Протоиерей МИХАИЛ ХЕРАСКОВ РУКОВОДСТВО к последовательному чтению ПЯТИКНИЖИЯ МОИСЕЕВА

Третью свою притчу Валаам начинает восторженным сознанием сошедшего на него озарения божественного, называет себя мужем с открытым оком, который – хотя падает в пророческом восторге (экстазе) на землю, и теряет внешние чувства (2), но внутреннее око простирается у него в даль будущего (3). В этом будущем он наблюдает красоту жилищ израильских и сравнивает их с прохладными долинами, с тенистыми садами при реках, с благовонными алойными деревьями, посаженными самим Господом, и с величественными кедрами на водах (4). Этот восторженный гимн о красоте жилищ израильских, в ближайшем своём употреблении, может относиться к красоте и плодородию земли обетованной, кипевшей млеком и мёдом. Но глаза пророка простирались, конечно, гораздо дальше, и видели духовную красоту благодатного царства, или церкви Христовой, которая в слове Божьем (притча Спасителя о вертоградах) изображается под образом вертограда Господа. Поэтому-то для приемлемых чтений перед праздником Рождества Христова и берётся в православной церкви это именно место из притчей Валаамовых.

Затем Валаам снова повторяет своё пророчество о бесчисленном множестве потомства Иакова, которое он поэтически уподобляет великим водам речным; говорит о быстроте и широте завоеваний израильских, и как бы в пример приводит унижение Амалика, бывшего первым врагом Израиля в пустыне (5).

В своих победах, после ухода из Египта, Израиль уподобится быстрому единорогу, а после победы он успокоится как лев, или львица – насытившиеся добычей, и никто не посмеет нарушить его покоя (6). Точно также некогда пророчествовал патриарх Иаков о Великом Потомке из колена Иуды, то есть о Мессии (7). Благословляющий тебя благословен, - так заключает Валаам свою третью притчу о народе израильском, - и проклинающий тебя проклят! (8). Так некогда сам Господь говорил Аврааму (9). Это же изречение повторено Исааком сыну своему Иакову (10).

(5) Ст. 7. Имя Агага было, кажется, почётным титулом, который носили цари амаликитские.

Таинственный смысл этого изречения, - по объяснению отцов церкви, - относится к Великому Семени Жены, о котором благословились все народы земли, вошедшие в состав благодатного царства Мессии.

Четвёртую свою притчу, подобно третьей, Валаам начинает излиянием своего пророческого восторга. «Говорит слышащий слова Божьи, имеющий видение от Всевышнего, который видит видения Всемогущего, падает (в пророческом восхищении), но открыты (в будущее) глаза его». Затем притча содержит пророчества: а) о явлении Мессии (Звёзды от Иакова); б) об Идумеях; в) об Амаликитах, и г) о Кенеях.

Следующими величественными чертами начинает Валаам изображать явление Мессии в роде человеческом и Его владычество над миром. «Вижу Его, - говорит пророк, - но ныне ещё нет, зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова, и восстанет жезл от Израиля!» Символы звезды и скипетра весьма часто употребляются в Писании по отношению к Мессии (1). Замечательно, что при рождении Спасителя – звезда, явившаяся на востоке, привела к Нему волхвов персидских. «Разит князей Моава, и сокрушает всех сынов Сифовых!» Скорейшим образом отразились эти слова на Давиде, который был праотцем Мессии по плоти, и преобразовал Его (2). Но он, однако, не пленил всех сынов Сифовых, то есть весь род человеческий. Это дело одного Мессии (3), который пришёл разрушить царство греха и власть дьявольскую над сыновьями Адама.

Едом будет под владением, Сеир будет под владением врагов своих, а Израиль проявит силу свою. То есть Идумея, древнее имя которой было Сеир (4), будет покорена Израильтянами. Это также случилось при Давиде (5). На священном же языке церкви, равно как и у отцов, имя Едом употребляется, как символ подшей человеческой натуры, с её земными и чувственными инстинктами, которую Господь Спаситель пришёл покорить и уничтожить, чтобы произвести от себя новое благодатное человечество (6).

«Произошедший от Иакова овладеет, и погубит оставшееся от города». О совершенном истреблении Идумеев при Давиде см. 3 Цар. XI. 15. 16. В приложении же к Мессии слова пророка означают то, что Иисус Христос уничтожил все остатки идольского бесчестия в языческих городах римской империи, и

(6) О церковном употреблении слова Едом см. например Канн. Воскр. 1-го гл. пес. 4-я.

«И увидел (Валаам) Амалика, и произнёс притчу свою и сказал: первый из народов Амалик, но конец его – гибель»! Амаликиты – пастушеский народ, кочевавший около южных пределов земли едомской. Он был действительно первый по древности народ – среди других, населявших окрестные страны. Он существова ещё со времён Авраама (2), и, следовательно, был старее Израильтян, Идумеев, Моавитян и Аммонитян. Гибель Амаликитян случилась, по пророчеству Валаама (3), при первом израильском царе Сауле (4). Гибель древнего амаликитского народа напоминает, по аналогичному сходству, политическое и религиозное падение знаменитейшего впоследствии римского народа, овладевшего почти всем миром, но сокрушившегося под ударами предречённого Даниилом Камня, без рук отторгшегося от горы и развеявшего все царства языческие, то есть Мессии Христа (5), бессемянно воплотившегося от Девы.

«И увидел (Валаам) Кенеев, и произнёс притчу свою, и сказал: крепко жилище твоё, и на скале положено гнездо твоё»!

Кенеи были из числа хананейских народов, владения которых Бог обещал отдать Израильтянам (6). Местопребывание этого народа было около Амаликитян на скалистых горах (7). Иофор, тесть Моисея, был Кенеянин (8). После завоевания Ханаанской земли, часть Кенеян соединилась с Израильтянами - по родству через Иофора, и расселилась по Иудину и Невфалимову коленам (9). Прочие же Кенеяне остались на своих прежних местах, в соседстве с Амаликитянами. Но, когда царь Саул, получив повеление от Господа истребить Амаликитян, предупредил Кенеян об угрожавшей им опасности, то и этот остаток присоединился к своим братьям (10), и среди Израильтян нашёл себе как бы крепкое гнездо. «Но разорён будет Каин, незадолго до того, как Асур уведёт тебя в плен»! Это значит, что Кенеяне – потомки Каина, - при ассирийском плене – разделили участь вместе с Израильтянами.

«Придут корабли из Киттима и смирят Асура, и смирят Евера, но и им гибель»! (11). На основании слова Божьего, под именем страны Киттим могут иметься в виду вообще области и острова, лежавшие к западу от земли обетованной, и в частности Италия, Греция и Македония (12). «Придут корабли из Киттима и смирят Асура». Действительно Александр Македонский победил Персов, которые во всемирной истории заняли место Ассириян. «И смирят Евера». Действительно, под конец ветхозаветных времён еврейская нация сделалась римской провинцией, а в первом веке от Рождества Христова и сама столица Иудейская была разрушена императором Титом, а Иудеи рассеялись по всей земле. «Но и им (Киттимлянам) гибель». Греко-Римская империя, в свою очередь, пала под ударом варварских народов, и греко-римская образованность была побеждена буйством проповеди евангельской. Христианство овладело всем миром (13).

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ. Назначение для проживания Левитам и для убежища невольным убийцам.

(13) См. Dissert. Sur les proph. De Balaam Bib. De Vence, t. III, p. 306 и 307. Edit. 5-me 1827.

Поля при городах, которые вы должны дать Левитам, от стены города должны простираться на тысячу (1) локтей, во все стороны. И отмерьте за городом ко всем четырём сторонам две тысячи локтей, а по середине город…. Всего городов, которые вы должны дать Левитам, будет сорок восемь, с полями при них. (Ст. 4-7). Так как Левиты не имели отдельного удела в земле обетованной, но должны были жить, в качестве судей и учителей народных, во всех коленах израильских, то Господь и повелел отделить для их проживания некоторые города, рассеянные по всем уделам израильским. Сорок восемь городов было вполне достаточно для самого удобного и просторного размещения Левитского племени. Что же касается распоряжения Господа о наделе Левитов полями, то это распоряжение, очевидно, нужно понимать так, что прямые линии в 1000 локтей, перпендикулярно проведённые во все четыре стороны от середины города, как от центра, должны были определять собственно расстояние, или крайний предел, который достигали Левитские поля, по направлению вдаль от города. Поперечное же протяжение этих полей, по их боковым сторонам, само собой определялось в 2000 локтей. Такое количество полевой земли вполне было достаточно не только для удовлетворения необходимых материальных нужд левитов, но и для их благоденствия и обогащения. Так прочно было обеспечено материальное состояние служителей алтаря Господа в ветхом завете.

Из городов, которые вы дадите Левитам, (будет) шесть городов для убежища,… куда мог бы убежать убийца, убивший человека неумышленно, то есть по нечаянности и неосторожности. (Ст. 6-11). Такие люди должны были находить свою безопасность и оставаться неприкосновенными в городах убежищах до тех пор, пока будет расследовано их дело. Если после расследования их не злонамеренность оказывалась несомненной, то они освобождались от смертной казни. Этим распоряжением Господь, спасая невинных людей от первых вспышек гнева и мстительности родственников убитого, хотел внушить в то же время, как ненавистно Ему сознательное и намеренное убийство, и с какой строгостью оно должно быть наказуемо. Так и невольный убийца мог спастись только бегством, и при том в некоторых определённых местах.

И будут у вас города эти убежищем от мстителя (за кровь). (Ст. 12). Злонамеренных убийц ветхозаветный закон повелевал казнить, и эту казнь могли совершать сами родственники убитого, мстя за кровь его (ст. 19). Обычай кровавой мести был столь древним (2), и имел столь глубокие корни в нравах восточных народов, что и законодатель еврейский не счёл возможным уничтожить его вовсе, а только ослабить его и ограничил, учредив города убежищ для защиты и безопасности невольных убийц. Эти города были в тоже время и священническими, так что жившие в них

(1) По переводу LXX на две тысячи. Тысяча локтей равняется 218 саж. 2 арш. И 4 верш.

священники могли всегда скоро и по всей справедливости разобрать дело невольных и не намеренных убий. По поводу ветхозаветного закона о кровавой мести можно заметить, что при тогдашнем, ещё первобытном мж. Ск. Судоустройстве, он имел некоторое законное основание и нравственное право, сильно сдерживая и устрашая убийц, так как легче укрыться от преследования судей, чем от мести родственников. И до сих пор на всём мусульманском востоке считается позором и бесчестием для родственников убитого, если они не сумеют или не захотят отомстить за его кровь.

Три города убежищ дайте по эту сторону Иордана, и три города дайте земле Ханаанской…. Для сыновей Израилевых и для пришельца и для поселенца между вами будут эти шесть городов. (Ст. 14. 15). Эти шесть городов не были скучены в одной какой-нибудь области, напротив рассыпаны по всему протяжению земли обетованной, так, чтобы скоро и поблизости можно было найти убежище всякому невольному убийце. Эти города были распределены так. По эту сторону Иордана – Бецер в пустыне, на равнине в колене Рувимовом, Рамоф в Галааде в колене Гадовам и Голан в Васане в колене Манассиином (1). По ту сторону Иордана: Кадесь в Галилее на горе Невфалимовой, Сихем на горе Ефремовой, и Кириаф Арбы, иначе Хеврон, на горе Иуды (2).

В этих стихах замечаются случаи злонамеренных, а также неумышленных убийств. (Ст. 16-25).

Мститель за кровь….(злонамеренного) убийцу…,лишь только встретит, сам может умертвить его. (Ст. 19). Разумеется, при этом могли быть злоупотребления, так как чем можно было доказать, что раздражённый родственник убил именно злонамеренного убийцу своей родни? Во всез таких случаях злоупотреблений вина уже оставалась на совести мстителей, и хотя их нельзя было привлечь к суду, но перед Богом они сами оставались виноватыми, как убийцы.

Если же убийца (хотя бы и невольный) выйдет за пределы города убежища….И найдёт его мститель за кровь… и убьёт:…то не будет в нём вины кровопролития. (Ст. 26. 27). То есть не будет он виновен перед судом человеческим; но не перед своей совестью, так как всё-таки он убил человека за такое дело, за которое закон не полагает смертной казни. Подвергая неумышленных убийц разным случайностям со стороны мстителей за кровь, и осуждая их на безвыходное житьё в городах убежища, вдали от родных, закон как бы наказывал тем за неосторожность, и внушал осмотрительное отношение к жизни другого.

Неумышленный убийца должен жить в городе своего убежища до смерти великого священника, а после смерти великого священника убийца возвратится на землю владения своего (Ст. 28). Сроком изгнания невольного убийцы назначается смерть первосвященника потому, что по случаю его смерти, предполагалось, должны были усмириться все частные распри, и в

общей скорби народа должны замолкнуть все личные и отдельные страсти. Отцы церкви находят здесь и другой более глубокий и высший преобразовательный смысл, - именно то, что на вечном и милосердном суде Господнем все люди вообще рассматривались, как неумышленные и невольные преступники, совершающие грехи, скорее по слабости и неведению, чем по зло намерению (1). И потому со смертью великого архиерея Иисуса Христа им снова открыта возможность возвращения в их небесное отечество (Иероним). «Почему, - спрашивает Блаженный Феодорит, - совершившему невольное убийство назначает (Бог) время возвращения после смерти архиерея?» И отвечает: «Потому что разрешением греха человеческого создалась смерть архиерея по чину Мельхиседекову. Он ввёл в рай изгнанного из рая».

Убийцу (злонамеренного) следует убить по словам свидетелей (двух или трёх. Втор. XVIII, 6)…. Не берите выкупа за душу убийцы… и не берите выкупа за убежавшего в город убежища, чтоб позволить ему жить в земле своей прежде смерти (великого) священника;… так как кровь оскверняет землю, - гласит закон, - и земля не иначе очищается от пролитой на неё крови, как кровью пролившего…. (ст. 29-34). Такие сильные и строгие меры против убийства имели целью, как можно более уменьшить случаи убийств на земле Израильской, и показать, как ненавистно Богу посягательство на жизнь человеческую.

Закон супружества, или закон о девах, имеющих право наследства.

Повод к изданию закона. (Ст. 1-4). В первых четырёх стихах главы излагается повод к изданию закона о девах, имеющих право на отцовское наследство. Поводом послужили дочери Салпаада, из колена Манассиина. Ещё за некоторое время перед этим, когда умер их отец в пустыне, не оставив мужского поколения, они обратились с просьбой к Моисею, чтобы в их потомственное владение был отдан тот участок земли обетованной, который выпал бы на долю их отца, после завоевания и разделения этой земли. Моисей предоставил это дело на рассмотрение Господа и получил повеление удовлетворить просьбу дочерей Салпаадовых, и даже поставить на будущее время общим законом, чтобы наследство отца, не оставившего сыновей, переходило в потомственное владение его дочерям (2). Затем представилось новое недоумение, по случаю тех же дочерей Салпаадовых; так как в случае их супружества с кем-нибудь не из колена Манассиина, удел их перешёл бы в чужое колено, и не возвратился бы назад даже в юбилейный

год; ведь мужья получали во всегдашнее потомственное владение наследство своих жён. Начальники племён колена Манассиина, опасаясь того, что таким образом может произойти уменьшение их удела, представили свои опасения на рассмотрение Моисея, а он спросил об этом Господа, вследствие чего и издан был закон о девах, получивших отцовское наследство.

Сущность закона. (Ст. 5-12). Закон этот состоял в следующем. Любая дочь, наследовавшая от отца удел (за отсутствием братьев), имеет право вступить в супружество с кем-либо только из родственного колена и племени, чтобы таким образом не перемешивались уделы, и каждое колено привязано было только к своему собственному уделу. Повинуясь этому закону, дочери Салпаада вышли замуж за сыновей дядей своих (1). Блаженный Феодорит видит в этом законе нарочитую цель, чтобы семя Иуды оставалось беспримесным, в котором Бог обеспечил благословение язычникам (2). Девы же, не имевшие права на отцовское наследство, то есть при живых братьях, могли вступать в замужество в любом колене (3).

Наименование книги в еврейской и греческой библиях.

Пятая книга Моисеева подписывается в еврейской библии своими начальными словами – «Елле-гаддебарим – эта суть слова»; в греческой же библии называется, по содержанию своему, «Второзаконием – Δευτερονόμιον», так как содержит в себе краткое повторение законов и событий, изложенных в книгах – Исход, Левит и Чисел (1).

Время и место написания книги Второзакония.

В начале первой главы Второзакония прямо указывается время и место написания этой книги. Там говорится, что Моисей начал повторять и изъяснять закон Божий на земле Моавитской, по эту сторону Иордана, «на равнине против Суфа,… на расстоянии одиннадцати дней пути от Хорива….в первый день одиннадцатого месяца в сороковом году после ухода из Египта (2).

Так как под конец жизни Моисея никого почти не оставалось из тех, которые слышали закон Божий на Синае, и в землю обетованную уже вступало новое поколение, зародившееся в пустыне, то Моисей, переживая за сохранение истинного благопочтения в народе израильском, перед смертью своей намерился повторить закон Божий. Для того, чтобы великими обещаниями и угрозами от Божьего имени как можно глубже запечатлеть в сердцах нового израильского поколения решимость ходить по путям закона Господа (3).

(1) Греческому написанию пятой книги Моисея буквально соответствует и название, присвоенное ей учёными раввинами еврейскими: «Мишне Гаттора», то есть повторение закона, или просто «Мишне» - повторение. Есть ещё и иное раввинское название книги Второзакония по её содержанию: «Сефер Токахот – книга обличений», то есть предсмертных Моисеевых обличений и угроз.

(3) Просматривая все пять книг Моисея, в целом их составе, наблюдаем в них одну общую, связующую их идею, развиваемую в стройном и последовательном порядке. В книге Бытия, как вступительной и основной книге всего писания, рисуются в общих и сжатых чертах

В книге Второзакония выделяются пять главных частей. Первая содержит краткое повторение предыдущей истории странствования Евреев от горы Синая до реки Иордана. Цель – напомнить Израилю о его жестокости, несмотря на великие милости Господа, и тем расположить к раскаянию и соблюдению законов Господа, хоть в настоящее время. (Часть воспоминаний. Гл. I – III). Во второй части идут сами увещания (в общей, однако же, форме) к соблюдению закона Божьего, подкрепляемые некоторыми нарочитыми и особенно внушительно воспоминаниями (Увещательная часть. Гл. IV-XI). С третьей части, которая и есть собственно Второзаконие, начинаются подробные повторения тех частных и отдельных законов Иеговы, к соблюдению которых Моисей и хотел расположить народ Израильский (Законодательная часть. Гл. XXVII – XXX). В пятой излагаются предсмертные завещания Моисея, и описывается его смерть (Завещательно - пророческая часть. Гл. XXXI – XXXIV).

всемирные судьбы царства Божьего на земле: говорится о самом начале физического и нравственного мифа и о потрясениях, в нём произошедших с появлением зла. А так же о возрождении и обновлении мира, предопределённом в совете всеблагого Бога, полюбившего род человеческий от сложения мира. С книги Исход начинается история царства Божьего на земле, уединённого и сосредоточенного для всемирных целей пока в одном преимущественно месте и народе, с изложением главных и общих религиозных основ этого государства, применительно к национальному и ещё несовершенному духу Иудейства. В книге Левит подробно излагаются основы ветхозаветной религии, и наглядно рисуется церковно-богослужебная жизнь подзаконных людей, с её символическими и сановными обрядами. В книге Чисел идёт история народа Божьего под игом ново дарованного Закона и под непосредственным предводительством Божьим,- или что тоже, - история жестокости человеческого сердца и долготерпения Божьего. Наконец, в заключительной главе Второзакония пророчески указывается на то время, когда царство Божье, устроенное на земле по преходящему и сановному закону Моисея, ослабленному плотью (Рим. VIII, 3), должно было преобразоваться в духовное и благодатное царство, по высшему закону иного пророка, подобного Моисею, и вместить в себе земные народы (Втор. XVIII, 18).

Гл. IV. Уговаривание Моисеем народа Израильского к верному исполнению Закона Божьего.

Как бы в заключение всей предыдущей истории, Моисей уговаривает Израильтян к сохранению заповедей Божьих, выставляя им на обозрение их высокие преимущества перед всеми другими народами, и напоминая о том дне, когда они в страхе стояли под горой Синаем. В особенности отговаривает их от идолопоклонства, пробуждая в них чувство благодарности за то, что Господь вводит их в прекрасную землю, тогда как самого вождя их лишает этого счастья. Однако же угрожает им рассеянием и рабством в случае развращения, и опять ободряет милостью Божьей – в случае раскаяния. Три года для невольных убийц по эту сторону Иордана.

Не прибавляйте к тому, что Я проповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые Я вам всегда проповедую. (Ст. 2). Этим запретом Моисей как бы предупреждает те искажения закона Божьего, которые сделаны впоследствии развращёнными книжниками и фарисеями (1). Равно как и те бесчисленные и мелочные прибавления к закону Божьему, из которых сложился впоследствии целый новый кодекс талмудических правил и преданий, ни к чему не нужных и формальных, и которые, как тяжёлое бремя, возложены были на плечи людей слепыми и невежественными ревнителями законной буквы (2). Однако же выше обозначенный запрет Моисея самопроизвольно прибавлять или убавлять что-либо от закона не исключат возможности развития и усовершенствования закона, равно как и издания новых постановлений, людьми, обличёнными божественным авторитетом (3).

И самое здание скинии, подобно двору ея, имело вид четверо угольника, только занимало гораздо меньшее пространство. По обеим продольным сторонам скинии, на протяжении 19-ти аршин 11-ти вершков, утверждено было так же, как и на дворе скинии, по 20-ти столбов или брусьев, только в два раза выше (13 аршин 2 вешка), и в целый почти аршин толщиною (15 ¾ вершков). В поперечном же протяжении, на западной стороне скинии, поставлено было 6 плотно прилегавших друг к другу столбов с двумя угловыми столбами (1). Столбы скинии отделаны были несравненно богаче и изящнее в сравнении с дворовыми столбами. Во-вторых сами они были из дорогого дерева ситтим (род аравийской акации); затем под каждый из них поставлено было по паре (а не по одному) серебряных (а не медных) подножий или пьедесталов, в которых они укреплялись своими шипами. Кроме сего они сплошь были обложены золотом (а не серебром); вбиты были в них золотые (а не серебряные) кольца для вкладывания соединительных поперечных шестов, и шесты сии (пять на каждой стороне) были тоже из дерева ситтим и тоже обложены золотом.

(1) Оба угловые столбы скинии состояли из двух плоских брусьев, обращённых один к другому под прямым углом. Соединялись сии брусья сплошными шипами снизу до верху, плотно входя один в другой; так что представляли из себя одну нераздельную массу, или один столб скинии. Своими взаимными перпендикулярными загибами сии столбы во-первых соединяли и плотно скрепляли южную и северную страны скинии с западною (заднюю) стороною ея; а во-вторых загораживали те пустые промежутки- в пол-локтя шириною, которые оставались на задней (западной) стороне скинии от шести столбов (в полтора аршина шириною), утверждённых на сей стороне; так чтобы поперечная ширина скинии ровно выходила в десять локтей. Выражение Писания об угловых столбах, что они должны быть соединены к одному кольцу (Исх. ХХVI, 23. 24), означает то, что они не должны были делать выступов или неровностей на углах, а должны были в связи с соседними столбами скинии представлять ровные плоскости; так чтобы шесты скинии свободно могли проходить в кольца, опоясывавшая скинию пятью продольными и ровными рядами- по южной, западной и северной сторонам ею.

Вход в скинию так же, как и во двор, был с востока. Вместо дверей повешена была точно такая же по убранству занавесь, как при входе во двор, с тем только различием, что была уже, и повешена на 5-ти (а не на 4-х) драгоценных столбах, с золотыми крючками, хотя и с медными подножиями, для единообразия и наружного соответствия со столбами двора.

Вся скиния одета была четырьмя покрывалами. Первое внутреннее покрывало состояло из той же ткани, что была на всех трёх завесах скинии, именно оно соткано было крученого виссона (тонкого полотна) и из шерстей трёх цветов- голубого, пурпурного и червленого. Особенность сего покрывала состояла, однако же, в том, что по нему вышиты, были изображения херувимов. На сие покрывало полагалось другое шерстяное (из козьей шерсти); затем третье из кож бараньих красных, и ещё четвёртый покров верхний из кож синих (тюленьих) (1).

(1) Для ясного понимания тех мест Писания, где говорится о сих покрывалах (Исх. ХХVI. 1-14. ХХХVI, 8-9), нужно иметь в виду следующие примечания. Так как высота и широта скинии была 10-ть локтей (6 арш. 9 вершк.); то чтобы перекинуть поперёк скинии, какое- нибудь покрывало, так чтобы оно спускалось по обеим сторонам её (южной и северной) до самой земли, нужно было, чтобы покрывало сие имело 30-ть локтей длины. Поелику же нижние виссонные покрывала скинии имели только 28-мь локтей длины, то отсюда заключить должно, что ими закрывались боковые стороны скинии не до самой земли, до которой ещё оставалось по локтю незакрытого пространства с той и другой стороны скинии. Таковых покрывал было 10-ть, а ширина их 4 локтя; значит, если бы положить их все в ряд, то они закрыли бы своей совокупной широтой пространство в 40 локтей протяжения. Таким образом положения на скинию поперек ея они как раз закрывали ея всю длину ея (30 лок.), и ещё свешивались на 10-ть локтей вниз по задней стороне ея-вплоть до земли; передняя же (входная) сторона не нуждалась в покрывале, ибо в ней была особая занавесь. Покрывала эти сшиты были по пяти вместе, так что составляли две огромные опоры; а сии в свою очередь соединялись между собою 50-ю голубыми соответственными петлями с обоих смежных краев опор (всего 100 петель). Петли сии сцеплялись50-ю кольцами или пряжками золотыми. Кольца или пряжки сии приходились как раз над самою завесою, отделявшую святилище от святого святых. Для того конечно покрывала и сшиты были по пяти вместе. Вторая шерстяная покрывала простиралась в длину на 30 локтей; следовательно- положение поперек скинии и поверх нижних покрывал, они закрывали скинию по боковым её сторонам уже вплоть до земли. Но так как при ширине своей (в 4 локтя), одинаковой с нижними покровами, они превосходили их числом своим, ибо их было не 10, а 11-ть; то покрытия скинии по длине её (конечно опять без передней стороны её) оказывались лишних 4 локтя, или целый покров. Спрашивается, куда он уходил? В Писании ясно говорится, что он просто загибался на верх скинии с передней стороны её (Исх. ХХVI, 9) Одиннадцать вторых покрывал соединялись таким образом, что пять из них сшиты были вместе в одну отдельную опору, а другие шесть были сшиты в другую сплошную опору. Обе же сии опоры соединялись, подобно нижним двум, 50-ю голубыми петлями с обоих смежных краёв (всего 100 петель), но вздетыми уже на медные (а не на золотые) пряжки. Большая опора в (в 6-ть сшитых покрывал) полагалась с задней стороны скинии; так что золотые пряжки нижних опор закрывались. Если же шерстяное покрывало скинии, загибавшееся на верх ея, называется шестым (Исх. ХХVI, 9); то здесь счет вторым покрывалом ведётся не от медных пряжек, а от золотых нижних. Касательно прочих опор скинии (третьих и четвёртых) Писание не входить ни в какие подробности.

Здание скинии разделялось на два неровных отделения, из коих переднее, называвшееся Святилищем, было вдвое длиннее (13 аршин 2 вершка), чем другое внутреннее, которое представляло собою совершенно правильное кубическое пространство (в 6 аршин и 9 вершков в широту, в высоту и в долготу), и называлось Святое Святых.

Переступившему за наружную завесу Святилища прежде всего открывалась впереди, при мерцании священных лампад светильника, -другая-.

Она повешена была на золотых крючках четырёх драгоценных столбов, и скрывала за собою священный сумрак Святого Святых. Ткань внутренней завесы святилища была одинакова с тканью входной завесы, с тем только различием, что усеяна была по всему пространству своему вышитыми херувимами.

Перед внутренней завесой, посреди святилища, стоял жертвенник для курений, или алтарь кадильный. Это быль небольшой квадратный столик шириною и длиною в 10 ½ вершк., а вышиною (1 арш. 5 верш.) почти в ту же меру, какая узаконена для наших нынешних престолов (1 арш. 6 вершк.). Он сделан был из дерева ситтим, с выдающимися по углам рогами, и сплошь обложен был золотом. Кроме сего по верху его шёл вокруг золотой венец; а под венцом с двух боковых сторон вдеты были по углам кольца из чистого золота, сквозь которые продевались тоже обложенный золотом шесты (из дерева ситтим) для ношения жертвенника. На семь жертвенников ни кровавых, ни без кровных жертв не приносили, ни возлияний не делали; а только воскуряли фимиамом ежедневно по утру и по вечеру. Для сего употреблялся особенный состав из четырёх благо венных веществ, бравшихся поровну; из стакти, ониха, халвана душистого и чистого ладана Составлять подобное курение для домашнего употребления запрещено было под страхом смерти.

В правой от входа (северной) сторон святилища поставлена была трапеза или столь, одинаковой ширины с жертвенником курений, но несколько ниже его, и в два раза длиннее. Он утверждён был на четырех ножках, сделан из дерева

Ситтим и весь обложен золотом. Верхняя доска его украшалась, подобно жертвеннику курений, золотым венцом, облегавшим его кругом по всем четырём сторонам. Вниз от доски на ладонь приделаны были стенки, окаймленные такими же золотыми венцами, в виде узорчатых лент. По углам, на стенах, у четырёх ножек его, вделаны были золотые кольца, для продевания шестов (из дерева ситтим и обложенным золотом), на которых его носили. На трапезе полагаемы были (предлагаемы для Господа) 12 хлебов предложения, по числу 12 колен Израилевых, и каждую субботу хлебы сии заменялись новыми. К принадлежностям трапезы относились блюда, которые полагались под хлеб, кадильницы и сосуды с фимиамом, которые полагались поверх хлебов, чаши и кружки – для возлияний на двор, - на алтарь все сожжений. Все сие сделано было из чистого золота.

В левой (южной) стороне святилища быль утверждён седмисвещный светильник. Он был вычеканен из сплошной золотой массы. Формою своею он походил на дерево, у которого из срединного и основного ствола выходили по три ветви с той и другой стороны. Под каждыми двумя противоположными и соответственными ветвями красовалось по золотому яблоку, из которого они казались выходящими. В своих продолжениях сии ветви имели по три чашечки на подобие тех, которые бывают на цветке распустившегося миндаля. Срединная же ветвь имела четыре таковых чашечки. По длине ветвей между чашечками сделаны были также золотые яблоки и цветы. В верхних чашечках светильника сделаны были углубления, в которые вставлялись семь золотых лампад. В лампадах горел чистый елей, выбитый из маслин, который возжигаем и возобновляем, был священниками каждый вечер и утро, так что светильник горел непрерывно. Для поправления и снимания светилен сделаны были золотые щипцы, а под них золотые же лотки. По указанию Вульгады, светильник своей семьёй лампадами распростирался не поперек святилища, а вдоль его; так что переднею стороною своею он обращен, был к трапезе, дабы свет его лампад во всю ширь свою устремлялся прямо на сию трапезу с хлебами предложения. О всём, по-видимому, говорит и книга Исход. Такое положение светильнику, по мнению толковников, дано было с той мыслью, что на трапезе предлагался как бы некий священный пир Богу (из хлебов предложения); но никто не пирует во тьме, напротив обилие света всегда есть символ и принадлежность торжества.

Главную и единственную святыню внутреннего (западного) отделения скинии составлял:

Это был довольно объемистый и продолговатый ящик, около полутора аршина длиною, и почти в аршин шириною и высотою. Он был сделан из дерева ситтим, и сплошь обложен был золотом изнутри и снаружи. Кругом по верхним краям его шёл золотой узорчатый венец, а на нижних углах его вделаны были золотые кольца (по два на каждой стороне), сквозь который продевались никогда не вынимавшиеся деревянные (из дерева ситтим) шесты для ношения, тоже сплошь обложенные золотом. Поверх ковчега полагалась золотая крышка, с двумя выдававшимися из краёв ее херувимами. Лица их, обращения друг другу, склонялись к священной крышке, над которою распростёрты были и крылья херувимов. Священная крышка ковчега завета имела особое имя, и называлась очистилищем; поелику над ней великий первосвященник в день очищения кропил жертвенною кровью, и очищал грехи народа. В ковчеге хранились следующие священные предметы: стамна золотая, имущая манну, т.е. ту чудесную пищу, которой питались Израильтяне во время 40-его странствования своего по пустыне аравийской, и которая без повреждения хранилась в стамне до позднейших родов; в ковчеге же положен был впоследствии и жезл Ааронов прозябший; но главную святыню ковчега составляли каменные скрижали (доски), на которых были перстом Божиим десять заповедей закона или завета, от чего и самый ковчег назывался ковчегом завета. Назывался он также ковчегом откровения, поелику с крышки его Господь открывал свою волю и свои повеления, по молитвам первосвященника.

Скиния, построенная Моисеем по образу, показанному самим Богом на горе, была таинственным указанием, или прообразом новозаветных великих предметов, открывшихся с пришествием Христа Спасителя.

Основываясь на указаниях самого слова Божия, учители церковные говорят, что скиния прообразовала церковь Христову. Двор скинии, в которой позволено было входить всем, не только мужчинам, но и женщинам, и притом не только Иудеям, но и язычникам, изображать вселенский характер церкви Христовой, собранной от стран и языков, и в которой о Христе Иисусе несть (т.е. безразличие) мужской пол, ни женский. Жертвы, собиравшиеся на жертвенник, означали великую крестную жертву Спасителя мира. Умывальница прообразовала купель крещения. Святилище, доступное одним священникам, изображало истинных чад Божиих, т.е. истинно-верующих христиан. Светильник, трапеза и алтарь кадильный были также прообразами Христа Спасителя, который сам себя называет светом мира, и хлебом животным, сошедшим с небес. Он же есть и Ходатай Бога и человек, возносящий молитвы их, как благовоние кадильное, к Отцу Небесному. Святое-Святых, куда входил один первосвященник с жертвенною кровью в день очищения, означало самое небо, куда первосвященник Христос вошёл единожды, по Апостому, дабы предстать пред лицом Божиим за нас. Хранившиеся во Святом Святых – жезл Ааронов прозябший, золотая стамна

С манною и очистилище ковчега – прообразовали великое таинство воплощения Сына Божия, сделавшегося нашим очищением, и прозябшего в нетленной утробе Девы Пренепорочной.

Третья книга Моисеева надписывается в еврейской библии начальным словом своим «Ваийкра», что значит «и воззвал», т.е. и воззвал Бог Моисея