перед образом гроба Христова? Как не черпать из этого приснотекущего источника животворной силы и аромата благовонного мира и для гробов, сокрывших когда-либо и кого-либо из близких нашему сердцу, и для гробов, в будущем скроющих и наши бренные, греховные тела.
Будем созерцать и Почиющего во гробе нашего Спасителя и Господа. Вспомнив ? всей земной Его жизни, и всех Его подвигах и трудах, ? всех Его лишениях и скорбях, — посмотрим внимательнее и на крестные, ужасные Его раны. He за Себя, но за нас, грешных и недостойных все это потерпел наш Спаситель и Господь. И вся Его жизнь, и все Его скорби и страдания посвящены были нашему благу, нашему спасению. И теперь, хотя мертв и безмолвен явился Он перед нами, но наука вечной жизни и спасения, Им некогда проповеданная, и теперь на груди и сердце Его. О, если бы эта наука, к которой мы всегда так холодны и равнодушны, сделалась отныне самой близкой и к нашему сердцу!
Будем созерцать и стоящих y гроба. Созерцать, прежде всего, Пресвятую Матерь Господа. Очи Ее наполнены слез ? страданиях и смерти Сына, но дух Ее как всегда, так и теперь, вполне предан святой Божьей воле — да будет эта святая преданность Божьей волю источником утешения и для нас, во всех постигающих нас скорбях и лишениях! Слезы Божьей Матери ? Единородном Ее Сыне давно уже иссушены, но видя их на предложенном нам теперь образе и памятуя, что Матерь Христа есть Матерь и всех верующих во Христа, не должны ли мы придти к той мысли, что может быть и ныне, может быть и ? нас стоит Она в слезах перед престолом Божьим, моля нам всего нужного для нашего блага и спасения. Утешим же небесную нашу Ходатаицу и собственной, усердной заботливостью ? нашем истинном благе и спасении.
Возлюбленный Христов ученик и ученица, особенно Его любящая, стоящие y гроба и плачущие, не смотря на близость иудейскаго пасхального праздника, вразумят и нас, Христовых учеников и учениц, плакать более всего ? грехах наших, не оставлять этого плача и при праздничных наших торжествах.
Совершители погребения Христова, Иосиф и Никодим, из которых один уступил Христу приготовленную себе и своему семейству гробницу, a другой принес Ему сто литров благовонной смеся смирны и алоя, да научат и нас чтить память Христа, за нас пострадавшего и умершего, и посильными приношениями в Его святой храм, и заботливостью ? бедствующих Его и наших меньших братиях.
Святые Божьи Ангелы, предстоящие Христову гробу, да напомнят нам, что и от нашего гроба и наши души могут быть, подобно душе Лазаря, отнесены святыми ангелами на Авраамово лоно, — достойны ли они только будут этой неоцененной чести? He сделались бы они добычей диавола и ада!
Орудия казни Христа да будут нам всегдашними напоминателями ? самом для нас необходимом, но вместе с тем и самом трудном долге, распинать нашу плоть с ее страстями и похотями.
Проповедник Петрова покаяния да научит нас быть внимательными к нашему покаянию, от кого бы оно нам ни проповедовалось.
Ковчежец Иудин да заставит нас тщательно проверить и наши ковчежцы — нет ли в них цены порока, цены неправд, цены чьих-либо слез и крови?
Святые Евангелисты, видимые нами на предлежащем образе, да вразумят нас не только самим поучаться тайнам нашего спасения, но поучать им и других, кого только можем и словом, и делом нашим.
Господи! Мария Магдалина и Мария Иосиева, зревшие некогда, где Тебя полагали, видят Тебя теперь уже не во гробе, a на божественном Твоем престоле! Даруй и нам, зрящим Тебя теперь во гробе, узреть Тебя после нашей смерти и во славе, и самих нас удостой небесной Твоей славы. Аминь.

Страсти Господни.
“... i, miles, expedi crucem!..” (… иди, воин, приготовь крест!…)
Ежегодно Святая Церковь посвящает особую, страстную, неделю для напоминания своим верующим чадам ? страшном событии — страстей Христовых, и всякий раз, как бы ни было сердце человеческое удручено мирской суетой и как бы ни было предано мирским наслаждениям, в нем невольно зазвучит нота лучших чувств сострадания и человеколюбия при воспоминании ? том страшном попрании, которое совершилось над Христом. He всякий по опыту знает всю глубину человеческих страданий и ту бездну терзаний и мук, которая испытывается невинными при перенесении несправедливости; но тут он невольно переживает все, чем только можно унизить и оскорбить нравственную и физическую природу человека и, вследствие этого, по необходимости, учится больше ценить всякую человеческую личность, как способную выстрадать те же унижения и оскорбления, и начинает больше понимать значение нравственного закона, обеспечивающего справедливость на земле.
Перед нашим взором история Христовых страстей разворачивает ужасающую картину торжествующего зла. Как бы чувствуя приближение конца своему царству в мире, оно излило всю ярость своих разрушительных сил на человеческую природу, и притом в лице ее величайшего и всесвятейшего представителя, в лице носителя самой добродетели, именно в лице Богочеловека. И позорнее всего для человечества, что зло нашло себе орудие высшего своего проявления среди самих же людей, против которых оно вело свою отчаянную борьбу, и притом среди тех, кто были выразителями высших сил, на которых зиждилась самая жизнь человечества. Носителями высшего религиозно-нравственного закона были те самые первосвященники и законники, которые в исступленном ослеплении требовали смерти Богочеловека. Носителем высшего гражданского закона и политического могущества был тот самый прокуратор Пилат, который из жалких расчетов политики предал на смерть святейшего и невиннейшего из людей. И наконец, одним из избранных носителей истины царства Божьего был тот самый Иуда, который в ослеплении обуявшей его алчности продал за ничтожную сумму в тридцать сребренников драгоценнейшую на земле жизнь, — ту жизнь, которой не стоил бы весь мир, даже если бы он был одним сплошным слитком золота. По истине вся эта история с поражающей ясностью показывает, каким жалким рабом греха и смерти был ветхозаветный человек!
При этом невольно возникает вопрос: неужели действительно зло могло окончательно восторжествовать над добром и в состоянии было погасить в человеческой природе и ту последнюю искру добра, которая еще тлела в ней и после грехопадения, как в созданной по Божьему образу и по подобию? Нет, семя добра оставалось в ней и в самые высшие моменты торжества зла и никаким силам ада невозможно было окончательно подавить в ней того голоса внутреннего сознания высшего предназначения, который раздавался и в самой преступной душе, неотступно вопия ? нарушении нравственного закона. Это мы видим и в момент высшего торжества царства зла на земле, именно во время страстей Господних.
Нам неизвестно, насколько громко неумолимый и страшный голос совести раздавался в груди главнейших совершителей величайшего преступления на земле — первосвященников и Пилата, — иерархическая и политическая гордость могла скрыть в них от взоров постороннего мира целый ад внутренних терзаний, закончившихся для тех и другого тяжкими и заслуженными ударами судьбы; но в более простой и бесхитростной, в менее дрессированной душе несчастного Иуды голос совести прогремел за попранную справедливость с такой грозной силой, что его не выдержала натура предателя, хотя он н сделался вместилищем сатаны. Судьба Иуды Искариота в этом отношении представляет глубоко поучительный факт — не только в нравственном, но и в психологическом отношении. Отметим некоторые черты из его душевного состояния в страшный момент страстей Господних.
Страшная сцена народного смятения, в котором седовласые первосвященники и высокоученые книжники, забыв свое достоинство и великую важность, соперничали с уличной чернью в яростных криках: “распни, распни Его!”, закончилась. Двоедушный и бессердечный Пилат, для которого его служебно-государственная карьера была дороже правды всего мира, решил пожертвовать Христом в своекорыстную угоду тому страшному властелину, один намек на недовольство которого рисовал перед ним все ужасы закона об оскорблении величества, и с высоты своего трибунала со спокойной римской важностью произнес последний приговор и дал последний для его исполнения приказ: i, miles, expedi crucem.
Этот простой приказ слышали тысячи присутствующих людей, и его несомненно слышал и Иуда Искариот. Цель его была, таким образом, достигнута; предприятие окончательно увенчалось успехом, и полученные сребренники теперь составляли уже его неотъемлемую собственность. Но, увы — этот успех не обрадовал его. Последний приказ Пилата прозвучал для него как грозный приговор над ним самим, и он менее ужаснулся бы, если бы вместо этих спокойных слов прокуратора он услышал под собой треск земли, разверзшейся поглотить его.
В полной власти сил злобы он находился лишь до момента совершения самого предательства в Гефсиманском саду. Уже тогда спокойное слово Христа: “друг, зачем ты пришел? Целованием ли предаешь Сына человеческого?”— пронзило его сердце острием внезапного нравственного пробуждения и озарило светом грозного самообличения, и он в ужасе бежал с места своего сатанинского злодейства. Ослепляющий дух алчности мог и после этого поддерживать в нем бодрость самоизмышленными уверениями, что все совершится к его — Иудину благополучию, но рана самообличения уже начала зиять в его сердце, голос лучшей стороны его внутреннего существа начал раздаваться все сильнее и сильнее — до степени нравственно-невыносимого и грозного набата, и искра добра стала все более разгораться в всепожирающее пламя нестерпимой душевной муки. Иуда несомненно присутствовал при всех перепитиях суда и поруганий над Христом; он слышал и ругательства черни над Страдальцем, и взвизги бичей, и отзвуки заушений, и безумные, исступленные вопли: “распни, распни Его!” Но можно быть уверенным, что сам он далек был от всякого участия в этих зверских неистовствах, и напротив, каждый взвизг бича как бы раздавался над его собственной спиной, каждое заушение болезненно отзывалось на его собственных, мертвенно-бледных щеках, и вопли: “распни, распни Его,” как бы относились не к кому другому, как к нему самому — Иуде Искариоту.
И — о, если бы действительно все это совершалось над ним — злополучным Иудой, a не над тем вон Страдальцем, кроткого взгляда Которого он теперь страшился более, чем сатана может страшиться грозной молнии небесной! И по его душе яркой чередой пронеслись воспоминания последних трех с половиной лет его жизни. От природы с затаенным семенем зла, он был одним из тех людей, которые в условиях своего скромного существования с затаенным ропотом сносят свою незавидную долю и готовы воспользоваться первым случаем, чтобы сбросить с себя иго бедности и низкого положения, чтобы разбогатеть и возвыситъся — хотя бы для этого пришлось совершить ужасающее преступление. Случай свел его с великим Учителем. He Он ли Мессия? — проскользнула в Иуде тайная мысль. He Он ли тот ожидаемый Царь — Мессия, Который, по народному верованию, должен был явиться по исполнении времен, Который выведет иудеев из жалкого подчиненного положения язычникам, покорит для них весь мир, соберет для их обогащения все земные сокровища, оденет самого последнего иудея в багряницу, унизанную жемчугами и драгоценными камнями, и будет кормить их изысканными яствами, какие только может доставлять природа земная? Если так, то вступление в избранное общество такого Учителя есть очевидно дело крайне выгодное и многообещающее, и Иуда, вступая в число последователей Христа, по самому существу своей натуры, на первом плане имел именно земные выгоды.
Христос, конечно, провидел его низкую, злобную, своекорыстную натуру; но принятие его в общество апостолов было одним из тех опытов божественного милосердия, которые часто делаются с целью привести зло в соприкосновение с самым источником добра и дать свободной воле человека возможность при помощи этого добра победить гнездящееся в нем зло. Но злая воля Иуды не поддалась обаянию и самого источника добра. Иуда мечтал ? власти, богатстве и наслаждении, a новый Учитель проповедывал ? смирении, бедности и страданиях. Он не мог не чувствовать бесконечной святости и благости своего божественного Учителя, но проповедь Его казалась ему не соответствующей величию Мессии. Если вся задача Мессии будет именно такой, какой она являлась из проповеди Пророка назаретского, то Иуда очевидно ошибся в расчете; его мечты ? земных благах разлетались в прах; он даже терял и то, что давала ему прежняя скромная доля, и взамен получал лишь залог неизбежных гонений, презрения и всяких бедствий.
Так не лучше же, мелькнула в нем лукавая мысль, воспользоваться хоть чем-нибудь, — и он начал удовлетворять свою алчность воровством из общинной кружки апостолов. Но этого ему скоро показалось мало, потому что апостольская кружка была слишком бедна, a часто и совсем пуста. Нельзя ли поэтому сразу сделать какой-либо более крупный изворот? Дух алчности изобретателен и обстоятельства благоприятствовали. Иуда ясно видел, с какой ненавистью вожди иудейские смотрели на опасного для их лицемерия Пророка, и решил просто продать им своего Учителя, пока еще есть для того возможность.
Но такое преступление, взятое по всей его наготе, было бы до невыносимости страшно даже и для Иуды, и он, подобно многим другим величайшим преступникам и злодеям, мог придумать и более или менее благовидные к тому предлоги. Колеблясь между духом алчности и голосом совести, он мог оправдывать свой злодейский шаг и некоторыми благовидными соображениями. He побудит ли Иисуса этот его шаг оставить свою проповедь бедности и самоуничижения и проявить перед своими врагами все свое мессианское величие, которое скорее бы способно было склонить к нему народ? Если так, то он очевидно окажет этим лишь услугу своему слишком доброму и смиренному Учителю и таким образом будет вправе рассчитывать на участие в его мессианском царстве; если же нет, если Учитель погибнет, то значит Он все равно погиб бы для Иуды, но тогда эта погибель, была бы совершенно бесполезной для него, a теперь он заполучит верных тридцать сребренников, — сумму, достаточную для того, чтобы купить себе участок земли, a впоследствии, быть может, получит в награду и дополнительную взятку с целью сокрытия злодеяния перед народом.
Такие ухищрения сатанинской логики могли поддерживать в нем алчное возбуждение до самого совершения преступления. Но затем сразу изменилось все. Совершенное им преступление молниеносно озарило его темную душу и обнаружило перед ним самим всю лживость его логики. Бледный от внутреннего терзания возмущенной совести, он в лихорадочном возбуждении и трепете следил за ходом дела, хотел верить и надеяться — вопреки всякой возможности для этого, что все это приведет к чему-нибудь совсем иному, чем как это было в действительности; с нетерпением ждал какого-нибудь чудесного мановения со стороны Страдальца, от которого потряслись бы самые основы ада. Но все это было лишь одно предположение возмущенного своей собственной преступностью духа Иуды. Вот уже кончено все, и Пилат произнес свое роковое: i, miles, expedi crucem!.. Если бы сразу и настежь отворились врата ада, то только картина того, что происходит в нем, могла бы дать достаточные краски для изображения душевного состояния несчастного предателя в этот момент.
Во всяком случае Иуда не выдержал этого момента. Поспешно бросился он по направлению к храму со своей жалкой добычей, из-за которой он навсегда потерял свое славное наследие апостольского звания, чтобы возвратить назад своим высокопоставленным покупателям тот кошелек, в котором теперь для него раздавались уже не сладостные звуки сребренников, a как бы шипенье целого гнезда смертельно ядовитых змей. Но те, которые не устрашились купить невинную кровь, теперь считали нарушением закона взять обратно уплаченные за преступную услугу деньги. Они страшились пятен крови на этих сребренниках, хотя отнюдь не помышляли ? кровавых пятнах на своих собственных черных сердцах. Иуда сослужил нужную им службу, и теперь он потерял для них всякое значение.
В ужасе своего мучительного исступления он проник в самый двор священиков, куда никто не смел вступать из непосвященных, и дрожащей рукой совал обратно кошелек с ценой крови невинного человека лепеча несвязные упреки мольбы: “неужели они ничего не сделают для того, чтобы спасти его Учителя? Он не ожидал, что они пойдут так далеко в злодейском умышлении. Иисус — человек совершенно невинный. Все, что он наговорил им — чистая преступная ложь. Неужели они, хотя ради своего священного служения, ради святого места, на котором стоят, не предпримут ничего такого, что бы могло отвратить завершение узкасного преступления?” Но он скорее, кажется, пробудил бы отзвук сострадания в гранитной мостовой храма, чем в этих закоснелых в своем фанатическом ожесточении сердцах.
“Что нам до того? Смотри сам,” — получил он сатанинский по своему бессердечию ответ. Тогда ничего не оставалось для Иуды, кроме невыносимого отчаяния. В порыве отчаянного исступления Иуда бросил обжигающий своим содержимым его дрожащую руку кошелек и — сам бросился в бездну небытия, которая теперь, даже при всех ужасах ада, стала для него более желанным убежищем, чем жизнь на земле. Он повесился на первой попавшейся осине, — но даже веревка не хотела держать его преступного тела и оборвалась под ним.
Но когда совершалась эта страшная трагедия в душевной области предателя, внешний мир доканчивал ужасное дело казни над Спасителем мира. Воины, исполняя приказание прокуратора, приготовили крест, навесили части его на осужденного, и печальное шествие двинулось к месту распятия.
Распятие было самым ужасным и позорным видом смертной казни в древности, — самое название которого, как говорит Цицерон, никогда бы не должно было приближаться к мыслям, глазам или ушам римского гражданина, a тем менее к его личности. Оно было восточного происхождения и задолго до проникновения его в Европу употреблялось y персов и карфагенян. В Палестине оно впервые введено было Александром Великим, когда он, по взятии упорно защищавшегося Тира, воспользовался для примерного наказания его непокорных жителей туземным видом казни, бывшим в употреблении y финикиян, и распял две тысячи тирян. В Риме оно введено было Крассом, который сделал страшное применение его при наказании рабов, возмутившихся под предводительством Спартака, когда именно он уставил крестами распятых рабов — мятежников всю дорогу от Рима до Капуи, и, наконец, окончательно оно принято было в систему наказаний при Августе, и в обширных размерах употреблялось при наказании различных мятежников и крупных злодеев, нарушителей государственного закона и порядка.
Для иудеев этот род смертной казни был тем ужаснее, что он был исключительно языческий. В ветхом завете если и есть указания на “повешение на древе”, то это повешение обыкновенно совершалось уже над мертвым телом, или во всяком случае было явлением исключительным допускавшимся некоторыми царями под влиянием окружающих языческих народов. Во всяком случае для иудеев распять иудея было бы, при обычном состоянии вещей, решительной невозможностью, так как против этого возмутилось бы национальное чувство народа. И если теперь первосвященники, вожди иудейские и чернь неистово требовали распятия для Христа Назареянина, то это показывает, до какой невероятной степени злобы и ненависти довел “избранный народ” царь мира сего, хотевший доказать этим полное торжество темного начала на земле.
И он достиг своей цели. Христос, Спаситель человечества, был распят избранным народом как злодей и между злодеями. Он перенес весь позор и все страдания, какие только ненависть и исступленное зверство могли измыслить на земле и — произнеся последнее слово: “совершилось!” — испустил дух.
Но на бесконечную глубину вынесенной Им нравственной муки в виду того, что Ему пришлось перенести все это от того именно народа, который в течение целых тысячелетий был воспитываем и лелеян Богом, как народ избранный и возлюбленный среди всех других народов, — народа, на котором именно покоились все надежды будущего, как светоче среди глубокой религиозно-нравственной тьмы, указывает одно замечательное обстоятельство, определяющее физиологическую причину смерти Христа. Он, как известно, скончался на кресте раньше разбойников, так что римлянам не понадобилось уже применить к Нему варварский обычай перебивания голеней, и вообще смерть последовала скорее, чем это было обыкновенно. Бывали случаи, когда распятые жили на кресте по два и по три дня; между тем Христос испустил дух через три часа по пригвождении ко кресту, и это обстоятельство, особенно в виду того, что Он был в полном цвете лет и обладал благословенным здоровьем в течение всей своей земной жизни, даже христианской древности казалось необычайным, и она приписывала его сверхъестественной причине.
Но была и ближайшая причина. Когда воин, чтобы убедиться в действительности смерти распятого Христа, вонзил Ему копье в ребра, то из образовавшейся раны потекла кровь и вода, и это решительно указывает на то, что непосредственной причиной смерти был разрыв сердца, происшедший вследствие безмерного душевного потрясения. Избыток радости или горя, как известно, часто причиняет разрыв некоторых тканей сердца, следствием чего бывает проникновение крови в так называемое околосердие или мешочек, наполненный бесцветной жидкостью, наподобие воды, в котором именно подвешено сердце. При обыкновенных обстоятельствах только исследование, произведенное после смерти, дает возможность открыть этот факт; но в отношении Христа в этом вполне удостоверяет нас удар копья, сделанный воином. Затем при смерти от разрыва сердца наблюдается постоянное явление, что умирающий вдруг судорожно поднимает руку к груди издает резкий пронзительный крик. Спаситель не мог сделать такого движения рукой, так как руки Его были пригвождены, но евангелисты ясно свидетельствуют ? последнем громком вопле, за которым последовала мгновенная смерть.
Таким образом, Христос, Спаситель мира, буквально умер от разрыва сердца! Это бесконечно любящее сердце не выдержало того позорного самоослепления, которому поддались люди, от исступленного озлобления не ведавшие того, что творили; не выдержало оно того безграничного безумия, которое заставило людей предать лютейшим мукам смерти Того, Кто пришел избавить их от рабства смерти, вырвать их из гибельной власти ада, и указать им путь к вечной жизни и вечному блаженству. Да, поистине велика темная сила зла, заставившая человечество собственными руками и с неистовой яростью подрубать свое собственное древо жизни, собственными руками тиранить и казнить своего величайшего благодетеля и Спасителя. При виде этого могло разорваться не только такое нежное, бесконечно любящее сердце, каким было сердце Христа, но даже и гранитное сердце гор.
Heдаром в момент смерти Христа скалы растрескались и солнце померкло. Совершенное злодейство возмутило даже бездушную природу. Пусть же это страшное событие служит вечным напоминанием ? том, как тяжко и грешно нарушать вечный закон правды, за добро платить злом, за благодеяние черной неблагодарностью. Истории известно не мало и других случаев, когда благороднейшие люди и поборники высшего блага умирали внезапно от разрыва своего благородного сердца, не выносившего также людского безумия и людской неблагодарности. Но имена их бледнеют перед именем божественного Страдальца за правду, взявшего на Себя грехи целого мира. И история страстей Господних, вспоминаемых теперь Святой церковью, да пробуждает нашу совесть от нравственной дремоты, готовой сделаться преступной от нашего “непротивления злу,” и да дает нам мужество выше всего в мире ценить верховный нравственный закон и неуклонно следовать его велениям, — и тогда только грешная земля перестанет быть ареной таких ужасающих неправд, ? величайшей из которых раcсказывается в этой именно истории.

Библиографический указатель слов, бесед и поучений на Великую Пятницу.
Филарет, митр. Московский. Слова и речи, т. I, стр. 121, 169, 31, 213, 89, 230.
Иннокентий, арх. Херсонский. Сочинения, т. VI, стр. 421-456; 457-499; т. III, 333-358.
Макарий, архиеп. Орловский. Слова, беседы и поучения, стр. 80, 89.
Иоанн, еп. Полтавский. Собрание слов, бесед и речей, стр. 12, 269.
Виссарион, еп. Костромской. Поучения, стр. 40.
Иннокентий, митр. Московский. Творения, кн. 2, 3.
Леонтий, митр. Московский. Слова и речи. Спб. 1888 г.
Павел, арх. Кишиневский. Слова и речи. Т. 1, стр. 387-410.
Филарет, арх. Черниговский. Слова и беседы. Ч. I, отд. 1, стр. 47, 52, 55.
Сергиев, И., прот. Собрание сочин. ?. II, стр. 149-170.
Путятин, Р. прот. Собрание поучений, стр. 246-255.
Полисадов, прот. Проповеди, слова, поучения и речи. Спб. 1886. Т. I, кн. III
Нордов, В. И., прот. Сеятель благочестия. Т. V.
Сеятель. Стр. 244, 245.
Сборник изд. ред. “Руков. для С. ?.” ?. 77 г., стр. 468, 472.
Лебедев, ?. ?., прот. Поучения в Святую Четыредесятницу. Вып. I-37; II-36; III-26; IV-15.18. 22.
Гречулевич, свящ. Беседы к простому народу. Вып. 36, стр. 100.
Бандаков, свящ. Поучения. 64.

Предыдущая || Вернуться на главную