 |
Семинарская и святоотеческая библиотеки |
|
|
прародителей. Стыд результат грехопадения, итог поражения ложной
надежды первых людей. В грехопадении человек увидел свою обнажившуюся тварность и впервые пережил стыд. Переживание Адамом чувства стыда явилось прообразом различных примеров, встречаемых в библейской истории. Упасть, быть нагим, терпеть поражение, отступать, быть ненужным для других все это ситуации, вызывающие переживания стыда. В библейском понимании с перенесением стыда связывается всякое страдание, переживаемое на виду у других. Но при этом всякий раз стыд, как результат поражения ложной надежды, противопоставляется истинной надежде праведника. Праведник уповает на Бога, и, если его надежда истинна, он не постыдится. Об этом он молится: "На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь". Наоборот, надежда на неправду, коварство и нечестное отношение к жизни суть ложные опоры, которые будут сокрушены, и рано или поздно откроется их ничтожество. Все беззаконники будут посрамлены, они обратятся вспять и постыдятся. Христос являет нам образ праведника, уповающего на Бога. Но при этом Христос всецело разделяет судьбу Адама, берет на Себя его вину и унижение. Кеносис Христа во время переживания Им крестных страданий несовместим, с точки зрения ветхозаветного сознания, с надеждой праведника, уповающего на Бога. Разделяя в Своей жизни судьбу человека, Христос избавляет человека от унижения, бесславия и вечного осуждения и возводит его через Свое Воскресение к вечной славе. Последний аспект в библейском понимании стыда эсхатологический. Понятие стыда связывается здесь с темой суда. Суд это такой момент в конце человеческой жизни, или в конце времен, когда перед лицом Божиим и перед всеми откроется несостоятельность ложной надежды. Все нечестивые будут постыжены перед праведным Судом Божиим. В иконографии Страшного Суда святые праведники изображаются во славе в одеждах, соответствующих их иерархическому служению на земле. Наоборот, грешники, как и злобные демоны, изображаются в безобразной наготе, лишенными всех атрибутов славы и достоинства. Совесть как категория нравственного сознания Личность несет в себе не только все свое настоящее, но и все свое прошлое, все события нравственной жизни, наслоения которых составляют глубокую и интимную область, известную особому нравственному сознанию, определяемому как совесть. В совести интегрирована вся нравственно осознанная деятельность человеческой личности. В каждый отдельный момент судьбы совесть это нравственный итог пройденного человеком жизненного пути. Общепризнанно, что совесть является личным сознанием и личным переживанием человека относительно правильности, достоинства и честности всего того, что им когда-то совершено. Реальность совести, как постоянно действующего личного нравственного сознания, представляется вполне очевидной. Это та реальность, с которой все люди встречаются внутри себя и в общении между собой. Как понятие и как реальность совесть является предметом не только теоретического исследования, но находит отражение в сфере народной мудрости и в описаниях художественной литературы. Философы, богословы и религиозные писатели заявляют в той или иной форме о главенстве совести в нравственной жизни. Всемирно известные описания совести в ее художественной интерпретации заключают в себе чрезвычайную этическую ценность. Они убеждают в том, что всякий человек, блуждающий в иллюзиях нравственной вседозволенности во имя достижения эгоистических и честолюбивых целей, неизбежно наталкивается на совесть, как на невидимую подводную скалу, о которую разбивается "железная логика" всех его построений. В то же время он обретает в совести ту реальную и твердую почву, утверждаясь на которой он становится способным осуществить нравственное воссоздание своей личности. Совесть относится к наиболее глубоким и ярким явлениям человеческого нравственного опыта. Она представляет собой ту замечательную способность души, с помощью которой в каждой отдельной личности преломляется общечеловеческое нравственное сознание с его аксиомами естественного нравственного закона. Поэтому именно личная совесть, а не что другое, что находится во власти самого человека, должна явиться связующим звеном двух важнейших экзистенциальных реальностей: нравственного порядка в душе и нравственного порядка во всем окружающем мире. История термина "совесть" в античной и христианской письменности Термин "синейгносис" впервые встречается у Демокрита, который употребляет его в специфическом нравственном смысле как сознание совершенного злодеяния. Это первое известное употребление греческого термина "совесть", который сохранялся в греческой письменности до эпохи Нового Завета. Это был популярный термин, использовавшийся в языке народа для выражения очень простой идеи и очень простого факта повседневного опыта, именно уверенного знания о той реальности, с которой все люди встречаются внутри себя и в общении с самими собой. Термин "совесть" употреблялся для обозначения нравственной оценки собственных поступков, в первую очередь, злых дел, так как их легче заметить и определить. Понятие доброй совести, как причины внутреннего мира и радости, встречается в сочинениях стоиков, особенно в произведениях Цицерона и Сенеки Цицерон заявляет, что сознание (conscientia) хорошо прожитой жизни и воспоминание многочисленных добрых деяний являются причиной самой большой радости Цицерон отмечает религиозный характер совести, наказывающей человека за злые дела. Он пишет: "Если даже кто-то полагает, что он надежно отгорожен и защищен оттого, что его уличат ближние, он, тем не менее, страшится ока богов и убежден в том, что укоры и беспокойства, день и ночь, точащие его сердце, посланы богами для наказания". До нас дошли письма Сенеки к Луцилию, в которых мы находим рассуждения Сенеки о совести: "... Священный и высокий дух пребывает внутри нас, и ведет учет всех наших Добрых и злых поступков, и является стражем или мстителем за наши дела. Как мы обращаемся с ним, так и он обращается с нами". Вслед за Цицероном Сенека, как видно из приведенного фрагмента, также указывает на религиозный характер совести. В древнееврейском языке нет слова, точно соответствующего греческому термину "совесть". До встречи с эллинским миром в Библии не было термина "совесть", который появляется в Септуагинте в книге Екклесиаст (10, 20) и в книге Премудрости Соломона (17, 10). Однако, хотя термина "совесть" не было в Ветхом Завете, реальность совести, как общечеловеческого нравственного опыта и как опыта народа, призванного к общению с Богом, несомненно, сознавалась. Это понятие передавалось термином "сердце", который означал внутреннего человека, сотворенного Богом и известного только Ему. Для богоизбранного народа, знающего Бога и Его закон, голос совести был не чем иным, как внушением сердца, которое воспринималось как голос Бога. Это был голос похвалы или упрека за исполнение или нарушение закона. Таким образом, совесть, как реальность нравственного сознания, присущего ветхозаветному человеку, была внутренне связана с Заветом и по существу определялась законом, данным в Завете. Вся жизнь человека в Ветхом Завете была в корне обусловлена объективными требованиями Завета и личной верностью в исполнении его предписаний. Жизнь в согласии с законом Бога означала чистую и благую совесть, которая приводила человека к миру с Богом и с самим собой. Учение о совести в Новом Завете следует понимать на фоне Ветхого Завета. Хотя в четырех Евангелиях удерживается терминология Ветхого Завета, например, слово "сердце", апостол Павел и другие новозаветные авторы заимствуют термин "совесть" из эллинистической культуры своего времени. Святой апостол Павел принимает все ветхозаветное и евангельское учение о сердце и переводит его в контекст нравственных категорий культуры эллинистического мира. Он заимствовал термин "совесть" с целью выразить наиболее точно и полно центральную идею христианского благовестия о спасении верой. Апостол связал тему совести с верой, любовью и действием Святого Духа в жизни отдельного человека. Жизнь в вере во Христа, в любви и в благодати Святого Духа это новая ситуация, предполагающая новое нравственное измерение человека. Поэтому совесть у апостола Павла это не просто отождествление с понятием сердца в Ветхом Завете, это новое сознание человека, живущего по заповедям Христа. Самое важное, что здесь следует подчеркнуть, это то, что для апостола Павла совесть означала сознание истинно нравственного содержания жизни, основанной на вере, поскольку вера понималась как личное обязательство человека перед Богом и окрашивала собой воззрения человека на всю окружающую реальность: на мир, на людей и на все, что происходит в мире. В этом смысле совесть означала гораздо большее, чем простое субъективное суждение относительно совершенных поступков. Она включала всю внутреннюю религиозную жизнь человека, его понимание мира и окружающей жизни, рассматриваемой глазами веры, то есть была не чем иным, как христианским миросозерцанием, нравственным переживанием реальности мира и событий человеческой жизни. Все, что мы делаем, и все, что случается с нами, все, к чему нас обязывает жизнь и к чему мы стремимся, все это должно оцениваться в свете веры, Промысла Божьего и нашей христианской совести, ибо Бог вочеловечился во Христе с целью научить нас, как жить и как упорядочить свою жизнь и сделать ее достойной Его Божественной благости и любви. Апостол Павел употребляет слово "совесть" еще и в общепринятом значении, когда говорит, например, о суде совести у язычников (Рим. 2, 15), который он связывает с эсхатологической перспективой: "Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа" (Рим. 2, 16). С точки зрения суда совести над поступками человека, апостол Павел отмечает качества совести: она может быть благой, доброй, чистой совестью или нечистой и злой. Таким образом, в Священном Писании Нового Завета понятие совести раскрывается в двух главных аспектах. Во-первых, совесть это фундаментальная этическая структура, которая определяет собой весь внутренний строй личности, вступившей в новую жизнь во Христе. Во-вторых, совесть есть некая специфическая способность нравственного суждения, с помощью которой человек в каждом конкретном случае определяет, что делать и как поступать. Взгляд на совесть в патристической письменности Церковные писатели и святые отцы, следуя истине Божественного Откровения, развили и углубили христианское понимание совести. Ориген дал точные разъяснения относительно понятия "совесть" как особого фундаментального сознания и определил совесть как некий внутренний очаг, излучающий свет на всю нравственную и религиозную жизнь человека, живущего верой во Христа и пребывающего в благодати Святого Духа. Блаженный Иероним описывает совесть как внутренний свет и как высший ум, который судит, что добро и что зло. Блаженный Августин подчеркивает фундаментальный характер совести и говорит, что человек это его совесть, ибо она есть центр внутренней жизни человека и даже бездна, в которой обитает Бог. Климент Александрийский считает необходимым в своем известном сочинении "Строматы" указать на совесть как на основании правильной жизни, поскольку совесть является средством для безошибочного выбора добра. Святитель Григорий Богослов говорит, что, всматриваясь в свою совесть, можно идти прямым путем. Святой Григорий Нисский отмечает, что чистая совесть не вызывает страха за будущую участь после смерти. Святитель Иоанн Златоуст прозревает сокрытую мистическую глубину совести, когда говорит, что человеку дано от начала два учителя: это природа и совесть, причем оба они имеют беспристрастный голос и учат человеческие существа в молчании. Обличения совести святитель Иоанн Златоуст называет неким священным якорем, не допускающим человека совершенно погрузиться в бездну греха. Как на нравственный идеал святитель Иоанн Златоуст указывает на чистую совесть, которая является результатом праведной жизни и праведных дел. Он говорит, что ничто так не радует человека, как чистая совесть. Преподобный Нил Синайский в своих наставлениях учит тому, чтобы человек в качестве светильника при рассмотрении своих поступков употреблял совесть. Этот акцент отцов Церкви и церковных писателей на глобальный характер совести не затмевает их рассуждении о нормативных функциях совести, которые нуждаются в воспитании и совершенствовании. Так, например, Ориген учит, что не должно осквернять совесть нечестной наживой. Преподобный авва Дорофей указывает на обязанность человека сохранять совесть чистой и говорит о хранении совести в отношении к Богу, к вещам и к ближним. Переводя свои рассуждения о совести в сферу конкретной практической деятельности, он учит не делать ничего, что несогласно с волей Божией, ничем не оскорблять ближних и не проявлять пренебрежения к вещам и предметам, предназначенным служить человеку. В сравнении с древнегреческой и латинской письменностью патриотическая традиция надежно усвоила термин, и понятие совести в письменной культуре своего времени, подчеркнула универсальный характер совести в человеческой жизни и возвысила роль совести, как важнейшей функции нравственного сознания, имеющей фундаментальное значение в структуре человеческой личности. Теории совести Совесть не может быть рассмотрена и описана в каком-то одном аспекте. Современные православные богословы считают, что понимание совести как явления нравственного опыта человека предполагает комплексный подход к ее изучению. В мистических воззрениях совесть обычно понимается как невидимая и таинственная сила, присутствующая в человеке и принуждающая его делать то, что является Добрым и правильным. Олицетворением совести иногда признается голос Ангела-Хранителя или голос Самого Бога. Так, преподобный Иоанн Лествичник в своей знаменитой "Лестнице" пишет, что "совесть есть слово и обличение Ангела-Хранителя, данного нам при крещении". Святитель Феофан Затворник указывает, что совесть есть голос Вседержителя Бога в душе человека. Мистическая интерпретация совести свойственна в определенной степени даже чуждому всякому мистицизму позитивизму, где совесть трактуется в таких наделенных высшим авторитетом понятиях, как "народный дух", "общая воля", "инстинкт рода". В схоластическом богословии совесть рассматривается, как осознанный долг совершать конкретные дела в следовании нравственному закону. Другой взгляд на совесть может быть отмечен в интуитивизме. Здесь совесть понимается как "врожденная способность морального суждения"; это умение в каждое мгновение определять, что является правильным. Н.О.Лосский в "Обосновании интуитивизма" определяет совесть как "какой-то голос", обращающийся к личности, как "данность", существующую наряду с нашим "я". Эмпирические теории совести основываются, в первую очередь, на психологии, объясняющей совесть как приобретенное личностью знание, которым определяется ее нравственная позиция. Во фрейдизме совесть трактуется как действующее "Super Ego", с помощью которого общество налагает свою волю на индивида. Бихевиоризм рассматривает совесть в системе "наказаний вознаграждений", Здесь личность учится избегать разного рода запрещенных действий и вдохновляется исполнять поощряемые дела, чувствуя вину за первые и награду за вторые. Как видим, в мистических воззрениях на совесть устанавливается ее императивный характер и реальная и ощутимая связь с религиозным опытом. В схоластике отмечается, что совесть обладает властью и силой, когда имеет дело с конкретными поступками и решениями. Интуитивизм подчеркивает важность того, что совесть руководит человеком в безошибочном принятии нравственных решений. В эмпирических теориях содержится указание на то, что совесть способна формироваться и развиваться под воздействием социальной среды и личного нравственного опыта. Все это говорит о сложной иерархической структуре совести, о динамичности и многогранности ее проявлений. Функционирование совести Современные православные богословы придерживаются мнения, что совесть это выражение всего нравственно-психологического функционирования личности, а не какая-то изолированная ее способность. Функционирование совести включает участие ума, чувства и воли. Участие ума в функционировании совести является принципиально необходимым. Ум взвешивает и оценивает альтернативные возможности, анализирует нравственное достоинство мотивов и намерений, чтобы решить, как поступить, или чтобы обсудить уже совершенные поступки. Однако совесть является не только нравственным сознанием, но и нравственным переживанием всего того, что подлежит этической оценке. Чувства умиротворения и радости чистой совести или чувства вины и тревоги нечистой совести указывают на участие эмоций в функционировании совести. Наконец, совесть не может осуществлять своих функций без участия воли, которая помогает ей активно осудить зло и обязывает исполнять то, что ею одобрено и принято. Благодаря содействию воли, решения совести приобретают императивный характер. Таким образом, принимая во внимание, что функционирование совести включает участие ума, чувства и воли, мы можем представлять совесть одновременно в трех измерениях: как нравственное сознание, как нравственное переживание и как волевую способность личности в ее стремлении к нравственной самоактуализации. Функционирование совести предполагает насущную потребность личности в нравственной самооценке, потребность в нравственном оправдании сокровенных и никому не ведомых замыслов, произнесенных слов, совершенных тайных и явных дел. Основные функции совести В нравственной жизни человека совесть сохраняет свое главенствующее положение и выполняет свои специфические функции. Основными функциями совести являются законодательная, судебная и исполнительная. В этих трех функциях совести проявляются ее авторитет, достоинство и свобода. Авторитет совести связывается с ее законодательной функцией и состоит в том, что санкционированные ею требования справедливого и честного отношения к жизни имеют абсолютный и безусловный характер. Достоинство совести проявляется в ее судебной функции и заключается в том, что голос совести, обвиняющий за злые дела, всегда правдив, категоричен и неподкупен. Свобода совести предполагает ее исполнительную функцию и проявляется в том, что ничто не может поколебать совесть, сознающую свою правоту, так же, как ничто не может связать совесть, заставить ее молчать и не карать за злые дела и беззакония. Совесть всегда указывает на требования нравственного закона, обличает или одобряет совершенные поступки, вознаграждает или карает. Выполнение совестью ее функций не есть простой автоматический акт. Это всегда сложный динамический процесс, в котором сама совесть зависит от общих нравственных установок личности, от степени приближения личности к нравственному идеалу. Состояния совести Нравственная природа человека, несмотря на поврежденность грехом, сохранила совесть как неотъемлемый Божий дар, полученный при творении. Задачей человека является не только сохранение этого дара в его первоначальной чистоте, но и его развитие. Под воздействием конкретных жизненных условий и под влиянием среды происходит либо процесс развития совести, либо процесс ее деградации, в результате чего состояния совести могут быть описаны в терминах "добрая и совершенная совесть" или, наоборот, в терминах "угасшая и потерянная совесть". Верный смысл понятию "добрая и совершенная совесть" следует придавать, ориентируясь на степень активности совести в жизни отдельного человека. Если совесть осуществляет руководство нравственной жизнью, в которой она диктует свои требования, указывает, обличает и наставляет, то ее следует считать доброй совестью, так как она ведет человека к духовному росту и совершенству. Для достижения заповеданного Евангелием нравственного совершенства и обожения необходима активная и чувствительная совесть. Но если совесть оказывается нечувствительной и неактивной, она не способна вести личность по пути к обожению и в этом смысле может быть названа угасшей совестью. Иногда совесть человека становится настолько нечувствительной, что может показаться совсем потерянной. Все призывы к совести не приносят результатов, совесть не реагирует и остается бесчувственной. В этом случае ее называют окаменевшей совестью, которая становится таковой вследствие неправильного использования свободы или неправильного воспитания. Однако совесть никогда не может угаснуть полностью. Она может очерстветь и стать пассивной, но поскольку она является неотъемлемым даром сотворенной человеческой природы, она не может совершенно исчезнуть. Различные негативные состояния совести можно выявить, проследив степень ее пассивности в связи с недостаточным выполнением присущих ей функций. При недостаточном осуществлении законодательной функции совесть может быть несведущей, колеблющейся и погрешительной. Человек, который не знает требований нравственного закона, имеет несведущую совесть. Если же человек знает о требованиях нравственного закона, но находится в недоумении относительно того, признать задуманное дело нравственным или безнравственным, он имеет колеблющуюся совесть. Наконец, человек, который, вопреки нравственному закону, зло считает добром, имеет погрешительную совесть. При недостаточном осуществлении судебной функции совесть может быть немощной, усыпленной и ожесточенной. Немощная совесть не способна активно осудить зло, хотя и сознает его опасность. Усыпленная совесть делает ложную оценку задуманных или совершенных злых действий, оправдывая их благими намерениями и целями. Ожесточенная совесть сознательно и решительно отвергает и попирает этические нормы и правила. При недостаточном осуществлении исполнительной функции совесть может быть пристрастной, лицемерной и сожженной. Пристрастная совесть любит указывать на недостатки других людей, чтобы в своих собственных глазах смягчить или сгладить вину за допущенные ошибки или совершенные беззакония. Лицемерная совесть незаслуженно награждает человека миром души и сознанием своей праведности. Сожженная совесть оставляет человека в холодном спокойствии духа при совершении явных преступлений и при последующих воспоминаниях о них. Все перечисленные состояния совести являются результатом частичной или полной пассивности совести при осуществлении ею своих функций. Строгое выполнение совестью ее функций характеризуется ее способностью правильно оценивать события нравственной и духовной жизни. В этом случае можно говорить о непорочной, чистой и доброй совести. Освящение совести Апостол Павел описывает достойную сожаления участь человека с нечистой и помраченной совестью. Воспоминания о совершенных злодеяниях обрушиваются на нечистую совесть как тяжелое бремя. Временами или постоянно нечистая совесть обуревается тревогой, беспокойством и тоской. Но самым тяжелым и непереносимым является для нее опасение за будущее. Нечистая совесть не только преследуется ужасными воспоминаниями, но и трепещет от предчувствия будущего возмездия. Человек погружается в иррациональную стихию отчужденности со своей совестью, которая оказывается в непримиримом и драматическом противоречии с ним самим. Апостол Павел, проповедуя благую весть о спасении, указывает на живущий в человеческой природе грех как на причину, порождающую беззаконные и злые дела, и призывает человека к покаянию и освящению в вере во Христа. Христос освятил человеческую природу и все ее силы и способности, включая и совесть. Освящение каждого конкретного человека Христос осуществляет в жизни Церкви Главными средствами освящения совести являются вера во Христа, участие в святых таинствах Церкви и личный подвиг духовно-нравственной жизни. Освященная и чистая совесть является проводником Божественной благодати в душе человека; она становится надежной гарантией того, что человек находится в общении с Богом и в мире с самим собой. В благодатном освящении нуждается совесть всякого человека, в том числе и такая совесть, которая от природы является сверхчувствительной. Сверхчувствительная совесть обладает чрезвычайной разборчивостью и склонна применять этические нормы очень детально и скрупулезно. Такая совесть содержит в себе ярко выраженное законническое понимание этики. Человек со сверхчувствительной совестью склонен уделять большое внимание самым незначительным поступкам и событиям в своем поведении и межличностном общении. Они заслоняют от него главные цели в жизни и лишают той необходимой целеустремленности, которая должна вести к обожению, но самое опасное здесь то, что очень чуткая от природы совесть может иметь тенденцию быть мнительной. Люди с мнительной совестью склонны предаваться печали и малодушию после самых незначительных и маловажных ошибок. Более того, мнительная совесть может проявлять недоверие к спасительным таинствам Исповеди и Евхаристии, что делает ее бесчувственной к действенному восприятию благодати. Следовательно, сверхчувствительная и мнительная совесть нуждается в той подлинной свободе, которая дарована человеку во Христе и которая достигается при содействии освящающей Божественной благодати. Воспитание совести Формирование христианской совести осуществляется в динамическом процессе, в котором совершенствуется способность человека видеть смысл и ценность или, наоборот, ничтожность и низость собственных поступков в свете христианского учения о нравственности. В раннем возрасте в первоначальном своем состоянии и проявлении совесть пребывает еще совершенно неразвитой. Она нуждается в развитии и воспитании и формируется постепенно, вместе с другими силами и способностями души. Этот момент предполагает, что благодать и действие даров Святого Духа имеют жизненное значение в процессе формирования совести. Без правильного воспитания совесть может оставаться глухой и черствой. Правильное христианское воспитание совести достигается в жизни Церкви. Грани формирующегося нравственного сознания, каким является совесть, приметны в характере развития личности уже в раннем возрасте и проявляются через активное человеческое влияние, события жизни и действие благодати. Под воздействием всех этих факторов и, в особенности под воздействием Божественной благодати происходит формирование доброй, чистой и непорочной совести. Способность быть не только чутким, но и верным приговору совести и умение реализовать ее указания в конкретной ситуации имеют первоначальный опыт в раннем детстве, который затем распространяется на отрочество и юность. В совершеннолетнем возрасте, по мере восхождения личности к совершенству, богоподобию и святости, совесть освящается в такой степени, что становится тождественной благодатному дару ведения способностью безошибочного нравственного выбора в любой, даже самой сложной и противоречивой ситуации в полном соответствии с волей Божией. Значение христианского воспитания совести состоит в том, что свобода, достоинство, авторитет и обязывающая сила совести становятся реальной гарантией того, что жизнь человека соединена с Богом и осуществляется по закону Христову. Нравственное учение о долге Нравственное учение о долге составляет один из важнейших разделов этики. В некоторых философских системах, в частности, в стоической философии и философии Канта, идее долга отводилось центральное положение. В XIX веке Бентам ввел в этику термин "деонтология", которым стали обозначать комплекс вопросов, связанных с понятиями долга и должного. Понятие долга возникает и формируется в опыте повседневной жизни. Быть перед кем-то в долгу означает определенное внутреннее требование. Таким требованием может быть уплата материального долга или оказание взаимной услуги. Заплатить долг, значит, ответить благодеянием тому, кто в нужный момент оказал помощь или был в чем-то полезен. С этой точки зрения долг есть эквивалент добра, которым по закону справедливости оплачивается всякое благодеяние. Понятие долга теснейшим образом связано с понятиями достоинства и блага, являющимися важнейшими категориями этики. Эта связь прослеживается в каждом конкретном поступке, подлежащем нравственному анализу и оценке, и может быть выражена в следующих положениях. 1. Достойный поступок есть тот, который совершается во имя долга. 2. Верность в соблюдении долга есть добродетель, достойная человека. 3. Соблюдение долга есть всеобщее условие быть достойным блага. В свете основных положений деонтологии благо и достоинство личности являются не внешними и случайными условиями ее бытия, а глубокими внутренними характеристиками личности, состоянием, достигнутым в результате правильной ценностной ориентации и нравственного выбора, осуществившихся в соответствии с идеальной установкой нравственного сознания. Метафизический и этический аспекты должного В Священном Писании понятие должного предстает в двух аспектах: метафизическом и нравственном. В метафизическом аспекте понятие должного воспринимается в значении Божественных предначертаний о человеке и мире. Уже первому человеку дана была заповедь, устанавливавшая точное различие между понятиями должного и недолжного. Ветхий Завет представляет собой историю несовершеннолетнего человечества, нуждавшегося в Божественном наставлении не только относительно того, что следует считать должным, но и относительно указаний, что должно произойти. Центральным моментом во всей истории Божественного Домостроительства становится прощение согрешившего человека и его оправдание во Христе. Прощение человека Богом есть дар не меньший, чем дар бытия. Таким образом, в метафизическом смысле человек дважды становится должником перед Богом: в акте творения, когда получает дар бытия, и в Искуплении, когда получает дар прощения. Святой апостол Павел, говоря об Искуплении, использует взятый им из античной жизни яркий и впечатляющий образ: раб, выкупленный на свободу дорогой ценой (1 Кор. 7, 23), должен дорожить своей свободой, чтобы оправдать свое Искупление. Соответственно этому пониманию оправдания исполнением долга являются стремление человека к свободе от греха и достижение заповеданных Богом нравственного совершенства и святости. Метафизический аспект в трактовке понятия должного может быть истолкован также и в том смысле, что каждый человек должен исполнить в жизни определенную миссию. Метафизическим основанием жизненного предназначения всякого человека является миссия Христа, пришедшего в мир исполнить дело пославшего Его Отца. По примеру Христову каждый человек должен исполнить в своей жизни предназначенное ему служение, которое, помимо своего ближайшего и конкретного смысла, заключает в себе определенный метафизический смысл. Нравственный аспект понятий должного и недолжного освещается в Священном Писании Нового Завета с точки зрения нравственного достоинства человека, утверждающего себя в новой жизни во Христе. Недолжным здесь признается все то, что противоречит естественному нравственному закону, голосу совести и христианским убеждениям, а именно: дела и поступки, оскорбляющие достоинство человека как образа Божьего или наносящие ущерб благу ближних. Должным здесь признается все то, что служит утверждению богоподобного достоинства человеческой личности, благу ближних и славе Божией. В своем идеальном выражении метафизический и нравственный аспекты долга и должного совпадают. Согласно апостолу Павлу, исполнение христианского нравственного долга является достаточным оправданием любого человеческого призвания: верующий во Христа должен оставаться в том звании, в каком он призван к вере (1 Кор. 7, 20), поскольку вера в своем абсолютном и универсальном достоинстве предполагает верность долгу на всех ступенях призвания и служения, требующих самоотвержения и доблести. Интерпретация долга в философии И. Канта и Н.Ф. Федорова Кант, исходя из принципа автономии морали, склонен видеть везде долг человека только перед самим собой. Например, тенденция к разрушению прекрасного в природе противна долгу человека перед самим собой. Насильственное и жестокое обращение с животными еще более противно долгу человека перед самим собой, так как при этом притупляется сочувствие человека к страданиям, что необходимо иметь в отношении с людьми. Даже благодарность за долголетнюю работу старой лошади или за длительную службу собаки есть косвенно долг человека по отношению к этим животным, но непосредственно эта благодарность есть долг человека перед самим собой. Величайшее нарушение долга перед самим собой противопоставлять истине ложь. Всякая преднамеренная неправда есть ложь, потому что человек в этом случае лицемерит в отношении внутреннего преклонения перед истиной. Первым преступлением человека, о котором говорит Библия, была ложь. Человек, не поступающий по истине, теряет свое нравственное достоинство. Ложь может быть внешней и внутренней. Внешняя ложь делает человека предметом презрения в глазах других. Внутренняя ложь делает человека предметом презрения в его собственных глазах. Ложь оскорбляет достоинство человека, поскольку является нарушением долга в отношении к честности. Человек, который не верит тому, что сам говорит другому, унижает и попирает достоинство в самом себе. Согласно Канту, необходимость соответствия поступка во всех обстоятельствах требованиям нравственного закона есть общий долг человека по отношению к самому себе. Учение Канта о нравственном долге отличается четкостью и категоричностью. Нельзя совершенно отрицать глубокую этическую ценность всей его деонтологии. Но при этом понятие долга у него выступает как понятие о каком-то принуждении, которое неизвестно кем и неизвестно для чего санкционировано. Это принуждение может быть внешним принуждением или самопринуждением, но в любом случае предполагается принуждение свободной воли со стороны нравственного закона. Согласно Канту, человек следует велениям долга исключительно из уважения к собственному достоинству и требованиям нравственного закона. Предпринятое Кантом обоснование нравственного долга не проведено им с исчерпывающей убедительностью и полнотой. В действительности свое конечное обоснование нравственный долг находит не в рациональном теоретическом знании и не в принципах, сформулированных человеком для самого себя, а в той идеальной установке сознания, в свете которой он способен постичь безусловные требования абсолютной и высшей правды. Религиозный человек следует велениям долга не ради утверждения собственного достоинства, которое вне Божественной благодати не имеет точных критериев и гарантий, а ради исполнения воли Божией, которая в этих велениях выражена и которая ведет личность к внутреннему оправданию ее достоинства перед Богом. Полагая идею долга в жесткие рамки интеллектуального процесса и игнорируя при этом внутренний религиозный опыт, Кант, по словам Н.О. Лосского, обеднил мир и чудовищно обеднил понятие Бога. Долг как сознание нравственной необходимости В русской философии идея долга нашла отражение в творчестве Ф.М.Достоевского и Н.Ф. Федорова. По мысли Ф.М. Достоевского, люди находятся в страшном долгу у Бога, и поэтому надо стремиться быть нравственно чище и выше и совершать добрые дела. Н.Ф. Федоров связывал с идеей долга нравственные предпосылки бессмертия. Главным долгом человека Федоров считал пробуждение любви к отцам и предкам. Сознание нравственного долга сынов перед отцами, согласно Федорову, исходит из того факта, что, рождаясь, сыны заступают место отцов. Поэтому их долг вернуть отцов к жизни, осуществить с помощью научно-технического прогресса воскрешение умерших предков. Основное заблуждение Федорова состоит в том, что он противопоставил Божественному действию действие человеческое. Церковь учит не об имманентном, а о трансцендентном воскресении, которое наступит в конце времен и которое совершится не силой человеческого прогресса, а новым творческим действием Бога. Однако тот факт, что Федоров стремился к осознанию идеи долга в его глобальном охвате, заслуживает, несомненно, признания. Долг это налагаемое на человека со стороны его разума требование поступать в соответствии с нравственным законом. Долг есть важнейшая санкция нравственного закона, который на уровне отдельной человеческой личности осознается в каждой конкретной ситуации как определенная нравственная необходимость. Долг является одной из высших форм нравственного сознания личности. Бог, таким образом, устроил человека, что ему присущи очень глубокие и очень утонченные формы нравственного опыта и умозрения. Всякий раз, когда человек встречается в своей жизни с явлениями нравственного добра, он их не может не узнать и не пережить. Это происходит потому, что существует заранее предустановленное соответствие между возможностями человека и нравственным идеалом. Идеал требует своего осуществления в жизни. Это требование становится тем внутренним императивом, который мы называем долгом. Отсюда следует, что в структуру содержания понятия долга входят следующие элементы. 1. Видение нравственного идеала. 2. Осознание его как ценности. 3. Желание его достижения ради высшего блага. 4. Решимость в осуществлении желаемой цели. Все эти элементы формируют понятие долга в условиях естественной нравственности, где речь идет о конечных и относительных идеалах. В жизни Церкви человеку открывается идеал безграничного совершенства. Учение Церкви создает основу для более углубленного понимания нравственного идеала и путей для его осуществления. Требования нравственного совершенства кажутся подчас безмерными и даже нереальными с точки зрения условий затемненного грехом бытия. Однако даруемая в жизни Церкви сверхъестественная благодать сообщает человеку творческие силы, дающие возможность нравственного усовершенствования. Сознание долга нравственного совершенства есть вызов ветхому человеку, коснеющему в безответственности и инертности. Когда нравственный идеал открыт, сознание долга не допускает никакого оправдания для уклонения от цели его достижения под предлогом обстоятельств или "запросов природы". Стремление к идеалу становится необходимой потребностью, потому что оно является не чем иным, как жизненным предназначением каждого человека. Практическая деонтология Запада и православная этика Православие, как отмечает протоиерей Сергий Булгаков, не знает автономной этики, которая представляет собой преимущественную область и своеобразный духовный дар протестантизма. В православном учении о нравственном долге нет того элемента гордости, который присутствует в практической протестантской деонтологии с ее подчеркиванием собственного достоинства личности и долгом человека перед самим собой. Другой деонтологии в протестантизме и не может быть. Исключив присутствие Бога из широкой области нравственной жизни и оставив лишь узкую доктрину морального толкования Священного Писания, протестантизм поставил индивида Нового времени в открытую, разомкнутую бесконечность, где единственной нравственной опорой его бытия становится автономия. С другой стороны. Православию чужда и практическая мораль католицизма с ее делением на спасение и совершенство, на евангельские заповеди и евангельские советы, на должное и сверхдолжное. Так, Римская Церковь учит, что святые праведники достигли не только спасения, но и совершенства, поскольку они в своей жизни исполнили не только евангельские заповеди, но и так называемые евангельские советы, и что поэтому они имеют "сверхдолжные заслуги". Православная Церковь, однако, никогда не учила в том смысле, что человек для своего спасения должен совершить некий необходимый минимум добрых дел и что все совершенное им сверх этого минимума составляет его сверхдолжные заслуги. Практическая деонтология Римско-католической Церкви представляет собой естественный итог господства юридической теории в области объективной и субъективной сотериологии. В отличие от римско-католической юридической теории в православной сотериологии спасение человека понимается не как избавление от вечных наказаний, достигаемое благодаря наличию "заслуг", а как процесс духовного освящения и преображения человеческой личности, совершающийся по мере ее приобщения к Божественной благодати, источнику обожения и святости. Обязанность как требование нравственного закона Обязанность, как и долг, является санкцией нравственного закона. Требования нравственного закона носят императивный характер. Человек не может не сознавать, что написанный в его сердце нравственный закон объективно справедлив и требует выполнения. Необходимость выполнения нравственных требований осознается человеком как нравственная обязанность. С точки зрения структуры своего содержания, обязанность включает три важнейшие компонента. 1. Осознание требований нравственного закона. 2. Уважение к требованиям нравственного закона. 3. Внутреннее самопринуждение к выполнению требований нравственного закона. Главным из этих трех компонентов является самопринуждение к выполнению требований нравственного закона, поскольку именно оно придает обязанности внутреннюю силу и ценность. Сознание обязанности объединяет нравственные силы личности и направляет их к выполнению конкретной задачи, стоящей перед человеком в данный момент и в данной ситуации. Как важнейшее проявление нравственного сознания, обязанность ведет человека к деятельному осуществлению добра и к нравственному совершенству. Отмеченное выше положение, что обязанность так же, как и долг, является санкцией нравственного закона, ставит естественный вопрос о том, какое принципиальное различие имеется между понятиями долга и обязанности. На первый взгляд долг и обязанность, как два вида нравственного сознания, представляются настолько тождественными, что трудно уловить грань, разделяющую эти понятия. Однако в действительности реальное различие между долгом и обязанностью существует. Долг всегда предполагает необходимость расплатиться за какое-либо благодеяние. Нравственное сознание в этом случае напоминает о том, что за оказанное благодеяние нужно ответить взаимным благодеянием, услугой или пожертвованием. Например, исполнить нравственный долг перед Отечеством значит заплатить ему верностью за те блага, в которых выражается забота Отечества о гражданском благосостоянии. Исполнение нравственной обязанности осуществляется в принципиально иной ситуации. Здесь уже не идет речь о какой-то моральной компенсации в отношении субъекта, требующего исполнения обязанности. Например, оказание милости нищему или страннику, встреча с которыми в силу своего эпизодического характера исключает конкретный долг, который может быть основан лишь на истории прежних взаимоотношений, является продиктованным исключительно сознанием нравственной обязанности. Нравственный долг в этой ситуации, строго говоря, исключен. О долге здесь можно говорить не в нравственном, а лишь в метафизическом аспекте, в том смысле, что все люди, как писал Достоевский, находятся в страшном долгу у Бога и что поэтому нужно стремиться совершать добрые дела. Помимо нравственных обязанностей, диктуемых требованиями нравственного закона, жизнь налагает на человека различные служебные, семейные и общественные обязанности. Выполнение всего комплекса обязанностей может вызывать затруднения в виде так называемых коллизий обязанностей. Коллизия обязанностей имеет место в такой ситуации, когда человек стоит перед необходимостью выполнить две или несколько обязанностей, в то время как реальная возможность позволяет выполнить лишь одну из них в ущерб другим. Отсюда следует, что каждый человек должен стремиться к тому, чтобы по возможности не допускать подобных ситуаций. Но если такие ситуации все же встречаются по воле независящих от человека обстоятельств, требуется правильная нравственная ориентация, чтобы суметь отличить главные, высшие или непосредственные обязанности от обязанностей, которые следует считать второстепенными. Следует также иметь в виду, что могут случаться не только реальные, но и мнимые коллизии обязанностей. Мнимые коллизии случаются тогда, когда место истинных нравственных ценностей заступают мнимые ценности, например, честолюбие вместо чести или высокомерие вместо достоинства. Здесь также требуется быть предельно точным, чтобы уметь отличить истинные нравственные ценности от мнимых и ложных ценностей. Определение и содержание понятия ответственности Нравственная ответственность это внутренняя отчетность человека за все то, что происходит в области его влечений, выборов и конкретных поступков. Нравственная ответственность является одной из важнейших форм нравственного сознания. В процессе развития и формирования личности нравственная ответственность является не чем иным, как диалогическим отношением личности к самой себе, к путям и способам реализации своей свободы. Чем большим нравственным доверием и авторитетом облечен человек, тем выше степень налагаемой на него ответственности. Основной смысл нравственной ответственности заключается в самоотчете личности за реализацию ее возможностей и свободы. Сознание ответственности ограждает личность от совершения бесчестных, недолжных и недостойных поступков и подчиняет ее требованиям чести, долга и совести. Отсюда следует, что сознание ответственности самым существенным образом связано с понятиями достоинства и свободы. Чем глубже укоренены в личности эти нравственные понятия, тем сильнее они влияют на степень ее нравственной ответственности. Как категория нравственного сознания, ответственность представляет собой весьма специфичный и сложный аспект нравственной феноменологии личности. В содержание понятия нравственной ответственности входят следующие компоненты. 1. Осознание человеком своего "я" в свободе его нравственного выбора. 2. Оценка нравственного выбора с точки зрения понятий достоинства и свободы. 3. Определение степени ценности совершенного поступка. 4. Переживание нравственных последствий своего поступка в виде одобрения или порицания со стороны совести. Глубина нравственной ответственности в каждом конкретном случае зависит от значимости переживаемой личностью ситуации и роли и места личности в ней. В целом же сознание нравственной ответственности, как и всех других форм нравственного сознания, возрастает и формируется в процессе развития и становления личности. Ответственность как принцип отношения к жизни. Бог призывает человека к ответственному отношению к жизни. Все, что осуществляется человеком в плане ценностной ориентации и в области нравственного выбора, в сфере межличностного общения и в стихии свободной творческой деятельности, все это предполагает его нравственную ответственность. Призыв Адама к ответу перед Творцом является библейским прообразом всеобщей человеческой ответственности за всякое свободно и сознательно допускаемое личное зло. В евангельских притчах Христа Спасителя содержится призыв к личной нравственной ответственности и особенно глубоко подчеркивается мысль об ответственности человека за свою эсхатологическую судьбу, которая всецело определяется его этическим отношением к жизни, к окружающим людям и к собственному религиозно-нравственному предназначению. Вместе с потерей религиозной веры современный человек все в более значительной степени подвержен утрате сознания нравственной ответственности. Из опыта жизни или из описаний художественной литературы каждому человеку известны те несобранные и нравственно распущенные натуры, которые относятся к своим поступкам, так или иначе, безответственно. Не только равнодушие к своему нравственному состоянию, но и непростительное легкомыслие, и беспечность, в сочетании с безотчетным влечением к греху, определяют стиль их внутренней жизни. Как правило, это люди, не наученные руководствоваться в своих действиях понятиями чести и долга, не считающие себя ни в чем и ни перед кем обязанными и не умеющие прислушиваться к голосу совести. Отсутствие личной ответственности открывает простор для разного рода недозволенных и безнравственных поступков. Живя безответственно и безнравственно, эти люди не способны глубоко задумываться над смыслом своего существования, как не способны заметить низость и бесчестность своих деяний, цель которых они оценивают лишь с точки зрения своих эгоистических желаний и интересов. Правило "никогда не сожалеть о содеянном" является главным принципом их безответственного отношения к жизни. Все это, однако, не означает, что нравственно безответственные натуры всегда равнодушны к суждениям о них со стороны окружающей их ближайшей среды. Здесь, несмотря на свою подверженность безотчетному стремлению к эгоизму, чувственности и потребительству, они, за редким исключением примеров откровенного цинизма, стараются показать себя с лучшей нравственной стороны. Прямую противоположность этим натурам составляют люди, в жизни которых сознание их личной ответственности имеет фундаментальное этическое значение. Это люди высоких нравственных принципов и долга, отдающие себе отчет в своей внутренней личной свободе и в своем творческом отношении к жизни как к дару Творца. По мысли архимандрита Киприана, человек в метафизическом аспекте предстает как Ответ на Зиждительное Слово, которым он призывается к обладанию бытием. В реальной жизненной ситуации Бог посредством нравственного сознания призывает всякого человека к ответственному отношению к нравственным выборам и поступкам, подобно тому, как Он в раю потребовал от Адама ответа за нарушение заповеди, устанавливавшей точные границы между недолжным и должным. В отличие от нравственно безответственных натур человек с высоким сознанием нравственной ответственности готов честно и искренно признать свою вину за неправильный нравственный выбор, выразить сожаление и раскаяние в своих заблуждениях и увлечениях, исправить допущенные просчеты и ошибки, ставя на первое место не свой личный авторитет, а требования чести и долга. В своем универсальном значении сознание нравственной ответственности человека не ограничивается пределами его личностно-биографической индивидуальности. В рамках христианского миросозерцания оно достигает поистине вселенских масштабов. Здесь человек способен сознавать свою ответственность и виновность перед Богом не только за всю ту неправду, которую он допускает в личной жизни, но и за все те невзгоды и бедствия, в которые погружены весь окружающий мир и вся богозданная тварь, которая по вине человека "стенает и мучится" (Рим. 8, 22). В метафизическом смысле каждый человек ответственен за все то, что совершается в мире. Жизнь человека в конкретной географической и социальной среде налагает на него нравственную ответственность за состояние этой среды, благополучие которой находится в метафизической зависимости от степени нравственной чистоты, праведности и святости каждого человека или, наоборот, от степени его омраченности грехом. Из всего того нравственного зла, которое творится в мире, нет ничего, за что каждый сознательный человек не нес бы прямой или косвенной ответственности. Христианский призыв к борьбе человека со злом в своей собственной душе ив своей личной жизни особенно ярко и отчетливо выявляет этот всеобщий аспект человеческой нравственной ответственности. Нравственная ответственность и проблема личной виновности Руководствуясь сознанием нравственной ответственности, человек ставит для самого себя задачу установить виновность или невиновность совершенного или задуманного поступка. Однако эта задача далеко не всегда является легко выполнимой. Часто встречаются такие ситуации, когда странные и смутные оттенки чувств и пережитых событий не ясны для самого человека. В этих случаях помощь духовного наставника, способного объективно проанализировать и оценить ситуацию, является особенно необходимой. Здесь, в первую очередь, нуждается в рассмотрении оценка поведения человека в таких ситуациях, когда вопрос об ответственности может быть поставлен под сомнение и когда неизвестно, может ли совершенное действие рассматриваться как грех. Например, человек не может выполнить предъявляемых к самому себе высоких нравственных требований в этике межличностного общения и терпит неудачу, которая порождает состояние беспокойства, внутренней напряженности и несчастно. Пытаясь ему помочь, некоторые духовные наставники отбрасывают нравственную ответственность в сторону и отрицают вменяемость реального греха. Отсюда следует, что нужды пастырского окормления требуют точного определения глубины личной ответственности в подобных ситуациях. С другой стороны, достижения психологии, вскрывшей глубину, богатство и многообразие форм в характере человеческого поведения, также выдвигают настоятельную необходимость более углубленного изучения принципов, определяющих личную ответственность человека в каждом конкретном случае. Проблема личной ответственности предполагает принципиально важный вопрос: может ли, вообще, каждый человек выполнить предъявляемые к нему нравственные требования или индивидуальные человеческие возможности настолько различны и непохожи, что нельзя ждать от всех людей этически безупречного поведения? В последнее время отмечается тенденция придавать в этом вопросе наибольшее значение природным склонностям человека. При этом иногда делаются попытки утверждать, что большинство совершаемых в мире нравственных преступлений является результатом патологической несформированности людей и, в первую очередь, их умственного несовершенства и слабости. Однако такая точка зрения, снимающая с человека личную ответственность, заслуживает справедливого осуждения. Возражая против подобных утверждений, Церковь учит о том, что обычные люди в ситуации искушения обладают достаточным разумом и свободой, чтобы устоять против реального греха, и что поэтому они несут нравственную ответственность за свой выбор. Даже патологическая наследственность или душевная болезнь, как и телесные недуги, не снимают вполне нравственную ответственность за совершаемые поступки, поскольку в этих поступках и сопутствующих им душевных состояниях лежат особенности эмпирического характера личности. Каждый человек вполне ответственен за формирование своего характера соответственно вырабатываемым им самим понятиям, суждениям, привычкам, влечениям и вкусам, которые могут выражать положительные или отрицательные качества личности и влиять на душевное состояние. Например, если вместо того, чтобы воспитывать в своем характере такие черты, как уважение к каждой человеческой личности, искреннее и честное отношение к ближнему, открытость, доступность, скромность и отзывчивость в обращении с окружающими, человек будет придавать слишком преувеличенное внимание своему собственному "я", проявлять в межличностных отношениях недоверчивость, скрытность, замкнутость, эгоизм, высокомерие, заносчивость, зависть, презрение, надменность, самомнение и другие подобные черты, им самим выработанные в течение жизни, то этот сформированный им эмпирический характер может явиться причиной его бедственного душевного состояния и находить в этом состоянии свое выражение. Каждый человек открыт для осуществления добра и нравственного совершенства в своей личной жизни и поэтому несет ответственность в той мере, в какой он еще не достиг совершенства и святости и не вступил в область Духовно преображенного бытия. Отсюда следует, что степень личной виновности или невиновности за каждый совершенный поступок зависит от ценности этого поступка по отношению к общей и абсолютной цели человеческого предназначения. Универсальное значение ответственности как формы нравственного сознания Сознание ответственности сопровождает человека на всех этапах его нравственного самоопределения: в момент нравственного выбора, в момент совершения задуманного деяния и в момент осмысления результатов совершенного поступка. Принципиально важное значение здесь имеет момент нравственного выбора какого-либо мотива, помысла, влечения, ценности, потребности, идеи или теории, которые способны оказывать фундаментальное влияние не только на нравственные, но и на мировоззренческие устои личности и тем самым существенно определять процесс ее созидания и формирования либо, наоборот, процесс ее обеднения, дестабилизации и распада. С этой точки зрения, сознание ответственности является важнейшим фактором, противостоящим энтропийным процессам, то есть процессам распада, как на уровне структуры отдельной человеческой личности, так и на уровне общественной структуры и вообще вселенского бытия. Выбор человеком определенной мировоззренческой установки предполагает особенно высокую степень его личной нравственной ответственности. Если, например, какая-либо отвлеченная идея в ее фанатическом восприятии ставится выше интересов достоинства и блага конкретных людей, обреченных на унижения или жертвы ради торжества провозглашенного принципа, то правильная мировоззренческая ориентация, основанная на высшей и объективной истине, должна вести к утверждению в человеческой жизни нравственных начал добра, справедливости и свободы, лежащих в основе установленного Богом порядка личного и общественного бытия. Не что иное, как, в первую очередь, сознание ответственности перед Богом и перед людьми, перед окружающим миром и перед совестью способно удержать человека от нарушения требований нравственного закона. На огромное и чрезвычайно важное значение нравственной ответственности в человеческой жизни указывает тот факт, что, благодаря сознанию ответственности, большинство живущих в мире людей гарантировано от совершения самых различных нравственных преступлений. Вместе с тем, сознание ответственности является фактором" контролирующим и дисциплинирующим личность и направляющим ее силы на осуществление в личной и общественной жизни дел правды и долга, чести и нравственной доблести. Будучи неотъемлемым даром человеческой природы, данным человеку в творении, сознание ответственности получает свое высшее оправдание в свете Божественного доверия к человеку и заключает в себе реальную предпосылку спасения человека как свободной и сознательной личности. Понятие воздаяния в Священном Писании Представление о воздаянии коренится в человеческом опыте, в характере взаимоотношений господина и слуги: всякая верность должна быть вознаграждена, и всякая услуга требует справедливой оплаты. Однако в личной религиозной жизни бескорыстность праведника должна простираться до отказа от всякой мысли о вознаграждении. Наградой человеку должно служить сознание исполненной перед Богом правды. Именно к такому пониманию воздаяния Бог призывает всякого человека. История Божественного водительства в Ветхом и Новом Заветах представляет собой постепенный процесс воспитания народа Божьего в понимании духовного характера благ, обещанных и воздаваемых каждому человеку. При рассмотрении вопроса воздаяния в Ветхом Завете следует обратить внимание на два принципиальных момента. Первый момент заключается в том, что представление о воздаянии соединялось с ожиданием земных благ. Ветхозаветные награды были, главным образом, вещественными, но даже тогда, когда они были духовными, например, близость к Богу, они прекращались со смертью. В царстве усопших умершие больше не могли воздавать хвалу Богу. Второй момент заключается в том, что воздаяние за преступление или за добродетельный поступок отдельного человека относилось в Ветхом Завете к целой общности людей. Источником этой идеи служил характер семейных отношений, но более важной причиной было то, что Бог избрал Израиль и заключил с ним Завет именно как с избранным и святым народом, а не как с отдельными личностями. Поэтому Бог мог наказать народ за грех одного человека и дать благословение и награду за личную праведность другого человека. Очевидный пример всеобщего наказания история падения человека. Но есть много других подтверждений. Убийство, совершенное Каином, вызвало умножение беззаконий во всем его роде. Даже царь Давид своим прегрешением обрек своего сына, родившегося от незаконного союза, на смерть и свой царский род на беспрерывные войны и бедствия (2 Цар. 12, 7-14). Не только ближайшие потомки, но даже целый род может быть наказан за грех одного из его представителей. Классическое изречение о наказании, отмеренном Богом заведомо неповинным потомкам грешников, мы находим в книге Исход; тем более Его милость и прощение простираются на тысячи родов (Исх. 34, 7). Таким образом, понимание наград и наказаний в Ветхом Завете сводилось, главным образом, к благословениям в земной жизни и относилось больше к целому народу, чем к отдельной человеческой личности. В Новом Завете участие Сына Божьего в судьбе согрешившего и падшего человека, явленное через тайну Его Воплощения, спасительной смерти и Воскресения, навсегда изменило человеческое представление о воздаянии Божием. С этого момента воздаяние немыслимо вне отношения человека к вере во Христа и принятия оправдывающей и освящающей благодати. По своему смыслу и содержанию воздаяние определяется степенью причастности человеческой личности к Христу, в котором человек получает оправдание, полноту благ и вечную жизнь. Проблема временной награды и наказания в Новом Завете не исчезла, несмотря на то, что полное воздаяние праведным и злым совершится во время Второго Пришествия Господа Иисуса Христа. Награда за последование Христу является не чем иным, как обладанием Царством Божиим. Земные награды, и даже честь, которая воздается святым праведникам, не должны быть вожделеваемы христианином. Что касается временных земных нужд, то ученик Христов должен полностью предаться попечению Божию, тем более что само Царство даровано ему. Евангелист Лука особенно подчеркивает, что основной принцип христианского понимания воздаяния это отказ от стремления к земным благам. Когда христианин молится, он должен просить не того, чего страстно желают приобрести люди, но тех благ, которые Отец Небесный, будучи благим, желает даровать ему, и, прежде всего благодатные дары Святого Духа. Временное наказание за грех является более очевидной формой воздаяния в плане земной человеческой жизни. Святой апостол Павел объяснял частые болезни и смерть коринфян как наказание за непочтительное и эгоистическое поведение на вечери Господней. Он также предостерегал христиан против ложного религиозного поклонения, напоминая о внезапных наказаниях, посылавшихся идолопоклонникам в Ветхом Завете. Примеры воздаяния в Священном Писании Нового Завета указывают на то, что награда и наказание должны пониматься как принятие или отвержение спасительной благодати. Христос не обещал своим последователям счастья в земной жизни. Напротив, Он предсказал, что Его учеников ожидают скорби и трудности и что путь, ведущий в вечную жизнь, встречает много соблазнов и препятствий. Однако верность в следовании Христу и осуществление в жизни нравственных начал добра и правды ведут человека к принятию спасительной Божественной благодати. Пребывание в благодати составляет источник самой большой и глубокой радости и является, с одной стороны, естественным результатом личной веры и праведности, с другой стороны, объективным воздаянием за их осуществление в жизни. Наконец, особенно важно подчеркнуть, что следование Христу и пребывание в благодати должны восприниматься как реальность, имеющая объективно бескорыстный характер и, более того, требующая личного самоотречения и самоотвержения. Христос призывает всех к нравственному совершенству, к делам милосердия и любви, которые каждый человек должен совершать "не ожидая ничего" (Лк. 6, 35): наградой для него должно быть восхождение к богоподобию, совершенству и святости. Аксиологический и онтологический аспекты здесь совпадают: достигая подлинного нравственного достоинства, человек открывает себя для неисчерпаемой полноты бытия. Воздаяние как онтологический принцип Ни один из аспектов нравственного сознания не имеет, пожалуй, такого глубокого мировоззренческого значения, как проблема личного воздаяния. Предполагается, что воздаяние предопределено самой онтологической структурой бытия в отношении к каждому человеку соответственно его достоинству и заслугам. По внутреннему свидетельству нашего нравственного сознания, каждый человек заслуживает воздаяние за совершенное в жизни добро и зло. Согласно этой нравственной аксиоме, всякое добро должно быть вознаграждено и всякое зло и несправедливость должны влечь за собой возмездие. Но если страдают праведники, а беззаконники и грешники благоденствуют, то этот факт открывает в теме воздаяния новую грань, за которой усматривается эсхатологический смысл. Бог создал человека и предопределил структуру его бытия для осуществления главной и конечной цели, какой является достижение обожения и святости. В силу универсальности онтологической структуры бытия время земной жизни человека, каждый его момент, в пределах которого человек способен сознательно действовать и творить добро или зло, принадлежит вечности, предвосхищающей воздаяние за каждый совершенный во времени поступок. Все совершенное человеком во времени предопределяет его участие в Божественной вечности. Всякий этически значимый поступок является не просто событием, происходящим во времени, но и новым содержанием в структуре личности, заполняющим собой ее сферу и определяющим собой ее достоинство и онтологический статус в мире. Чем достойнее совершенный поступок, тем выше нравственное достоинство личности, тем ближе она к Богу, тем надежнее ее онтологический статус в общей структуре бытия. Отсюда следует, что воздаяние представляет собой определенный онтологический принцип, построенный на соответствии или несоответствии каждого конкретного поступка и вместе с ним всей структуры личности общей структуре бытия. Итак, в силу универсальности предопределенного Богом строя бытия личное биографическое время соотносится с вечностью, как, вообще, структура отдельной человеческой личности соотносится с общей онтологической структурой мира. Каждая личность несет в себе не только все свое настоящее, но и всю свою историю, все события своего прошлого. Все совершенное человеком в его личной жизни является его достоянием, налагает на него печать или затемненности грехом, или просветленности благодатью и определяет качество его личности, которое соотносится с качеством общей онтологической структуры бытия. При этом соответствие качества структуры нравственно сформированной личности онтологическому универсуму бытия воспринимается и переживается самой личностью как ее полнота, а несоответствие как ее ущербность. Переживание человеком полноты бытия, соответственно его личным добродетелям и достоинствам, или, наоборот, ущербности бытия, соответственно его личным беззакониям и злодеяниям, составляет принципиальный аспект реальности воздаяния. В итоге воздаяние определяется не чем иным, как отношением человека к конечной и абсолютной цели установленного Богом человеческого предназначения, то есть определяется степенью его нравственной сформированное, освящения и духовной преображенности. Сознание воздаяния в личной жизни С опытом воздаяния каждый человек встречается с детства. В рамках нравственного воспитания ребенок впервые усваивает связь, существующую между достоинством совершенного поступка и реакцией со стороны окружающей среды, которая в специфической для него форме и соответственно характеру поступка определяет воздаяние в виде какого-либо вознаграждения или наказания. Главным элементом формирующегося в детстве сознания воздаяния за совершенные поступки является основанное на личном опыте убеждение в существовании соответствия между достойным поведением и наградой и между недостойным поступком и наказанием. Если в дальнейшей жизни нежелание считаться с этой закономерностью приводит к аморальным поступкам, за них рано или поздно приходится расплачиваться жизненными невзгодами и неудачами. Нравственная вседозволенность уступает место сознанию воздаяния, поскольку неизбежно наталкивается на этические и правовые санкции общества, предусматривающего возмездие за всякое совершенное зло (Рим. 13, 1-4). Самым существенным элементом, определяющим глубину личного сознания воздаяния, являются свидетельства Священного Писания, содержащие указания на вечную жизнь праведников и осуждение на "муку вечную" грешников (Мф. 25, 46). Не следует думать, как считают рационалистически настроенные толкователи Писания, что указание на мучение грешников имеет лишь "педагогическое" значение. Вся традиция Церкви, включающая, в первую очередь, мировоззренческий и этический аспекты, утверждается на исповедании догмата Второго Пришествия Христова и грядущего Страшного Суда, на котором определится вечная участь праведников и грешников как воздаяние за совершенное ими в жизни добро или зло. Построенные на нравственных христианских началах произведения художественной литературы, а также мировая классическая философия способны в какой-то степени оказать свое положительное нравственное влияние на формирование личного сознания воздаяния. Но самым достоверным и неоспоримым фактом, убеждающим каждого человека в неизбежности будущего воздаяния, является его личный жизненный опыт. Каждый человек причастен к этому опыту в той степени, в какой он причастен к опыту осмысления и оценки прожитой жизни. Этот опыт, наиболее глубоко осознаваемый и переживаемый в самые критические моменты жизни, нашел свое яркое изображение у Платона в его "Государстве": "... Кто близок к мысли о смерти, у того рождается боязнь и забота о таких предметах, о которых прежде он и не думал. Известные предания о преисподней, где порочные должны будут понести наказание за совершенные ими в течение этой жизни неправды, которые он раньше считал нелепыми, начинают беспокоить его душу... Полный сомнений и страха, он начинает размышлять и исследовать, не сделал ли он какого-нибудь зла. Тот, кто находит в своей жизни много несправедливостей, постоянно находится в страхе, и, подобно ребенку, нечаянно пробужденному от сна, трепещет, и проводит свою жизнь в скорбных предчувствиях; между тем как тот, кто не сознает за собой ничего несправедливого, всегда сопровождается радостной надеждой...". Описанным переживаниям вины и тревоги или, напротив, радостной надежды присуще сознание воздаяния как объективной и неизбежной справедливости, которая с глубокой внутренней очевидностью, удостоверяемой религиозным сознанием, присуща высшему Божественному установлению. Как видно из приведенного фрагмента и как свидетельствует об этом накопленный человечеством нравственный опыт, предчувствие присущих человеку при жизни опасений или надежд является указанием на окончательное и полное воздаяние, ожидающее всех людей в будущем веке. По внутреннему свидетельству нашего религиозного сознания. Бог как всеведущий знает все возможности человека и мерит степень его виновности и заслуг в каждом конкретном случае. При этом нужно иметь в виду, что православная традиция дальше всего отстоит от чисто юридического понимания личного воздаяния, рассматривая творимое человеком и подлежащее воздаянию добро или зло как свободное и сознательное принятие или отвержение Божественного порядка в нравственном строе жизни. Святой апостол Павел особенно подчеркивает тот момент, что предопределенное Богом воздаяние находится тем не менее во власти самого человека: "Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое... Напротив, слава, и честь, и мир всякому, делающему доброе" (Рим. 2, 9 -10). Свою актуальность и глубокий мировоззренческий смысл вопрос воздаяния приобретает в связи с темой личного оправдания человека перед Богом. В миссии Своего Пришествия в мир Сын Божий оправдал падшего человека. Как совершенно неповинный Человек, Христос стал жертвой за грехи мира, даровав жизнь и воскресение всему человечеству. В результате победы Христа и по вере в Его искупительную смерть христианин получает прощение грехов и оправдание. Однако христианин должен помнить, что путь покаяния, ведущий его к оправданию перед Богом, включает духовный подвиг и нравственное обновление всего состава душевной жизни и что воздаяние следует понимать не как акт внешнего, юридического оправдания человека перед Богом, а как результат его духовно-нравственной сформированное. "В какой мере, говорит преподобный Ефрем Сирии, человек очистил свой ум, в такой мере он видит славу Бога; в какой мере он возлюбил Бога, в такой мере он радуется Его любви; в какой мере он служит Богу, в такой мере он будет удостоен чести в будущей жизни". Этот взгляд на воздаяние как на результат духовной преображенности ума и всего человеческого естества в подвиге деятельной и созерцательной жизни полнее всего выражает восточную православную традицию в интерпретации данного вопроса. Таким образом, присущее каждому человеку сознание воздаяния в личной жизни, опираясь на индивидуальный и общечеловеческий нравственный опыт, может находиться на различных уровнях своего развития и по-разному проявляться в зависимости от мировоззренческих основ и жизненных ситуаций, но при этом всегда оставаться глубоко личным внутренним опытом, присущим только самой личности и имеющим только для нее одной жизненно важное значение и нравственный смысл. ГЛАВА V СВОБОДА НРАВСТВЕННОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ Тема свободы в учении Церкви Тема свободы составляет один из наиболее глубоких и ярких моментов в нравственном благовестии Церкви. Какие бы проявления человеческой личности ни подлежали рассмотрению и изучению Церкви, их этическая оценка возможна лишь тогда, когда предполагается свобода нравственного самоопределения человека. Интерпретация проблемы свободы имеет важный мировоззренческий смысл и охватывает собой глобальный аспект человеческого существования. В тайне свободы заключается объяснение нравственного смысла человеческого бытия, разгадка падения первозданного человека и судьба человека в мире. Тема свободы вплетается красной нитью в контекст всего православного христианского миросозерцания и, в первую очередь, в учение Церкви о спасении и обожении человека. Обетование Царства Божьего принадлежит тем, кто уже здесь, на земле, вступил в новую жизнь во Христе, находится не под законом, а под благодатью и открыл себя для радости и торжества духовной свободы. В воссоздании всего строя личной жизни на началах духовной свободы восточная православная традиция видит одно из важнейших условий достижения человеком богоподобия как изначальной задачи человеческого существования. Свобода как основа нравственного становления личности Свобода это способность личности к творческому становлению в границах тех возможностей, которые определены Богом. С точки зрения своего метафизического содержания, свобода является неоценимым даром Божией благости, мудрости и любви, данным человеку в его владение. Бог дает человеку свободу в его собственность, как некий источник, владея которым человек способен творчески себя раскрыть, проявить и осуществить. Хотя все в мире подчинено закону необходимости, человек, благодаря свободе, не подчинен ему окончательно. Он виновник своего становления, так как обладает свободой. В его власти изменять и направлять процесс своего формирования и развития. Он сам является причиной своего состояния. Пользуясь даром свободы, человек сообщает смысл, процессу своего становления, предпочитая тот или иной закон существования. Осуществляя способность нравственной ориентации в области смыслов и ценностей, человек сознательно и свободно делает каждый нравственный выбор и созидается в процессе становления как нравственная личность. Свобода самая глубокая нравственная основа личности, ее исключительная привилегия и неотъемлемый дар. Свобода и самоопределение человека в материально-духовном мире Задача становления человека предполагает его свободу. Как всякий дар, полученный человеком от Бога, свобода открыта для совершенствования. В сравнении с абсолютной свободой Бога человеческая свобода является неполной и несовершенной. Бог вручил человеку дар свободы как некий залог, употребляя который человек мог бы довести свою свободу до той нравственной полноты и совершенства, в которых в наибольшей степени находила бы отражение абсолютная свобода Бога. С точки зрения стоящей перед человеком задачи достижения богоподобия, необходимо и важно установить, что именно в первую очередь способно определить полноту и совершенство его свободы. В решении поставленного вопроса нужно иметь в виду двойственность человеческой природы и человеческого существования. Причастность человека двум мирам материальному и духовному. В этой двойственности заключается экзистенциальный корень человеческой свободы, загадка самоопределения человека в плане достижения и реализации им ценности его бытия. Православная святоотеческая традиция рассматривает двойственность человеческой природы и человеческого существования как самую яркую и уникальную характеристику человека, свидетельствующую об универсальности его предназначения в общей структуре мира. У святителя Григория Богослова мы находим наиболее яркую во всей патристической письменности интерпретацию двойственности человеческого существования "Бог поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного поклонника... Зритель видимой твари, таинник твари умосозерцаемой, человек поставлен на грани двух миров". Своим телом человек принадлежит земле, но своим умом человек вышел за пределы материального мира, и принадлежит миру умопостигаемому, духовному. Перед человеком стоит задача творческого самоопределения в двух мирах : материальном и духовном, в ценностях двух порядков реальном и идеальном. Смысл самоопределения состоит в том, что человек есть существо творческое, становящееся, всегда находящееся в динамике становления, в пути. Бытие человека находится под знаком осуществления Божественных предначертаний. Задача духовно-нравственного самоопределения человека как личности предполагает переход от мира чувственного к миру сверхчувственному, от мира реального к идеальному. Реальный мир это мир, чувственно воспринимаемый, очевидный, присутствующий как данность, но в то же время, в биографических рамках каждой отдельной личности, мир уходящий. Идеальный мир это мир умопостигаемый, воспринимаемый как заданность и в то же время мир ожидаемый и грядущий. Смысл свободы заключается в возможности нравственной ориентации по отношению к реальному и идеальному мирам, в том, что нравственная ориентация человека в каждый отдельный миг временной жизни и в последний завершающий ее момент определяет его судьбу в вечности. Хотя, согласно учению Церкви, реальный физический мир ни в коем случае не является злом, он, однако, таит в себе соблазн, ведущий человека к злу. Зло состоит в проявлении инертности человеческого существования, в то время как задача становления человека предполагает активное преодоление инертности и достижение нравственного совершенства. Отсюда следует, что ориентация на реальный, чувственный мир имеет тенденцию к застою и падению, в то время как ориентация человека на идеальный мир эту тенденцию исключает. Сущность нравственного самоопределения состоит в том, какая ориентация в личной жизни человека возобладает. Если нравственная ориентация личности имеет постоянную тенденцию к тому, чтобы предпочитать идеальное реальному, например, предпочитать духовные ценности практическим интересам, то эту тенденцию мы можем рассматривать как стремление личности к совершенной и полной свободе. Там, где этой тенденции нет, где человек проявляет предпочтение реального идеальному, там его личная свобода еще не достигла совершенства, там могут иметь место застой духовной жизни и нравственное падение личности. Любая поставленная человеком реальная, чувственно осязаемая цель, достижению которой он отдается всем сердцем, непременно сужает его свободу. Сколь ценной ни была бы эта цель, она заставит человека рассматривать все остальное как ступень или как средство для ее достижения. От абсолютизации какой-либо реальной, утилитарной или чувственной цели до оправдания связанного с ее достижением беззакония один шаг. Только лишь ориентация личности на идеальное самоопределение, в котором выражается, безусловно, абсолютная воля Бога, не ограничивает свободы человека и не исключает при этом ценностей здешнего мира. В состоянии совершенной свободы человек является обладателем земных благ, но ни одна из ценностей этого мира не обладает человеком и не подавляет его свободы. Ориентация личности на идеальное самоопределение как стремление к полноте самореализации в Боге открывает путь для совершенной и полной свободы, ибо, где Дух Господень, там свобода. Самовыявление твари через форму, индивидуальность и ипостась В окружающем нас мире, где все, кроме человеческой личности, подчинено закону необходимости, мы, тем не менее, видим на всем творении творческую печать свободы Бога. Многообразие в проявлении тварных форм бытия напоминает нам о нашей личной свободе. Так, например, все, что относится к неживой природе, выражает себя через форму. В царстве неживой природы наше воображение могут поражать причудливость узоров и линий и красота цветов и оттенков самых различных минералов, удивительное многообразие форм кристаллов, художественные очертания скал и горных хребтов. При этом видимом богатстве и многообразии форм трудно избавиться от впечатления, что неживая природа стремится использовать все возможности, чтобы выразить себя ярко, оригинально и многолико. В еще большей степени наше воображение поражают совершающиеся в неживой природе процессы изменения и текучести ее форм. Впечатляющие проявления природных стихий в картинах величественного течения могучих рек, грозного движения морских волн, ослепительного блистания молний в раскатах грома или белого вихря разбушевавшейся зимней метели говорят нашему чувству больше о свободе этих стихий, чем о подчинении их закону необходимости. В живой природе мы встречаем бесконечное многообразие растительных и животных форм. Разнообразие деревьев и трав, красота и благоухание их плодов и цветов, нарядное оперение и многоголосое пение птиц, изящество форм и грациозность движений животных выражают всеобщее стремление живой твари выявить себя через свою индивидуальность. Картина резвящегося на воле дикого зверя, играющей в воде рыбы или птицы, парящей в высоком небе, заставляет нас забыть о законе необходимости и, наоборот, является для нас чем-то вроде символа свободы, возможности беспрепятственно осуществлять наши собственные желания. Если в творческом замысле Бога все неживое выражает себя через форму, будет ли это структура или процесс, все живое выражает себя через свою индивидуальность, будет ли это растительный или животный вид, то все сознательное выражает себя через личность, или ипостась, будет ли это человеческая или ангельская природа. Оформление природы через ипостась является самым глубоким, оригинальным и совершенным самовыражением твари. Отсюда следует, что свобода, как основа самовыявления человека, является самым безусловным и неотъемлемым свойством личности. Бог сотворил человека и даровал ему вместе с разумом свободу, благодаря которой человек способен осуществить и явить себя как личность. Свобода богозданного человека Нельзя ставить проблему свободы человека исключительно в абстрактно-метафизическом смысле, то есть нельзя, например, говорить о свободе человека как о его согласии "быть" или "не быть" до того, как его еще нет. Свобода составляет нравственную, а не онтологическую основу личности, поскольку онтологической основой человека является творческое действие Бога. Таким образом, свобода представляет собой категорию не онтологического, а нравственного порядка, категорию особого экзистенциального смысла. Свобода это самоопределение личности, но не по отношению к дихотомии "небытие бытие", а по отношению к дихотомии "добро зло", и в этом последнем самоопределении заключается основание человеческого выбора, но выбора, конечно, не бытия, а выбора состояния бытия. Если создание человека, как его призвание из небытия в бытие, совершилось в пределах онтологического порядка и исключало человеческий выбор, то введение человека в первозданный рай, как условие его нравственного состояния, предполагало в дальнейшем человеческое самоопределение и выбор. Возможность выбора была дана именно для того, чтобы жизнь в раю была не только даром Творца, но и личной заслугой человека. Перед человеком стояла задача утвердить себя в свободе, в которой он был создан и в которой он пребывал. В соблюдении заповеди и в послушании воле Божией человек должен был развить полученный от Бога дар свободы. С самого начала воля Бога предстает перед Адамом в двойном аспекте. Это, с одной стороны, благословение господствовать над всей землей и всем творением. С другой стороны, это кажущееся ограничение свободы, содержавшееся в заповеди не касаться древа познания. В этой двойственности заключалась завязка самоопределения человеческой личности в ее свободе. Без свободы заповедь не имела бы смысла, без заповеди свобода не могла бы реально осуществиться и не имела бы ценности. Вместо того, чтобы признать в райской заповеди воспитательное значение, меру, необходимую для духовного восхождения, Адам приписывает этот запрет ревнивому желанию Бога сохранить Свое первенство и проявляет непослушание. Свобода первого человека реально проявилась в предпочтении низших желаний и стремлений высшим духовным целям. В истории Бог открывает Свою волю греховному человечеству. Он дает человеку закон и заповеди в качестве правил, необходимых для жизни. И снова, вместо того, чтобы видеть в запретах закона нравственное ограничение власти зла, человек поддавался закону греховному, психологическому закону иррационального противоборства воле Божией. Природа первородного греха и последствия Адамова непослушания привели к тому, что человеку стало свойственно сопротивляться всем вообще императивным нормам. Христос Новый Адам через добровольное подчинение закону освободил человека от рабства закону. Вместо закона, который подчинял человека и осуждал, Христос даровал благодать, которая его освобождает и спасает. Сын Божий явился в мир возвестить плененным освобождение, отпустить угнетенных на свободу. Христос освободил падшего человека от греха и даровал ему подлинную свободу, в которой каждый человек открывает себя для Царства Божьего. Царство Божие это царство торжества духовной свободы в ее совершенстве и неисчерпаемой полноте. Вхождение в Царство Божие предполагает со стороны человека предельно полную реализацию дара свободы. Нравственная свобода личности Нравственная свобода это способность личности осуществлять посредством разума господство над чувствами и желаниями. Из приведенного определения нравственной свободы с непосредственной очевидностью следует, что в этическом смысле свобода человека есть не что иное, как его самообладание. Раскрыв понятие самообладания, мы тем самым сумеем раскрыть содержание понятия нравственной свободы. Самообладание личности проявляется в двух связанных между собой аспектах ее бытия природном и экзистенциальном и предполагает осуществление человеком двух принципов формирования аскетического и этического. Смысл аскетического принципа состоит в том, что человек как личность призван к обладанию своей духовно-телесной природой. Власть человека над природными влечениями, чувствами и желаниями достигается в реализации им принципа добровольного воздержания. Личное самосознающее "я" себя открывает, выявляет и актуально осуществляет в своей духовно-телесной природе, которая дана "я" в его обладание и является областью самореализации и самоопределения личности. Власть личного "я" над чувствами и желаниями является существенно важным аспектом в самореализации человека. Осуществление человеком аскетического принципа, выражающегося через добровольное воздержание и выявляющего должное отношение его "я" к его природному началу, составляет основное, фундаментальное, содержание нравственной свободы личности. Экзистенциальный аспект нравственной свободы человека раскрывается в становлении и самовыявлении личности на фоне ее этического отношения к другим, подобным ей, личностям. В бытии личности имеются два экзистенциальных момента, на которых она утверждается. Первый момент это оригинальность и неповторимость личности, ее несводимость ни на что другое. Ведь лично то, говорит А.Ф. Лосев, что оригинально, своеобразно, неповторимо, несводимо ни на что другое и, прежде всего, неразрушимо ни в пространстве, ни во времени. Второй момент это невозможность для личности осуществлять свое бытие вне общения с другими, подобными ей, личностями. Утверждая себя как личность, человек стремится к общению, к признанию ценностного своеобразия других людей, без чего его собственный внутренний мир не будет сиять богатством и полнотой. Стремление человека к общению предполагает его нравственную свободу, то есть господство над собственными интересами и стремлениями. Без нравственного самообладания и свободы человек не способен преодолеть свой природный эгоизм и подчинить его свободе и интересам ближних. Основанное на началах нравственной свободы отношение к ближнему включает, во-первых, признание другой личности, во-вторых, уважение к ней, в-третьих, заботу о благе этой личности, то есть заповеданную Евангелием любовь. Таким образом, любовь и свобода взаимосвязаны. Но при этом любовь в действительности не ограничивает свободу, а, наоборот, несет человеку освобождение. Как этический принцип отношения к человеку любовь наиболее полно и глубоко выражает экзистенциальный аспект нравственной свободы личности. Виды нравственной свободы В зависимости от степени актуализации нравственного самоопределения человека, его свобода разделяется на три вида: формальную, реальную и идеальную. Понятие формальной свободы вводится для обозначения состояния человека, которое характеризуется нравственной непорочностью и невинностью, когда ум человека еще не знает реальности нравственного зла и когда чувства и желания находятся в подчинении разуму. Примером пребывания человека в состоянии формальной свободы является свобода прародителей в раю и свобода детей. В состоянии формальной свободы нет антагонизма между умом, чувствами и желаниями человека. Формальная свобода открывает возможность нравственного выбора. Когда человек сознательно осуществляет нравственный выбор, его формальная свобода становится реальной свободой. Реальная нравственная свобода это свобода самоопределения в ситуации морального выбора. Реальная свобода характеризуется напряжением духовных сил человека, осуществляющего нравственный выбор. В состоянии реальной свободы ум находится в борьбе с помыслами, чувствами и наклонностями природы. Желая осуществить господство разума над эмоциями и влечениями, человек стремится компенсировать противоречие, возникающее между умом, чувством и волей, и подчинить чувство и волю нравственному идеалу и долгу. Идеальная нравственная свобода характеризуется сверхъ-естественным харизматическим даром, доводящим реальную свободу до совершенства. Идеальная нравственная свобода это свобода святых праведников, находящихся в обладании Божественной благодати. В состоянии идеальной свободы нравственный выбор теряет свою драматическую напряженность, человек может желать, выбирать и творить только добро, в результате чего совершение зла ни теоретически, ни практически является невозможным. Идеальная нравственная свобода это полная свобода человека от власти греха, достигаемая духовным подвигом человека при содействии Божественной благодати. Эмпирическая и трансцендентальная свобода Деление свободы на формальную, реальную и идеальную в наибольшей степени может представляться оправданным, с точки зрения библейской антропологии, рассматривающей человека в трех состояниях бытия: до падения, после падения и в новом, духовно-преображенном, состоянии. Каждой конкретной ступени нравственного самоопределения, на которую восходит обычный человек в процессе своего становления, могут быть, несомненно, присущи элементы формальной, реальной и идеальной свободы. Однако, переводя эту классификацию видов свободы в область практической нравственности, мы, тем не менее, не можем с достоверностью установить и утверждать, какое конкретное состояние свободы присуще в данный момент тому или иному человеку. В поисках другой, более приемлемой, схемы модификаций свободы мы должны попытаться разложить категорию свободы на составляющие ее элементы. Это нам удастся, если мы обратим внимание на углубленный аналитический подход к оценке феномена свободы. Здесь мы должны заметить, что свобода как самоопределение личности осуществляется не в выборе между объектами, а в самосовершенствовании личности, делающей выбор. Когда свобода человека направлена на какую-либо желаемую конкретную цель, эта свобода предполагает вполне определенный выбор и является эмпирической свободой. Но если человек на основе произведенного выбора осознает выбор как акт своего самоутверждения и в этом акте открывает самого себя, то эта возможность открыть себя для самого себя является состоянием трансцендентальной свободы. В то время как эмпирическая свобода выявляет и объясняет поведение человека, трансцендентальная свобода помогает нам постичь глубокий этический и экзистенциальный смысл нравственного самоопределения личности. Борьба мотивов в ситуации морального выбора Для объяснения механизма эмпирической свободы вводится понятие "борьба мотивов". Под мотивом имеется в виду побуждение, отвечая на которое человек должен сделать тот или иной нравственный выбор. Побуждение возникает в сфере сознания и обладает способностью заинтересовать сознание своей привлекательностью. При этом побуждение вступает в согласие или в конфликт с доминирующими в личном сознании ценностями. Чем большей привлекательностью обладает возникшее побуждение, тем более интенсивным будет ценностное переживание. Сознание констатирует возникшее побуждение, анализирует и оценивает ситуацию. Перед фактом возникшего мотива, представляющего собой новую ценность, сознание уясняет собственные старые ценности, пересматривает сложившуюся иерархию ценностей и оценивает достоинство пришедшего мотива. Если пришедший мотив несет в себе идейное противоречие основным принципам, идеалам и устремлениям личности, он ценностно дискредитируется и отвергается сознанием принципиально. Если же пришедший в сферу сознания мотив обладает суммой ценностно привлекательных моментов, он, заняв доминирующее положение в сфере сознания, переходит в сферу чувства и вызывает влечение и желание. Влечение возникает на основе неудовлетворенности чувства настоящим и вызывает желание, в котором планируется будущее и в котором обсуждаются пути и средства достижения желаемой цели. Последней ступенью в реализации свободы является склонение воли. Воля мобилизует силы души в направлении поставленной цели, решается на преодоление всех препятствий и проверяет общую готовность к действию. В состоянии эмпирической свободы дается объективная возможность предпочесть тот или иной мотив, избрать то или иное решение, поступить так или иначе, но субъектом морального выбора всегда остается сам человек, его открытая для разных возможностей личность. Детерминизм и индетерминизм Детерминизм в этике это концепция, отрицающая нравственную свободу выбора и рассматривающая нравственное поведение человека с точки зрения причинно-следственной обусловленности. Противополож-ностью детерминизма является индетерминизм, объявляющий безусловную независимость нравственной свободы как основного выражения личности. Проблема детерминизма и индетерминизма в этике предполагает, таким образом, существенно важный и принципиальный вопрос: что является основанием нравственного выбора предопределенная необходимость или свобода. Детерминисты отрицают свободу. Одни из них утверждают, что все в мире подчиняется законам Вселенной, в том числе и мораль. Зная законы, можно предсказывать явления. Если в настоящее время человеческое поведение предсказывать пока невозможно, то в будущем, когда о нем узнают больше, предсказание станет возможным. Человек поступает согласно действующим во Вселенной законам, которые направляют мировое развитие к всеобщей разумной цели. Это этика космической телеологии. Другие детерминисты утверждают, что мораль определяется биологической эволюцией и есть результат эволюционного развития человека. Это так называемая эволюционная этика. Некоторые детерминисты сходятся на том, что нравственный выбор определяется безотчетным стремлением человека к наслаждению и счастью. Это этика гедонизма и эвдемонизма. Представители фрейдизма пытаются обосновать мораль на бессознательных влечениях человека, которые лишают его свободы выбора. Общий смысл концепции свободы у Фрейда глубоко пессимистичен. Свобода человека находится под двойным гнетом: со стороны его собственной природы и со стороны культуры. Человеческая культура не в состоянии искоренить первичные инстинкты в человеке, а человек с его инстинктами не может вынести ограничений, налагаемых на него обществом и культурой. Наконец, свобода выбора отрицается в глубинной психологии, предметом исследования которой стали глубинные силы личности, ее влечения и тенденции. В трактовке мотивов поведения человека глубинная психология отводит активную динамическую роль бессознательным мотивациям. Эта роль настолько значительна, что сам человек не может заранее знать, как он поступит в тот или иной момент, в той или иной ситуации. Таким образом, с точки зрения всех детерминистских концепций, человек осуществляет нравственный выбор не свободно, а под воздействием определенных космологических, биологических и психологических законов, которые господствуют над человеком и определяют его нравственное поведение. Детерминисты могут сказать, что человек считает себя свободным лишь потому, что он сознает свои желания и свои действия, но причины, которые их вызвали, он не сознает. Например, в ситуации выбора человек избирает ту цель действия, для которой разница между суммой привлекательных моментов и суммой неприятностей будет максимальной, но при этом он может забывать о том, что есть определенные природные и культурные факторы, которыми обусловлена ценность избираемой им цели. Следовательно, его выбор не является внутренне свободным, а предопределен внешними условиями. В индетерминизме, наоборот, нравственный выбор и поведение человека всецело основаны на свободе. Свобода объявляется главным выражением личности. Хотя все в мире подчинено становлению, человек не подчинен ему окончательно. Он субъект своего становления, так как обладает свободой, и в его власти изменять процесс своего становления. Человек не обладаем миром, а, наоборот, является его обладателем. Он преодолевает детерминизм и сообщает смысл, процессу своего становления, предпочитая тот или иной закон существования. Он сознательно делает выбор и созидается в процессе становления как совершенная личность. Всякое человеческое решение имеет смысл, если оно связано с тем, что составляет самобытность личности. Свобода самая существенная основа личности, ее фон и ее глубина. В индетерминизме личность свободна, во-первых, от предопределения природой, во-вторых, от предопределения условиями среды и, в-третьих, от собственного прошлого. В свободе личности открывается глубина, богатство и динамика ее многообразных проявлений, которые нельзя вы вести ни из каких причинно следственных предпосылок, до конца объяснить и тем более предвидеть и предсказать. На основе творческого самоопределения личности формируется структура личности, осуществляется процесс ее самовыявления и самоосуществления. В православном богословии интерпретация нравственного выбора в равной степени свободна от крайностей как детерминизма, так и индетерминизма. Православное богословие признает объективное значение природных и культурных факторов в нравственном выборе человека, но при этом оно воздерживается от преувеличения роли внешних детерминант в процессе формирования личности. Если детерминизм имеет в виду преимущественно эмпирический аспект человеческой свободы, то в индетерминизме подчеркивается ее трансцендентальный аспект. Личность человека есть структура устойчивая, самобытная и оригинальная, но, вместе с тем, структура динамичная, открытая для выбора и осуществления различных возможностей, структура, всегда находящаяся в процессе развития и совершенствования. Становление личности совершается в диалектическом единстве внешней обусловленности и внутренней свободы, причем основной тенденцией в становлении личности является ее восхождение в направлении от эмпирической свободы к свободе трансцендентальной. Свобода самоопределения и феноменология зла С тайной свободы, как способности разумной твари к самоопределению, в православном христианском сознании и учении связывается проблема происхождения зла. Проблема зла представляет собой логически непреодолимую трудность для нашего религиозно-нравственного сознания. Мы никак не можем представить, чтобы человеческое зло и зло всей падшей твари оказалось сильнее благости Божией. Но, с другой стороны, мы не можем представить, чтобы беспредельная благость Божия могла в чем-то ограничить свободу разумной твари в возможностях ее самоопределения. Не что иное, как именно благость и всемогущество Бога проявляются в способности ангелов и людей самоопределяться по отношению к Богу и быть причиной своего состояния. Правильное понимание отношений между свободой сотворенных существ и благостью Бога поможет нам пролить свет на эту проблему. Благость Бога является причиной происхождения мира и человека. Исключительно по Своей благости и абсолютно свободно Бог привел из небытия в бытие весь мир, чтобы созданная Им тварь была причастия к благости бытия. Творение есть основной принцип отношения Бога к миру. В творении вся тварь связана с Творцом посредством Его созидательных творческих сил, то есть Его действий, или энергий. Поэтому ничто тварное и конечное не может выйти за онтологическую грань абсолютной и беспредельной благости Бога. Никакая разумная тварь не способна покинуть пределы бытия и обратиться ни во что. Связь твари с Творцом посредством творческих энергий Бога выявляет самую глубокую и интимную основу существования мира, ноуменальный аспект его бытия. Человек призван к тому, чтобы стать причастником Божией благости. Он должен самоопределиться, то есть направить свои творческие силы на то, чтобы участвовать в действиях Бога, необходимых для его блага, и таким образом определить процесс формирования и созидания своей личности. Отказ от участия в действиях Бога означает отказ от собственного совершенства и есть зло. Следовательно, зло возникает не в бытии, а в его "надстройке", которая осуществляется самой тварью и которая определяет феноменальный лик бытия. Бытие в своем ноуменальном существовании не знает зла. В сотворенном Богом мире нет зла, нет его и в сотворенной природе свободно-разумных существ. Источник зла не в бытии, а в его проявлении, не в природе, а в ее состоянии. В мире, где все подчинено закону становления, бытие твари нужно рассматривать не как неподвижное, статичное существование, а как свободный процесс, имеющий определенную направленность и придающий существованию разумной твари характер творческого самовыявления, определяющего ее феноменальный лик. Таким образом, бытие разделяется на два аспекта ноуменальный и феноменальный. В ноуменальном аспекте весь сотворенный Богом мир является прекрасным, но в своем феноменальном лике, в своем свободном самовыявлении он обезображен собственным злом и находится под его неприглядным покровом. Зло представляет собой категорию не онтологического, а феноменологического порядка. Зло следует понимать как поврежденное, ущербное и неполноценное состояние твари. Не следует думать, что состояние это некая несущественная, эфемерная и ничтожно малозначимая "надстройка" в сравнении с бытием, к которому оно относится. Напротив, состояние является самой основной и существенной характеристикой бытия. В повседневной жизни мы никогда не обращаем внимания на бытие, но всегда наблюдаем за его состоянием, потому что бытие не нуждается в том, чтобы за ним следить; оно всегда с нами, оно неотъемлемо от нас, и мы причастны к нему в каждое мгновение времени. Но то, что касается состояния бытия, это такая реальность, которая способна вознести человека на вершину переживания блага и ввергнуть его в бездну страданий и отчаяния. Все то, что позволяет человеку увидеть благолепие мира или заставить его содрогаться перед ужасами жизни, переживать радость бытия или чувствовать горечь и безысходный трагизм человеческого существования, все это открывается нам как различные состояния бытия. Не только жизнь, но и смерть, причем в еще более обостренной форме, выявляет огромное многообразие состояний бытия, его светлых и радостных и его ужасных и темных сторон. Итак, в своем феноменальном аспекте бытие, как свободный процесс существования твари, должно иметь определенную направленность, выражающую самоопределение твари по отношению к Богу как источнику блага. Смысл феноменального бытия твари должен состоять в том, чтобы сделать бытие процессом свободного участия твари в действиях Святой Троицы, изливающей благо на весь видимый и невидимый мир. В стремлении к Богу тварь должна стать причастной благу во всей доступной ей полноте и, вместе с тем, должна осознать свое онтологическое место в общей иерархии бытия. При этом выбор блага следует рассматривать как проявление эмпирической свободы твари, а осознание тварью своего онтологического места в мире, как проявление ее трансцендентальной свободы. Здесь представляется существенно важным отметить, что пути реализации эмпирической и трансцендентальной свободы небесной и земной иерархии разумных существ различны, чем и объясняется различие судеб ангелов и людей. Свобода ангелов осуществилась в направлении от трансцендентальной свободы эмпирической, в то время как свобода Адама осуществилась в направлении от эмпирической свободы к трансцендентальной. Так, светлые ангелы, осознав свою причастность к Божией благости, утвердились в своем высоком иерархическом достоинстве, то есть осуществили трансцендентальную свободу, и посылаются в служение людям, хотящим наследовать спасение (Евр. 1, 14), то есть осуществляют в своем служении эмпирическую свободу. Их утверждение в трансцендентальной свободе является гарантией их благой эмпирической свободы, они способны творить только добро и совершенно не способны уклониться к злу. Падшие ангелы, напротив, потеряли свою трансцендентальную свободу в том, что возгордились своим высоким иерархическим положением, вышли из своего иерархического чина и ниспали с неба. Потеря ими трансцендентальной свободы, вне которой они связаны узами адского мрака (2 Пет. 2, 4), обрекает их эмпирическую свободу исключительно на совершение темных и злых дел. В отличие от свободы ангелов, свобода человека осуществилась в направлении от эмпирической свободы к трансцендентальной. Сначала Адам и Ева осуществили эмпирический выбор, вкусили запретный плод, реализовав тем самым эмпирическую свободу, а затем увидели, что они "наги", то есть осознали себя и свою тварность и впервые пережили состояние трансцендентальной свободы. Осознание Адамом своей наготы не является злом, злом явился его эмпирический выбор. Отсюда следует, что в грехе Адама была поражена не трансцендентальная свобода человека, то есть не принципиальная осознанная возможность обращения к Богу, а только лишь эмпирическая свобода, то есть свобода конкретного нравственного выбора. В результате Адамова преступления эмпирически человеческая воля стала склонной к проявлению зла, в то время как "теоретическая" сознательная воля человека, то есть его трансцендентальная свобода, стремится оказывать противодействие соблазну зла, "закону греховному". В падении Адама и в грехе его потомков зло проявилось в нравственной дезориентации человека. Эмпирическая воля отступила от того, что выше ее, и обратилась к тому, что ниже ее, причем злом явилось не то, к чему она обратилась, а злом явилось самое обращение, в котором заключался отказ от совершенствования данной Богом свободы. Однако, благодаря контролю со стороны трансцендентальной свободы, эмпирическая свобода человека способна направляться в сторону добра, совершенствоваться и достигать той идеальной полноты, для которой человек был сотворен Богом и для которой он был искуплен Христом. Таким образом, свободное человеческое действие открывает бесконечную глубину премудрости и благости Бога, Который сотворил человека свободным. Потеря духовной свободы и грех Стремление человека к свободе самоопределения составляет основную черту существования личности в новое время. Современный человек не желает признавать никаких нравственных ограничений в выборе своих потребностей и желаний. Часто, находясь в обладании темных влечений и страстей, он видит едва ли не главный смысл своего существования в чувственных наслаждениях. Даже интеллектуальные и эстетические потребности человека, отражаясь в обращенности к произведениям художественной литературы и искусства, содержат в той или иной степени соблазн увлечения плотскими и чувственными переживаниями. Преступая границы нравственно недозволенного и недолжного, человек теряет дар духовной свободы, становится рабом страстей и, погружаясь в стихию ничтожных и жалких удовольствий беспечной и невоздержной плоти, как бы торжествует и празднует свое падение и изгнание из первозданного рая. С момента Адамова преступления на протяжении всей человеческой истории пребывание человечества в состоянии греха всегда означало потерю им духовной свободы. Христианство явилось в мир как благая весть о возвращении человеку духовной свободы через преодоление гибельных последствий греха. Божественная благодать, дарованная для новой жизни во Христе, освободив человека от власти страстей, вывела его из тьмы омраченного и отравленного грехом бытия. Призванное быть светом мира и солью земли христианство с самого появления подчеркнуло свою исключительность как качественно нового нравственного порядка в свободе, отличив себя от лежащего во зле прелюбодейного и грешного мира. Ибо во всех вещах и во всей природе, во всей зримой твари и во всех человеческих судьбах, во всех произведениях творчества и во всех человеческих личностях христианство увидело печать греха, осуждения и смерти. В тоске человека по избавлению от уз греха и господства смерти слышится чаяние духовной свободы. Христианство видит несвободу и несовершенство нашего человеческого мира, но знает и исповедует, что наступит его конечное освобождение, обновление и преображение. Надежда христианства, устремленная в будущее, проистекает из факта Воскресения Христа, Его победы над смертью и мировым злом вообще. Эта надежда предвосхищает преодоление всего того, что принадлежит царству греха и смерти как в личном, биографическом, так и в мировом, общечеловеческом, плане. С момента Воскресения Христова для человека открыта благодатная возможность обрести себя в духовной свободе для приобщения к идеальной полноте бытия. Призывая человека к свободе от греха, христианство подчеркнуло не социальный, а нравственный аспект человеческой свободы. Стремление человека к нравственному самоопределению означает, поэтому выбор одного из двух возможных путей: либо погружение в стихию страстей, беспечности и безответственности, порабощающих, опустошающих, томящих и разрушающих личность, либо обращение к вере во Христа, преображающей и обновляющей человека и придающей оправдание и смысл процессу его свободного формирования. Любая ошибка в нравственном выборе, осуществляемом на протяжении всей человеческой жизни, ведет к утрате духовной свободы. При этом ошибка в выборе должна пониматься в собственном смысле как грех, а утрата духовной свободы должна расцениваться как его следствие. Взгляд на грех в Священном Писании В отличие от многих современных теоретиков религии, пытающихся найти для греха оправдание и подчеркнуть его несерьезность, Библия очень строго относится к греху, рассматривая его как подлинную трагедию в жизни человека и всего мира. История человечества открывается в Священном Писании рассказом о грехопадении первых людей. Войдя в мир, грех распространяется на все человечество, жизнь которого приобретает все более ущербный характер, едва не прерываясь при потопе, являющемся грозным прообразом эсхатологического будущего. В дальнейшем проповедь пророков в Ветхом Завете в значительной своей части состоит из обличении грехов народа и его отдельных представителей. Священное Писание связывает грех с проявлением всех нравственных и онтологических аномалий в жизни мира и в жизни отдельного человека. В грехе заключается причина отчуждения человека от Бога как единственного источника жизни. Без Бога человек становится обреченным грешником, не способным спасти себя и обрести истинное благо и вечную жизнь. Наиболее часто используемое в Библии для наименования греха слово "хет" означает, в нравственном смысле, быть обманутым, не достигать цели. Употребляемое в переводе Семидесяти слово "амартия" означает отклонение от Цели, ошибку и промах. Грех это ошибка, заблуждение, падение и отклонение от истинной цели. В своем конкретном содержании грех это нечестность, неблагодарность, неисполненный долг, неверность, распущенность, невоздержанность и, вообще, всякая нечистота, нечестие и несправедливость. Несправедливость по отношению к человеку является покушением на бесконечно бескорыстную благость Божию. Это видно из истории царя Давида, который "пренебрег слово Господа, сделав злое пред очами Его" (2 Цар. 12, 9). Царь думал, что его поступок с человеком, и даже не израильтянином, не является тяжелым грехом перед Богом. Он не ожидал, что Бог отождествляет Свое дело с судьбой каждого человека. Священное Писание нам говорит, что всякая несправедливость в отношении к человеку является грехом против Бога, ибо Бог проявляет Свое участие в жизни каждого человека. Сокрытая глубина иррациональной и темной силы греха открывается во всей своей драматической подлинности в событиях Нового Завета, заключающих в себе непостижимую тайну искупительной смерти Господа Иисуса Христа, берущего на Себя грех мира (Ин. 1, 29). Сын Божий в Своем Воплощении пришел в область омраченного и отравленного человеческим грехом бытия. Повествования Евангелий с самого начала представляют нам Господа Иисуса Христа среди грешников. Подобно пророкам, Христос обличал грехи Своих современников, и прежде всего тех, кто считал себя праведником, но чье сердце было полно "злых помыслов" (Мк. 7, 21). Своим учением и делами Христос являет Свое непримиримое отношение к греху, над которым Он торжествует победу на протяжении всего Своего служения и непреодолимую и смертоносную силу которого Он сокрушает во время Своих искупительных страданий. Как победитель греха, Христос имеет власть прощать грехи людей, принимая обращения кающихся грешников и благословляя их намерения начать новую жизнь. Передав миссию Своего служения апостолам и через них пастырям Церкви, Христос вручил им власть прощать грехи людей, которые отныне в благодатной и живоносной стихии Церкви становятся наследниками Царства Божьего. Согласно святому апостолу Павлу, победа Христа над грехом распространяется на все человечество и на каждого конкретного человека, получающего оправдание через веру во Христа и святое крещение и становящегося "новым творением" (2 Кор. 5, 17), изъятым из-под власти греха. Таким образом, Священное Писание рассматривает грех как ущербность и аномалию, происходящую в результате отпадения человека от Бога и противостоящую идеальной норме сотворенного Богом бытия. Однако преодоленный Сыном Божиим в миссии Его Пришествия в мир грех подлежит исключению и искоренению из человеческой жизни. С этого момента виновный, падший и грешный человек через воссоздание во Христе становится изъятым из-под власти греха и достигает состояния духовной свободы, являющейся гарантией его приобщения к идеальной полноте бытия. Грех как ошибка в духовном самоопределении человека Грех это нечестное, недолжное и недостойное деяние, находящееся в противоречии с требованиями Божественного закона и являющееся ущербным по отношению к личному благу и совершенству. С естественной точки зрения, нормой поступков является их соответствие постулатам разума и требованиям природы. С религиозной точки зрения, мерой человеческих деяний, желаний и стремлений является их соответствие требованиям Божией правды и любви. Грех состоит в отступлении, как от естественных, так и от религиозных норм жизни. По свидетельству апостола Павла, грех лежит на всех: на язычниках, преступивших естественный закон, и на иудеях, не исполнивших требований Божественного закона. Как сложное и многоликое явление, грех человека представляет совокупность трех основных компонентов: ошибку в плане ценностной ориентации, нарушение нормы в плане нравственного поведения и отклонение от цели в плане Божественного предназначения. В плане ценностной ориентации грех состоит в обращенности человека к мнимому благу. Опасность мнимого блага заключается в его способности обладать привлекательностью. В природе, в духовно не преображенном человеческом творчестве и в межличностных отношениях нередко обнаруживается закон обратного соотношения между внешней привлекательностью какого-либо явления и его внутренней ценностью. Привлекательность есть соблазн, таящий в себе силу ввести в заблуждение. В пожелании мнимого блага содержится отказ от истинного блага. Всякий раз, когда мнимое благо оборачивается к человеку своим действительным ликом и обнаруживает таящееся в себе зло, человек начинает понимать, что допустил ошибку в плане ценностной ориентации. В плане нравственного поведения грехом является нарушение нравственных норм. Поскольку человек является носителем природного, нравственного и религиозного начал, основное содержание и сущность греха заключаются в нарушении норм, определяющих отношение человека к природной жизни, к окружающим людям и к Богу, и проявляются, во-первых, в чувственном эгоизме плоти, во-вторых, во враждебности к человеку и, в-третьих, в отступлении от обожающей Божественной благодати Святой Троицы. Отклонение человека от цели, в плане его истинного и вечного предназначения, представляет собой наиболее универсальный и значимый аспект греха. Последствия Адамова греха не замедлили проявиться в природе человека, которому на пути к своему предназначению, как к высшей и безусловной цели, необходимо преодолевать инертность воли, неуправляемость чувств и ограниченность сознания. По свидетельству Евангелия, большинство живущих в мире людей не знает истинной цели жизни и идет широким путем греха, ведущим к вечной погибели (Мф. 7, 13). В состоянии греха становятся невозможными достижение нравственного совершенства и приобщение к Божественной благодати, вне которой личность не имеет доступа к духовному благу и остается непричастной к полноте бытия. Заменяя главное предназначение в жизни скоропреходящими и призрачными интересами своих всевозрастающих притязаний, человек сам от себя закрывает высший смысл своего существования и остается ветхим человеком, истлевающим в обольстительных пожеланиях (Еф. 4, 22), которыми соблазняет его окружающий мир. Причины греха Главные причины греха таятся в неправильном устроении ума, в недолжном расположении чувств и в ложном направлении воли. Все эти аномалии указывают на расстройство души, определяют собой пребывание души в состоянии страсти и являются причиной греха. В святоотеческой письменности всякий грех рассматривается как проявление живущей в человеке страсти. Страсть есть болезнь души, ее недостаток и ущербность. Основной психофизической базой страстей являются восприятия, впечатления, внешние чувства, вожделения и желания. Эти естественные способности, силы и функции души служат для поддержания жизни. В нормальном состоянии они находятся под контролем сознания. При неправильном устроении ума, то есть при порочном воззрении на мир, восприятия, впечатления и желания приобретают характер чувственного вожделения и наслаждения. Ошибка в плане умозрения ведет к ошибке в плане практической деятельности. Впавшее в заблуждение практическое сознание влияет на чувства и волю и является причиной греха. Святой Исаак Сирин говорит о воспламенении тела огнем вожделения при смотрении на предметы внешнего мира. При этом ум, призванный сдерживать, регулировать и контролировать функции души и вожделения плоти, сам охотно останавливается в этом состоянии, воображает объекты страсти, вовлекается в игру страстей, становится умом невоздержным, плотским, непотребным. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: "Причина страсти чувство, а неправильное употребление чувств от ума". Эмоциональное состояние человека также может быть причиной греха и оказывать влияние на интеллект. В состоянии недолжного расположения чувства, например, в состоянии страстного эмоционального возбуждения, ум лишается способности осуществлять реалистически верную нравственную оценку ситуации и контроль над совершаемыми действиями. Святой Исаак Сирин указывает на греховную сладость в сердце чувство, пронизывающее вес естество человека и делающее его пленником чувственной страсти. Самой серьезной причиной греха является преднамеренно злая воля, которая сознательно избирает беспорядок и духовный ущерб в своей личной жизни и в жизни ближних. В отличие от чувственной страсти, которая ищет временного удовлетворения, озлобленность воли делает грешника еще более тяжелым и мрачным, так как является более постоянным источником беспорядка и зла. Люди стали подвержены чувственной страсти и склонны к злу после совершения прародительского греха, орудием которого был Диавол, поэтому его можно считать косвенной причиной всякого греха. Но Диавол не является безусловной причиной греха в том смысле, что он как будто принуждает к греху человеческую волю, воля остается свободной и даже неприкосновенной. Самое большее, на что способен Диавол, это соблазнять человека к греху, действуя на внутренние чувства, побуждая человека думать о греховных предметах и сосредоточивать внимание на вожделениях, которые сулят запрещенные удовольствия. Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин говорит: "Никто не может быть прельщен Диаволом, кроме того, кто сам пожелает отдать ему согласие своей воли". В житиях святых и в художественной литературе мы встречаем описания соблазнов, производимых Диаволом. Например, "когда у Раскольникова сложилось убеждение, что необыкновенные люди имеют право на преступление, в его душе явилось то слабое место, в котором его воля и ум как бы спаялись с волею злого духа и стали послушно следовать за ним, подстрекаемые к тому же всею совокупностью внешних впечатлений, как бы услужливо подсовываемых какою-то невидимою рукою". Анна Каренина, обманывая мужа и знакомых, "чувствовала, что какая-то невидимая сила помогала ей и поддерживала ее"; "чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана", она "тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама не зная, что скажет", наконец, "поселившийся в ее сердце злой дух" внушил ей мысль о самоубийстве, ставшем естественным завершением пути, на который она вступила, отдавшись обольщению соблазнившего ее древнего духа злобы. Но не все соблазны следует объяснять активностью падших духов. Святой Кирилл Александрийский пишет: "Диавол способен предложить, но не способен навязать нам наш выбор" и заключает: "Мы сами выбираем грех". Святитель Василий Великий видит источник и корень греха в человеческом самоопределении. Эта мысль нашла четкое выражение и в воззрениях преподобного Марка Пустынника, выраженных в его трактате "О святом крещении": "Необходимо понимать, что нас заставляет делать грех причина, лежащая в нас самих. Следовательно, от нас самих зависит, слушать ли нам веления нашего духа и познавать их, идти ли нам путем плоти или путем духа... ибо в нашей воле делать что-либо или не делать". Мир и плоть служат причиной большинства соблазн испытываемых людьми. Жизнь человека среди духовно преображенного мира является наиболее благоприятной стихией, порождающей повод к соблазнам и являющейся; причиной греха. Нечистые, злые и власфемические помыслы Говоря о различных страстях проявлениях порочных наклонностей человека, святитель Григорий Нисский решительно утверждает, что все они произрастают из худого, делания ума. По общепринятому в святоотеческой письменности мнению, в сфере сознания возникают и действуют помыслы, заимствующие свой характер и содержание характера и содержания различных и многообразных страстей. Все многообразие страстных помыслов можно разделить на три основные категории: нечистые, или плотские, помыслы; злые, или лукавые, помыслы и власфемические, или кощунственные и богохульные, помыслы. Нечистые помыслы присущи чувственному вожделению, злые помыслы присущи злой воле, власфемические помыслы присущи омраченному разуму. Нечистые помыслы представляют собой грех против человеческой природы и являются самыми постыдными; злые помыслы представляют собой грех против ближнего и являются самыми гнусными; власфемические помыслы представляют собой грех против Святого Духа и являются самыми опасными и гибельными. В своей совокупности нечистые, злые и власфемические помыслы направлены на разрушение устоев природной, нравственной и религиозной жизни личности. По утверждению преподобного Макария Египетского, душа, не причастная Божественной благодати, наполняется великим злосмрадием нечистых и лукавых помыслов. Наоборот, в процессе духовно-нравственного преображения личности Святой Дух руководит человеком посредством достойных души помыслов, являющихся помыслами благими, чистыми и святыми. С этой точки зрения, задача нравственного самоопределения человека сводится, собственно, к тому, чтобы приобрести действительную способность владеть своим |
|
