Духанин В.Н. Традиция умного делания в дух.опыте свт. Игн. Кавказского. Канд. диссертация

Семинарская и святоотеческая библиотеки

И все же для руководства в умном делании необходим именно духовный, не душевный разум, и умное делание обязательно в руководстве нуждается. Но если нет рядом достигших духовного разума, если таковые крайне оскудели, как может руководство во внутреннем делании осуществляться? Свт. Игнатий, во-первых, видит здесь необходимость совета со стороны преуспевших в душевном делании. «Доколе сердце не стяжет навыка отличать добро от зла, очень полезен опытный совет ближнего - воспитанника Восточной Церкви, единой святой, единой истинной, - ищущего и нашедшего в повиновении ей блаженную свободу» . «В особенности важен путь духовного совета, которым проходили святые иноки, и достигали сперва очищения страстей, а потом и благодатных дарований. Горе же единому, сказал св. Иоанн Златоуст, заимствовав слова эти у Екклезиаста» . Совет не должен подаваться по собственному желанию, без вопрошения ближнего, так как подающий совет богодухновенным наставником не является, поэтому он подает совет и не как наставник, а лишь по существенной необходимости душевной помощи ближнему. «Совет же тот только может преподать, кто в душевных искушениях советовался с искусным, и ощутил облегчение в душевных болезнях» . Советник сам должен опытно пройти все ступени умного делания, чтобы преподать совет в этом делании из испытанного в своей жизни. Получившие же благодатную молитву сразу, без предварительных ступеней, то есть не общим путем, а по особому смотрению Божию, учить этой молитве других не могут и не должны . Свт. Игнатий находит, что жизнь по совету освящена примером прп. Антония Великого (+351), который не был в послушании у старца, но, живя уже в новоначалии отдельно от всех, заимствовал образ разных добродетелей из примера и учения разных отцов и братий, современных ему .
Святитель следующее различие делает между жизнью в абсолютном послушании старцу, свойственной древности, и жизнью по совету, свойственной времени нашему: «Скромное отношение советника к наставляемому – совсем другое, нежели старца к безусловному послушнику, рабу о Господе. Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его: он может быть исполнен и не исполнен. На советнике не лежит никакой ответственности за совет его, если он подал его со страхом Божиим и смиренномудрием, не самопроизвольно, а будучи спрошен и понужден. Также и получивший совет не связывается им; на произволе и рассуждении его остается исполнить или не исполнить полученный совет» . Только необходима осторожность в принятии совета, в последовании ему, потому что и не всякий совет может принести пользу, советующий не имеет видения души вопрошающего, советующий не умеет слушать волю Божию о человеке, почему он всего лишь и советует, а не руководит. «Не увлекайся, - предостерегает свт. Игнатий, - советом по первоначальному действию его на тебя! По страстности и слепоте твоей иной страстный и зловредный совет может понравиться тебе единственно по неведению и неопытности твоим, или потому, что он угождает какой-либо сокровенной, неведомой тобою, живущей в тебе страсти. С плачем и сердечными воздыханиями умоляй Бога, чтоб Он не попустил тебе уклониться от Его всесвятой воли к последованию падшей человеческой воле, твоей или ближнего твоего, твоего советника. Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах, советуйся с Евангелием» .
И поэтому второе, на что обращает внимание свт. Игнатий касательно нашего духовного руководства, есть руководство Священным Писанием и писаниями святых Отцов, тщательное изучение их, усвоение душою, следование их советам, сверение по ним советов ближних . «С оскудением наставников, - говорит Святитель, - святые Отцы, по внушению Святого Духа, благовременно и прозрительно промышлявшему о духовной потребности иноков последнего времени, составили много назидательных сочинений, совокупностию которых удовлетворительно определяется иноческий подвиг. Этими святыми писаниями пополняется в некоторой степени недостаток живых органов духа» . «Ум наш, как омраченный грехом, никак не может удовлетвориться по отношению к спасению собственными помышлениями, немощными, колеблющимися, обманчивыми: ему необходимо посредством внимательного чтения, или тщательного слышания Слова Божия заимствовать из него помышления Божественные, и вразумляться ими. Должно заниматься изучением Слова Божия весьма благоговейно и весьма часто, чтоб оно было руководителем нашим в деле спасения; потому что наши собственные помышления легко могут отвлечь нас от спасительного пути, приняв неправду за правду» .
Только и здесь, в руководстве Священным Писанием и святоотеческими творениями необходимо соблюдать рассудительность. Свт. Игнатий замечает, что неопытный в духовной жизни не может применить книгу к своему положению, он непременно увлечется направлением книги: если она говорит о совершенном безмолвии, читающий сразу влечется в безлюдную пустыню, если же она говорит о безусловном послушании старцу, читающий ищет этого, тогда как ни тот, ни другой подвиг не даны нашему времени . Так, можно повредить себе даже книгою, и потому книгу необходимо читать согласно своему духовному уровню и согласно своему образу жизни, дабы нам не наполняться «мыслями, хотя и святыми, но неисполнимыми самым делом, возбуждающими безплодную деятельность только в воображении и желании» .
Из Священного Писания свт. Игнатий советует всем читать сначала только Новый Завет и непременно с толкованием Церкви, в частности с толкованием блж. Феофилакта Болгарского , духовное же понимание Ветхого Завета есть достояние преуспевших . Одновременно с Новым Заветом, и даже чуть предваряя его, необходимо просветить себя книгами святоотеческими. «Святые Отцы научают, - пишет свт. Игнатий, - как приступать к Евангелию, как читать его, как правильно понимать его, что содействует, что препятствует к уразумению его. И потому сначала более занимайся чтением святых Отцов. Когда же они научат тебя читать Евангелие: тогда уже преимущественно читай Евангелие. Не сочти для себя достаточным чтение одного Евангелия, без чтения святых Отцов! Это – мысль гордая, опасная. Лучше пусть приведут тебя к Евангелию святые Отцы, как возлюбленное свое дитя, получившее предварительно воспитание и образование посредством их писаний» .
Для живущих в миру наиболее подходят писания Отцов, писавших для всех, вообще христиан: св. Иоанна Златоуста, свт. Тихона Задонского, свт. Димитрия Ростовского, Никифора Астраханского, Георгия Затворника . Тем же, кто посвятил себя шествию по пути тесному, свт. Игнатий советует сначала читать книги, посвященные общежительным монахам: Поучения аввы Дорофея, Оглашения прп. Феодора Студита, Руководство к духовной жизни прпп. Варсонофия Великого и Иоанна Пророка с 216-го ответа, Творения свв. Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина, Иоанна Кассиана Римлянина. Затем, по утверждении в наставлениях этих святых Отцов, можно приступить к книгам деятельным или подвижническим, написанным для безмолвников, таковы Добротолюбие, Патерик Скитский, Слова прп. Исаии Отшельника, св. Исаака Сирина, прп. Марка Подвижника, прп. Макария Великого, прп. Симеона, Нового Богослова .
К тем, кто посвятил себя умному деланию, свт. Игнатий обращается с таким назиданием: «Не будем увлекаться и восхищаться книгою, написанною как бы огнем, поведающею о высоких деланиях и состояниях, нам несвойственных. Чтение ее, разгорячив воображение, может повредить нам, сообщив познание и желание подвигов, для нас безвременных и невозможных. Обратимся к книге Отца, по умеренности своего преуспеяния, наиболее близкого к нашему состоянию. При таком взгляде на отеческие книги, в первоначальное чтение инока, желающего ознакомиться с внутренним молитвенным подвигом, можно предложить наставления Серафима Саровского, сочинения Паисия Нямецкого и друга его, схимонаха Василия. Святость этих лиц и правильность их учения – несомненны. После изучения этих писаний, можно обратиться к книге прп. Нила Сорского. Мала эта книга по наружности, но духовный объем ее необыкновенной величины. Трудно найти вопрос о умном делании, который не был бы разрешен в ней. Все изложено с необыкновенною простотою, ясностию и удовлетворительностию. Так изложен и способ упражнения молитвою Иисусовою. Впрочем как способ, так и вся книга предназначены для иноков уже способных к безмолвию» . Предисловия схимон. Василия к отцам Добротолюбия Святитель особенно советовал читать современным делателям умной молитвы , советовал также читать Цветник священноинока Дорофея .
Среди всех писаний, служащих руководством для приступивших к умному деланию, свт. Игнатий отводит место и своим собственным сочинениям, в которых он приспособил наставления святых Отцов для современности, выразил сам дух святоотеческой аскезы, показав путь правильного его усвоения. «В наше время, - пишет Святитель, - когда мы отделены многими веками от обычаев и положения, в недре которых жительствовали и произнесли свое учение Отцы, применение учения их к современному положению иночества в нашем отечестве представилось особенно нужным и обещающим принести пользу. Такова была цель при изложении предложенных здесь (в Творениях самого свт. Игнатия, - В. Д.) советов. Уповаем, что они могут служить руководством для иноков нашего времени, по тому положению, которое им предоставлено промыслом Божиим. Уповаем, что убогий труд наш может быть с пользою приложен и в общежительном и в штатном монастырях, и к жизни инока на подвории или при часовне, и к жизни инока, странствующего на корабле по требованию и обычаю государственному, и к жизни инока, находящегося в долговременном послушании посреди мира, и к жизни инока, постриженного в монашество при духовном училище, занимающего при нем какую-либо ученую или административную должность, - даже к жизни мирянина, который захотел бы среди мира с особенным тщанием заняться своим спасением» .
Свт. Игнатий признавал, что жизнь при руководстве советом и по книгам, ведет к преуспеванию в умном делании много медленнее, чем при живом руководстве боговдохновенного наставника, «плотской и душевный человек, слыша духовное слово, понимает его соответственно своему состоянию, извращает, искажает его, и, последуя ему в его извращенном смысле, стяжавает ложное направление, держится этого направления с упорством, как направления, данного святым словом» . Необходима нам крайняя бдительность, крайняя осторожность в предпринятии каких-либо шагов в нашем внутреннем делании, ведь, при руководстве советом и по книгам, руководителями своей души являемся уже не мало мы сами, при этом неизбежны ошибки и падения. «Книга, начертанная на бумаге, не может заменить живой книги человека. Чудная книга – ум и сердце, исписанные Святым Духом! так и пышет из нее жизнь! так и сообщается эта жизнь слушающим с верою» . «Всякая книга, хотя бы исполненная благодати Духа, но написанная на бумаге, а не на живых скрижалях имеет много мертвости: не применяется к читающему ее человеку! Потому-то живая книга – безценна!» .
Но наше положение таково, что мы приступили к духовной трапезе уже по окончании роскошного обеда богатого Домовладыки, - так это изобразил в притче свт. Игнатий, - нам оставлены лишь крохи, чтобы «удовольствоваться понятием гадательным и приблизительным о блистательной и насладительной трапезе, которою воспользовались почетные гости» . Нам предлежат долгие годы, чтобы опытно познать написанное святыми отцами в книгах. Путь наш теперь таков, как это открывает о самом себе, о своем собственном пути свт. Игнатий: «Прошу, чтоб совершалась надо мною воля Божия. – Это прошение воли Божией внушается боязнию, чтоб не попросить чего, превышающего мои силы. Эта боязнь внушена самым опытом: ибо во всех опытах, коими испытывалась моя сила, обнаруживалась моя немощь; где бесы рисовали пред моим умом картину блистательных успехов, там на самом деле, оказывался ущерб, там возникло бедствие, там прикрывалась цветами гибельная пропасть. Я познавал обман, по совершении обмана; познавал прелесть, будучи обольщен и поврежден ею» . Но, не смотря на кажущуюся безысходность положения нашей духовной жизни, не смотря на множество прочных сетей, закрывших нам путь к духовному Небу, в самом этом состоянии нашего положения кроется возможность удивительного спасения душ наших, поскольку «косность преуспеяния, многочисленность преткновений невольно смиряют дух наш, столько склонный к тщеславию и превозношению, доставляют драгоценное познание наших немощей, приводят к упованию на единое милосердие Божие. Такое «упование не посрамит» (Рим. 5, 5)» .
И еще должно обратить внимание на то, что свт. Игнатий, признавая невозможность абсолютного послушания наставнику по причине крайнего оскудения боговдохновенных наставников, в то же время признает необходимость послушания обычным настоятелям монастырей и духовникам, «которые обязаны во всякое время, при всякой встретившейся нужде, и не будучи спрошены, наставлять врученное им братство» . Инок должен оказывать в своем труде и занятиях послушание и небесстрастному настоятелю монастыря, только в своей духовной жизни он не должен входить в абсолютную нравственную зависимость от него . Именно послушания, монастырские труды, если они соединены с совершением во время этих трудов умной молитвы, возводят к молитве непрестанной, потому что «ничто так не способствует молитве, как послушание, умерщвляющее нас для мира и для самих себя» . И во время послушаний необходимо совершать умную молитву, лишь тогда это будет означать «трудиться в разуме», то есть «нести труд монастырский, как наказание за свою греховность, в надежде получения прощения от Бога» , поскольку и молитва, и труд – не жертва Богу, а испрашивание Его милости. Касательно же отношения еще не достигшего духовного разума настоятеля к своим послушникам и подчиненным свт. Игнатий говорит так: «Поведение мужа бесстрастного, исполненного Божественной благодати, никак не может служить точным образцом подражания для настоятелей и наставников, которых преуспеяние очень умеренно, которые еще борются со страстями. Но кроткое обличение подчиненных братий, благоразумное, основанное на слове Божием указание им недостатков их, воздержание от зловредного и лукавого человекоугодничества и ласкательства в обращении с подчиненными при искренной любви к ним, должны принести несомненную, существенную пользу и братству и самому настоятелю» .
4.
ИСПОЛНЕНИЕ ЕВАНГЕЛЬСКИХ ЗАПОВЕДЕЙ.
Умное делание имеет непосредственное отношение к Евангелию, его заповедям, к исполнению всех добродетелей в духе Евангелия. Умное делание возводит человека ко Христу, приобщает Духу Христову, удостаивает видения света Христова, а по свт. Игнатию, Христос узревается только в Евангелии. «Желающий узреть Христа, да очистит ум и сердце покаянием! Он узрит в Евангелии Христа, истинного Бога Спасителя падших человеков; узрит в Евангелии, какие свойства должен иметь ученик Иисуса, призванный научиться кротости и смирению у Самого Господа. В этих Богоподражательных добродетелях он найдет блаженный покой душе своей» . Восходя посредством умного делания ко Христу, нам со всей необходимостью должно исполнять заповеди Христа.
Свт. Игнатий, вопреки учению современных ему мистических обществ, вопреки и католической мистике, обращает внимание на то, что Христос должен быть видим не в воображении, не в мечтательности, но в исполнении Его заповедей, в исполнении Евангелия. Необходимо так изучить Евангельские заповеди, чтобы они усвоились уму, чтобы исполнение их обратилось в навык. Тогда Господь является не чувственно, является духовно, в преображении души исполнителя заповедей, его узревает христианин духовным оком . И любовь наша к Нему должна выражаться не в возбуждении неочищенных чувств сердца, а именно в исполнении Его заповедей, первейшая из которых – покаяние . Лишь в обращении евангельских добродетелей в навыки можно научиться любви к Богу, так как «свойственно любящему с точностью исполнять волю любимого» . Пребывать в любви к Господу, значит, непрестанно пребывать в единении с Ним по духу, по заповедям Его направить мысли, чувства, всю деятельность, волю Иисусову поставить выше своей .
О теснейшей связи умного делания и заповедей Евангелия свт. Игнатий говорит так: «Единственно на нравственности, приведенной в благоустройство Евангельскими заповедями, единственно на этом твердом камне Евангельском, может быть воздвигнут величественный, священный, невещественный храм Богоугодной молитвы» . «Исполнение Евангельских заповедей настраивает ум и сердце к чистой, исполненной умиления молитве, а истинная молитва направляет мыслить, чувствовать, действовать, по заповеданиям Евангелия» . Поэтому свт. Игнатий всегда замечает существенную разницу между добродетелями падшего естества и добродетелями евангельскими. Добродетели падшего естества могут совершать и язычники, и магометане, и все, чуждые Христа – это обычное человеческое добро, которое человек совершает сам по себе, без Бога. Для спасения души добра падшего естества недостаточно, недостаточно именно потому, что Христос здесь не нужен, здесь присутствует свое «я» человека, без веры в Бога . Для достижения жизни вечной «добродетели христианина должны истекать из Христа, из обновленного Им человеческого естества, а не из естества падшего … престанем проводить жительство по указаниям нашего падшего разума, по влечению нашего падшего сердца! Начнем проводить жительство по указанию Евангельских заповедей, по требованиям воли Божией» .
Свт. Игнатий указывает на такой важный момент во всем умном делании, обретаемый в исполнении Евангельских заповедей, как зрение греха своего: «Подвижник, только что начнет исполнять их (Евангельские заповеди), как и увидит, что он исполняет их весьма недостаточно, нечисто, что он ежечасно увлекается страстями своими, то есть, поврежденною волею, к деятельности воспрещаемой заповедями» . Исполнение заповедей открывает в человеке падшесть естества, внутреннюю неустроенность, которых он доселе не видел, рождает в нем плач к Богу. Именно от этого видения рождается в душе христианина нищета духовная, сердце сокрушенное и смиренное - плод умного делания. Тогда христианин, в надежде получить исцеление от греховных язв, смиренно причисляет себя к упоминаемым в Евангелии прокаженным, расслабленным, слепым, хромым, беснующимся, которых исцелял Господь . Потому так важно рассматривать себя по Евангельским заповедям, насколько мы исполняем их, поверять Евангелием каждый свой помысл, каждое действие . «Заповеди Евангелия, - говорит свт. Игнатий, - возводят в непорочность, превысшую той, в которой мы сотворены: они зиждут христианина в храм Божий; соделав его храмом Божиим, поддерживают в этом благодатном, сверхъестественном состоянии» .
5.
ИСКОРЕНЕНИЕ СТРАСТЕЙ.
По словам свт. Игнатия, «когда страсти овладеют человеком, тогда ум, лишенный своего владычества, служит угодливым и изобретательным слугою страстям для удовлетворения их лукавых, прихотливых, преступных требований» . Очевидно, христианин не может достичь успеха в умном делании, когда он находится во власти страстей, этих «нравственных недугов человека» , исполняет их пожелания, даже не пытается бороться с ними. Если умное делание состоит в том, чтобы отторгнуть от земли ум и сердце, вознести их на небо, и, отвергшись всех внешних впечатлений, молитвой запечатлеть в душе духовный Образ Бога , то любая греховная привычка, пристрастие к чему-либо тленному «низводят ум и сердце с неба, повергают их на земле между бесчисленными гадами и пресмыкающимися пространного житейского моря» . Умное делание «требует трезвенной, строго нравственной жизни», требует искоренения всех греховных навыков, оставления всех пристрастий к земному, иначе греховные впечатления начнут проявляться в уме и сердце, развлекать в молитве, отвлекать от Бога, от спасения .
Страсти подлежат вечной муке , и исполняющий свою греховную волю уже мертв душою, нам необходим подвиг, необходимо ожить для Господа в исполнении Его воли, в искоренении страстей. «Каждое сопротивление, оказанное требованию страсти, ослабляет ее; постоянное сопротивление низлагает ее» . Однако нужно также знать, что хотя «необходим подвиг для христианина, но не подвиг освобождает христианина от владычества страстей: освобождает его десница Вышнего, освобождает его благодать Святого Духа» . И потому само умное делание, непрестанное вопрошение помощи и милости Божией служит только средством взыскания помощи для искоренения страстей.
Но страсти в христианине иногда могут жить долгие годы подвига, иногда низлагаются лишь к самому концу жизни, и свт. Игнатий видит в этом премудрость промысла Божия, направленную к пользе нашего умного делания. Святитель говорит об этом так: «Опасно преждевременное бесстрастие! Опасно преждевременное получение наслаждения Божественною благодатью. Дары сверхъестественные могут погубить подвижника, ненаученного немощи своей падениями, неопытного в жизни, неискусного в борьбе с греховными помыслами, неознакомленного подробно с лукавством и злобой демонов, с удобоизменямостью человеческого естества… Он может злоупотребить самою благодатью Божиею. По причине ея он может превознестись над ближними; по причине ея он может подвергнуться самонадеянности» , за чем следует потеря благодати и душевная смерть . Напротив, «тяжкая борьба со страстями стирает сердце человека, сминает надменный дух его, заставляет сознаться в состоянии падения, опытно обнаруживая это состояние, заставляет сознаться в необходимости искупления, уничтожает надежду на себя, переносит всю надежду на Искупителя» , в чем заключается самая суть умного делания. Поэтому свт. Игнатий нередко советовал не требовать от себя бесстрастия, не засуживать себя по поводу погрешностей и проступков – им свойственно возникать в нашей страстной природе, и мы должны признать себя страстными, признать, что мы не можем не впадать в погрешности . Но, с другой стороны, Святитель замечает, что покаяние дается не для потакания греху, нам нельзя, признав себя грешными, сидеть сложа руки, так как от любой поблажки себе из души надолго уйдет состояние мира, чтобы мы научились давать цену теперь потерянной благодати Божией . При этом кто служит, работает греху, тот как раз и не видит греха своего, не кается, пребывает беспечен; страсти открываются лишь когда христианин начинает бороться с ними . Так, касательно страстей, свт. Игнатий выделяет две грани и крайности, которых необходимо избегать при прохождении умного делания: требование от себя скорого бесстрастия и беспечное пребывание в страстях. Святитель указывает путь золотой середины – смиренное моление Спасителя о помощи с сознанием свойственной нам греховности и с возможным противлением всем желаниям падшего естества.
6.
ТЕРПЕНИЕ СКОРБЕЙ И ИСКУШЕНИЙ.
Свт. Игнатий среди различных сторон духовной жизни, способствующих умному деланию, большое значение уделяет терпению скорбей и искушений. «Искушения и скорби ниспосылаются человеку для его пользы: образованная ими душа делается сильною, честною пред Господом своим. Если она претерпит все до конца в уповании на Бога, то невозможно ей лишиться благ, обещанных Святым Духом и совершенного освобождения от страстей» . Приносимая скорбью польза душе состоит в том, что она «действует противоположно наслаждению, - а потому противодействует нашему падению, способствует нашему восстанию» . В наслаждении человек не может помнить о Боге, о вечной жизни, пребывает в беспечности, скорбь же снимает это усыпляющее покрывало нечувствия с души человека, она способствует его умной молитве к Богу. Поэтому «подвижникам, занимающимся умственным подвигом, попускаются преимущественно пред телесными подвигами болезни и другие скорби: от действия их подвижник по необходимости должен возлагать надежду на Бога. От усиления надежды на Бога слабее самонадеянность; с уменьшением самонадеянности уменьшается самомнение. С ослаблением этих недугов начинает зарождаться в душе истинное смирение, на котором основаны правильность и прочность всякого подвига» . Согласно св. Иоанну Лествичнику, нам потребны непрестанные скорби, пока бесчувственное сердце не придет в чистоту . «Кто уклоняется от скорбей, - учит прп. Исаак Сирин, - тот вполне разлучается, несомненно, и с добродетелию. если вожделиваешь добродетели, то предай себя на всякую скорбь. Ибо скорби рождают смирение… Кто без скорби пребывает в добродетели своей, тому отверста дверь гордости» . Преодалевая скорби, подвижник укрепляется в умном делании, в предании себя воле Божией, от чего ослабевают душевные страсти, в особенности тщеславие и самомнение, которых так трудно избежать в любом собственном произвольном подвиге. Вслед за скорбями Господь всегда посылает утешение, и это рождает живую веру в Бога, Который неусыпно печется о спасении каждого человека.
Значение скорби для умного делания свт. Игнатий видит и в том, что «всякая скорбь обнаруживает сокровенные страсти в сердце, приводя их в движение. До скорби человек представляется сам себе спокойным и мирным: но когда придет скорбь, тогда восстают и открываются неведанные им страсти, особливо гнев, печаль, уныние, гордость, неверие. Существенно нужно и полезно для подвижника обличение греха, гнездящегося в нем втайне» . Так учит о действии на нас скорбей прп. Марк Подвижник: скорбь обнаруживает настроение нашей воли, вскрывает тайно владеющие нами злые мысли, после чего Господь подает и смиренномудрие . «Когда болезнь, скудость, истощение тела и боязнь для тела, - говорит св. Исаак Сирин, - возмущают мысль твою и препятствуют радости упования твоего и попечению о Господе, тогда знай, что живет в тебе тело, а не Христос» . Увидев открытые скорбью внутренние страсти, человек самой жизнью познает свою немощь, и скорбь действует как противоядие в нашей поврежденной природе, она погашает в нас сочувствие к греховному яду страстей, она искореняет в нас страсть гордости. Здесь свт. Игнатий показывает очень важный момент умного делания которым должно сопровождаться терпение скорбей: «Искупитель и Спаситель нужен только для падших и погибших … Исповедывать самою жизнию свое падение значит: переносить все скорби земной жизни, как справедливое воздаяние за падение, как естественное, логичное последствие греховности, и постоянно отказываться от всех наслаждений, как несвойственных преступнику и изгнаннику, прогневавшему Бога, отверженному Богом» . Этим образом в сердце входит мир Христов, заключающийся в самоотвержении и предании себя воле Божией. Так удивительно скорбь врачует душу человеческую: вначале открывает ей ее немощи, страсти, приводит к осознанию своей греховности, научает смиренномудрию и посредством этой добродетели вводит в благодушное терпение скорбей, как вполне нами заслуженных,- в душе уже нет ропота, уныния, неверия – она утвердилась в Боге, даже радуется скорбям, она исцелилась от страстей и немощей, когда-то в ней бывших. Во всем этом нельзя не видеть, что скорби очень живо способствуют умному деланию, взыскующему живой веры в Бога, смиренномудрия, исцеления от страстей.
Если такова польза умному деланию от скорбей внешних, которые «внушают сердцу страх Божий и благоговение к Богу», то «искушения душевные доставляют более глубокие познания» . Свт. Игнатий замечает, что искушения, возникающие во время молитвы, такие, как например уныние, сон, недоумение, страхования служат хорошим признаком в том смысле, что бесы именно тогда строят козни нашей молитве, когда она угодна Богу . Искушения необходимы нам, так как «всяк неискушен неискусен» . «Уничтожить искушения и помыслы, - и не будет ни одного святого, - учит авва Зосима. – Бегущий от искушения спасительного бежит от вечной жизни» . «В какой мере не имеет душа достаточных сил для великих искушений, - наставляет прп. Исаак Сирин, - в такой же она недостаточна и для великих дарований, и как возбранен к ней доступ великим искушениям, так возбраняются ей и великие дарования, потому что Бог не дает великого дарования, без великого искушения» . Они доставляют опыт во внутренней брани, научают, оставив леность, пребывать в духовном трезвении, постоянно молиться Богу. Возникающие в уме, сердце и теле греховные мысли, чувствования и движения опытно открывают нам наше повреждение, даже побеждения в невидимой брани бывают полезны для нас, так как научают нас смирению, а именно сознание своей немощи есть необходимое условие принятия молитвы. «Промысл устроил так, чтобы подвижники Божии не всегда находились в состоянии радости, торжества и победы. Такое непрестанное состояние могло бы породить в них лютую гордость: не видя никогда на опыте побеждения своего в немощи, они возомнили бы, что состояние непрестанного торжества над грехом принадлежит им самим, а не дар Божий» . И здесь свт. Игнатий следует всецело духу наставлений св. Исаака Сирина, которые таковы: «Блажен человек, который познает немощь свою, потому что ведение сие делается для него основанием, корнем и началом всякого доброго усовершенствования… Но никто не может ощущать немощь свою, если не будет попущено на него хотя малого искушения тем, что утомляет или тело, или душу». «Ибо умудриться человеку в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него – невозможно иначе, как только по силе выдержанного им испытания» . Только надо заметить, что св. Исаак под искушениями более понимает скорби внешние, посещающие нашу жизнь; искушений же похотями он советует избегать . Свт. Игнатий приводит святоотеческое правило духовной жизни, заимствованное из наставлений св. Исаака Сирина: «Отдай долг страстям» . Собственные слова св. Исаака: «Отдай долг страстей, когда бываешь побежден и побеждаешь» . Поэтому «великое дело: признавать себя достойным искушения и предаваться воле Божией, когда придет искушение» . Свт. Игнатий обращает внимание на то, что никогда Бог не бывает так близок сердцу подвижника, как во время молитвы его в искушении, когда реально ощущается близость душевной гибели, когда помощь Божия взыскивается со всей силой жизни. Святитель, ссылаясь на св. Исаака Сирина, свидетельствует, что «человек до вступления в искушения, молится Богу, как чужой ему, а подвергшись ради Его искушениям, молится Ему как свой» . Слова св. Исаака, на которые ссылается Святитель, таковы: «Прежде искушений человек молится Богу, как чужой кто. Когда же входят в искушения по любви к Богу, и не допускает в себя изменения (то есть пребудет непоколебим), тогда поставляется перед Богом, как бы имеющий его должником своим, и как искренний друг; потому что, во исполнение воли Божией, вел брань с врагом Божиим, и победил его . То есть мысль св. Исаака то, что «своим» человек становиться Богу, когда оказывается в искушении верен Ему до конца. Подтверждают это и следующие слова св. Исаака: «Вследствие любви, какую святые показали к Богу тем, что страждут за имя Его, когда Он содержит их в тесноте, но не отступает от возлюбленных Им, - сердце святых приобретает дерзновение взирать на Бога непокровенным лицем и просит его с упованием» . Ощутив в искушении все наклонности и свойства падшего естества, подвижник уже не даст цены своему «я», отныне он уготовляет себя в достойный сосуд и орудие Духа Святого. «Тогда необыкновенная духовная сила веры неожиданно является в сердце; тогда неизреченное духовное утешение неожиданно является в сердце. Иисус печатлеет ученика, принявшего избрание, Духом, - и земные скорби соделываются источником наслаждения для раба Божия» .
7.
УЕДИНЕНИЕ И БЕЗМОЛВИЕ.
Посвятивший себя умному деланию, вводящему делателя в священное безмолвие ума и сердца в Боге, должен наблюдать, что среди встречающегося в жизни способствует, и что препятствует деланию его души. Свт. Игнатий обращает внимание на то, что мысль и сердце слабого человека, - а таковым должно признать каждого облеченного в падшее естество, - сообразуется с наружным положением, с условиями внешней жизни человека . Постоянно пребывая близ соблазнов, которыми исполнен мир, приобретая от них впечатления, проникающие в душу, не возможно сосредоточиться умом в молитве Богу, невозможно удержать в сердце святых чувств или даже просто обращать духовный взор на свой внутренний мир, хранить духовное трезвение. «Соблазн, находясь пред нами или вблизи нас, - говорит свт. Игнатий, - по необходимости найдет сочувствие себе в нашем греховном повреждении и произведет на нас впечатление. Впечатление это может быть и не примеченным; но когда оно разовьется и усилится в человеке, тогда возобладает им, и может поставить на край погибели. Иногда впечатление соблазна действует и весьма быстро, не дав, так сказать, опомниться или одуматься искушаемому: мгновенно омрачает ум, изменяет расположение сердца, ввергает инока в падение и падения» . «Равно омрачают душу и мысленные внутри беседы с помыслами, и внешние разговоры и празднословие», замечает прп. Исихий Иерусалимский . Поэтому для беспрепятственного совершения умного делания со всей очевидностью возникает необходимость удаляться, как только возможно, от всех соблазнов, хранить свои чувства от всего развлекающего внимание, избегать знакомств с людьми нерадивыми, искать уединения в связи с всеобщим распространением разврата. «Проводящему внимательную жизнь, - говорит Святитель, - не должно смотреть ни на что пристально, и не слушать ничего с особенным тщанием, но видеть, как бы не видя, и слышать мимоходно, чтоб память и сила внимания были всегда свободными, чуждыми впечатлений мира, способными и готовыми к приятию впечатлений Божественных» . Прп. Антоний Великий заповедует удаляться шумного многолюдства, чтобы и сердцем, и умом, и телом быть вне смущения, «ибо где люди, там и смятение», кто же любит безмолвие, тот пребывает близ Бога . Святой угодник говорит о том, что должно хранить душу от всех земных, тленных впечатлений, достигать безмолвия, оживляющего весь процесс умного делания.
По закону подвижничества, сначала должны быть расторгнуты узы вещества, которыми человек связан извне, лишь затем можно приступить к расторжению внутренних уз, которыми духи злобы связали ум и сердце. По свт. Игнатию, именно в уединении, в безмолвии укрепляется благое произволение ко спасению, так как при постоянном разжжении греховного естества впечатлениями мира победа над страстями не возможна . Свт. Игнатий следует учению прп. Макария Великого, что человек, в связи с грехопадением праотца, оказался связан двоякого рода узами: узами житейских дел и внутренними узами, которые наложили на душу духи злобы; для расторжения вторых необходимо вначале расторгнуть первые . Согласно также св. Исааку Сирину, отрешение от вещества предшествует союзу с Богом, потому что сердце не пребудет в тишине, пока чувства заняты суетными мирскими делами . Св. Исаак так выражает суть этого: «Пока человек не удаляется от того. от чего сердце его приходит в смятение, врагу всегда есть удобство напасть на него» . В уединении, которое есть «смерть прежде смерти» в смысле умирания для мира, греховные впечатления мира сглаживаются с ума человека, душа укрепляется, обращает свой взор к вечности, усматривает, что «назначение человека – не для земли, а для Неба» . Безмолвие направляет очи ума «к созерцанию своей греховности и предстоящего суда Божия» . Лишь в безмолвии можно молиться особенно внимательно, когда двери ума и сердца затворены для всех воздействий внешнего мира. К достижению этого состояния направлена монашеская жизнь, которая во всех своих видах имеет одну цель, - «устранить немощь нашу от обольщений и впечатлений мира, дать должную цену и временной и вечной жизни, употребить первую для получения второй» . Святая обитель поэтому особенно располагает к умному деланию, если ею не овладеет «житейская многопопечительность» - монашество требует духа «святой простоты» .
И в самом монастыре необходимо безмолвие, или, как часто говорит свт. Игнатий, пребывание странником для прохождения умной молитвы: из монастыря не должно выходить, разве по крайней нужде, и, выходя, со всей внимательностью хранить чувства. В самом монастыре должно воздержаться от близких знакомств, в особенности остерегаться свободного и вольного обращения с другими, необходимо погасить естественную любовь к ближним, но полюбить их духовной любовью в Боге, видящей во всяком человеке без различия Ангела, приносящей утешение сердцу, уединяющей человека в самом себе . Мысль. что истинная, духовная любовь к ближнему исключает желание обладать тем, кого любишь, что духовная любовь бескорыстна и потому уединяет человека в самом себе, воспринята Святителем у прп. Исаака Сирина, который говорит: «Хочешь ли, по Евангельской заповеди, приобрести в душе своей любовь к ближнему? Удались от него, и тогда возгорится в тебе пламень любви к нему, и радоваться будешь при лицезрение его, как при видении светлого ангела» . Безмолвие монастыря состоит и в постоянной умеренности пищи и сна, в скромности одежды и простоте самых необходимых принадлежностей келлии, так как к излишним и красивым вещам в сердце является пристрастие, а ум вдается в мечтательность и рассеянность .
Безмолвие монастыря должно также состоять в обуздании языка и хранении душевных чувств, в непрестанной молитве Богу. Безмолвие монастыря нужно хранить до конца, так как, в отличие от душевного состояния тех, кто постоянно обращается среди соблазнов, «страсти в иноках голодны: они, если будут оставлены без хранения, то кидаются с неистовством на предметы похотения, подобно хищным зверям, спущенным с цепей» . «Страсти удобно опять возвращаются», говорит прп. Иоанн Лествичник . И тогда весь труд умного делания, приобретенный в безмолвии, и заключающийся во внутреннем мире, будет потерян.
То, что имеется в монастыре, не обретает человек, живущий посреди мира, но и он не должен отчаиваться, не должен бояться приступать к умному деланию. И его внутреннее делание, если оно одушевлено искренностью, по словам свт. Игнатия, может иметь хотя бы некоторый плод среди мира: «Мир не веселит людей размышляющих, но он, питая нас горестями, отталкивает нашу любовь к нему и направляет ее к Богу. Мир ранит наше сердце и тем исцеляет его болезни – земные пристрастия. Безвременное уединение уничтожает сию работу сердца, которое нашедши покой, часто снова примиряется с миром и делается холоднее к Богу» . Встречая постоянные соблазны мира, болея от того душой, видя всю гибельность превозносимых падшим человечеством страстей, мы тем крепче будем прилежать молитве к Богу, хранить себя и среди мира от влияния мира. «Истинное безмолвие, - говорит свт. Игнатий, - состоит в отречении от мира и в самоотвержении, совершаемых в средоточии человека, в духе его. Истинное безмолвие состоит в полном оставлении упражнения в помышлениях о суетном, в устремлении всех помышлений в служение Богу. Вход в такое безмолвие устраивается при помощи веры» . Впрочем, святые отцы запрещают специально стремиться на преодоление суеты и соблазнов среди самих соблазнов. Такова может быть улыбка лукавого: мнить, что и при окружающей суете мы можем достичь духовного плода. Изглаждение в душе впечатлений греха возможно, лишь когда совне человека уже ничто не провоцирует на грех .
Свт. Игнатий предостерегает и монахов, и мирян от преждевременного стремления к совершенному уединению, к совершенному безмолвию, заключающемуся не только в предохранении себя от соблазнов, но и в абсолютной изоляции себя от общения с кем-либо. «Покушение на преждевременное безмолвие влечет за собою неминуемые пагубные последствия. Дерзновенный, самонадеянный, омраченный и связанный неведением подвижник не найдет пищи для души своей в безмолвии, а от этого непременно впадет в уныние, которое в безмолвниках действует с особенною силою и вредом, предавая их увлечению разнообразными лукавыми помыслами и мечтаниями» . В совершенном уединении в душе вмиг восстанут неискорененные страсти, страсти, которые можно было искоренить лишь находясь в обществе человеческом. Так, по словам свт. Игнатия, инок не должен касаться безмолвия, если предварительно он не стяжал постоянной непарительности ума, занимаясь молитвой Иисусовой в иноческом обществе, где упражнению молитвой много содействует деятельное исполнение евангельских заповедей, то есть послушание и смирение . В обществе человеческом делание душевное сопряжено с деланием телесным, здесь, находясь среди людей, подвижник приобретает правильное самовоззрение, опытно познает в искушениях действия падшего естества и действия падших духов . В абсолютном же безмолвии может пребывать лишь прошедший путь долгого обучения послушанию в монастыре, лишь тот, чье душевное делание уже стало духовным, приняло «благодатную росу Святого Духа» . Заметим, при этом, мысль прп. Исаака Сирина, что в абсолютном безмолвии еще долго сохраняются впечатления от прежних страстей, которые иногда весьма сильно напоминают о себе .
Свт. Игнатий, видя духовные силы современного ему христианского общества, считал, что отшельничество в нашем отечестве нужно признать решительно невозможным, а затвор очень затруднительным, как более опасный . И к каждому ищущему посредством умного делания внутреннего безмолвия Святитель обращается со следующими словами: «Не подумай, что для научения безмолвию необходим затвор, или глубокая пустыня. Нет! Гораздо лучше научиться ему между людьми при посредстве душевного подвига. Самые падения, невидимые ближними, видимые и ведомые Богу и совести, падения ума и сердца, послужат к пользе, открывая тебе всю немощь человека. Подвижник, воспитанный между людьми силою невидимого внутреннего подвига, бывает прочен, богат знанием и опытностию духовною, исполнен смиренномудрия, для ближнего – пристанище, сокровище» .
IV.
ВИДЫ УМНОГО ДЕЛАНИЯ В АСКЕТИЧЕСКОМ УЧЕНИИ
свт. ИГНАТИЯ.
Умное делание есть единое целостное делание души. Это есть труд души над подчинением своей жизни законам жизни небесной, вечной, Божественной. Делание это очищает ум, соделывая его зрителем тайны бытия и тайны Бога, преображает сердце, устраивая из него обитель Духа Святого и вместилище чистой любви к Богу и к ближним, исправляет волю, возводя ее к единству с волей Божией.
Умное делание целостно и едино, как едины и целостны законы духовной жизни, как единым и целостным должно быть существо человека. В то же время умное делание являет различные виды, различные образы своего совершения, различные подвиги нашей души в подчинении естества Богу. Каждый подвиг души, каждый образ и вид умного делания имеет свою определенную направленность, свое духовное поле действия, но ни один вид не мыслим без связи с другими, они находятся в неразрывном единстве друг с другом, ни один не должен упускаться из нашего внимания, чтобы умное делание оставалось, как оно и есть, нераздельным и целостным. Свт. Игнатий рассматривает в качестве видов умного делания молитву, самоукорение, память о смерти, Суде и вечной участи, богомыслие и хождение пред Богом.
1.
МОЛИТВА.
Цели умного делания, заключающейся в обретении Богообщения, наиболее способствует молитвенное восхождение ума и сердца к Богу. Молитва и определяет главное содержание, она являет основной вид умного делания.
По свт. Игнатию, молитва есть «возношение прошений наших к Богу» , «величайшая добродетель, средство соединения человека с Богом» , «причащение жизни» , «дверь ко всем духовным дарам» , «высшее упражнение для ума», «глава, источник, мать всех добродетелей» , она «пища», «книга», «наука», «жизнь», всех христиан, а в особенности святых пустынножителей . Подобно же о молитве выражаются прпп. Макарий Великий , Исихий Иерусалимский , Нил Синайский , Иоанн Лествичник , Исаак Сирин .
Необходимость молитвы заключается в том, что мы отпали от Бога, потеряли блаженство, вечную радость, стремимся обрести утерянное и потому молимся. Поэтому молитва есть «обращение падшего и кающегося человека к Богу. Молитва – плач падшего и кающегося человека пред Богом. Молитва – излияние сердечных желаний, прошений, воздыханий падшего, убитого грехом человека пред Богом» . И сама молитва в некоторой степени уже есть возвращение утерянного, так как наше блаженство – в потерянном Богообщении, в молитве мы и обретаем его вновь, так как в молитве мы беседуем с Богом. «Нам необходима молитва: она усвояет человека Богу. Без нее человек чужд Бога, а чем более упражняется в молитве, тем более приближается к Богу» . «Долго пребывая в молитве, и не видя плода, - учит св. Иоанн Лествичник, - не говори: я ничего не приобрел. Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение; и какое благо выше сего, прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним?» . Также учит прп. Исихий Иерусалимский: «Великое благо – молитва, все блага в себе совмещающее, поелику очищает сердце, в коем верующими узревается Бог» . В грехопадении мы умерли душою, отлучившись от Духа Божия, в беспечности теряем и возродившую нас благодать Крещения, в молитве же мы вновь возрождаемся от приближения нашей души к Духу Божию. «Что воздух для жизни тела, то Дух Святый для жизни души. Душа посредством молитвы дышит этим святым, таинственным воздухом» . И молитва «от соединения духа человеческого с Духом Господа» рождает духовные добродетели, «она заимствует добродетели из источника благ – Бога, - усвояет их тому человеку, который молитвою старается пребывать в общении с Богом» .
Свт. Игнатий касательно совершения молитвы выделяет два основных момента: правильность и постоянство . Чтобы достичь в молитве успеха, плода душевного делания, необходимо совершать ее правильно, тогда она приведет нас к искомой цели – Богообщению. Правильной молитве учат те, кто уже совершал ее правильно, кто и достиг Богообщения – святые Отцы. Но свт. Игнатий обращает внимание, что «истинной молитвы истинный учитель – один Бог, святые учители – человеки дают только начальные понятия о молитве, указывают то правильное настроение, при котором может быть сообщено благодатное учение о молитве доставлением вышеестественных, духовных помышлений и ощущений. Эти помышления и ощущения исходят из Святого Духа, сообщаются Святым Духом» . Данному утверждению свт. Игнатия можно видеть обоснование в учении свв. Исихия Иерусалимского , Иоанна Лествичника , Исаака Сирина . Молитве нельзя обучиться со слов, лишь господь подает нам правильную молитву, когда мы стараемся обрести ее и постоянно пребывать в ней. Отсюда правильной молитве можно научиться только опытно, в личном молитвенном обращении к Богу. И когда молитве приобщится наша личная жизнь, тогда она, молитва, становится зеркалом нашего духовного преуспеяния. По состоянию своей молитвы мы сможем судить о силе нашей любви к Богу, о глубине нашего покаяния и о том, насколько мы находимся в плену у земных пристрастий . В данных мыслях свт. Игнатию совершенно точно предшествует прп. Иоанн Лествичник, называющий молитву «зеркалом духовного возрастания», «обнаружением душевного устроения» . О том же учит прп. Нил Синайский: «Кто любит Бога, тот всегда беседует с Ним, как с Отцем, отвращаясь от всякого страстного помышления» . А также прп. Максим Исповедник: «Искренно любящий Бога молится без всякого развлечения, равно и молящийся без всякого развлечения любит Бога искренно» . о том же учили св. Феодор Эдесский и прп. Паисий Величковский . Научившись молиться правильно, мы должны молиться постоянно, «молитва всегда нужна и полезна для человека: она содержит его в общении с Богом и под покровом Бога» . О необходимости молитвы именно непрестанной учат фактически все святые отцы . И некоторые из них даже советуют совершать молитву Иисусову также часто как дышим . Нам, легко склоняющимся ко всякому злу, открытым влиянию падшего мира и падших ангелов, необходимы общение с Богом и покров Бога постоянные, и потому молитва наша должна быть постоянной.
Свт. Игнатий делает существенное замечание, что «собственно молитвою святые Отцы называют молитву Иисусову, которая произносится так: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешнаго» , а «также молитву мытаря и другие самые краткие молитвы» . Святитель конкретно ссылается на свв. Иоанна Лествичника, Симеона, Нового Богослова и Григорий Синаита, которые проводят различие между псалмопением и молитвой. Святитель, следуя духу святых отцов, подчеркивает особое значение краткой молитвы пред более полными и долгими молитвословиями. Последние, хотя обладают духовно богатым содержанием, но имеющимся в них разнообразием мыслей отвлекают ум от сосредоточенности в себе, дают ему некоторое развлечение. Краткая же молитва собирает ум, не дает его вниманию рассеиваться, одна мысль краткой молитвы объемлет собой ум, вся душа облекается в эту молитву. Об этом прекрасно учит прп. Иоанн Лествичник: «Не старайся многословить, беседуя с Богом, чтобы ум твой не расточился на изыскание слов… Многословие при молитве часто развлекает ум, и наполняет его мечтаниями, а единословие обыкновенно собирает его» . Это же подмечает пресв. Илия Едикт, что узда неудержимому помыслу – однословная молитва . Поэтому моление ею дозволяется и во время Богослужения. Обучение краткой молитве позволяет молиться во всякое время, на всяком месте, а приобретенный навык такой молитвы делает ее естественной душе .
Из кратких молитв свт. Игнатий приводит такие, как молитва мытаря «Боже, милостив буди мне, грешнику», или «Боже, очисти мя грешнаго». О необходимости молиться молитвой мытаря учил прп. Исаак Сирин . А также равносильную им «Господи, помилуй» . В Сказании об авве Филимоне сообщается, что преподобный отец по пении Псалтири, песней и чтении Евангелия садился и долго, со вниманием говорил в себе: «Господи, помилуй» . Приводит также святоотеческие молитвы: прп. Антония Великого – «Господи Иисусе Христе, помилуй меня», - «Господи Иисусе Христе, помоги мне», - «Славлю Тебя, Господь мой, Иисус Христос». при этом прп. Антоний заповедует: «Имени Господа не отпускай от себя, но непрестанно вращай его в уме твоем, поучайся ему в сердце твоем и хвали Его языком твоим» . Прп. Исаака, безмолвника Египетского Скита, «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» (Пс., 69, 2). По поводу данной молитвы прп. Исаак так рассуждает: «Этот стишок по достоинству выбран из всего состава Священного Писания. Ибо он объемлет все расположения, какие только могут относиться к природе человеческой и прилично прилагается ко всякому состоянию и всем случаям; именно он заключает призывание Бога во всех опасностях, заключает смирение благочестивого исповедания, заключает постоянное бодрствование с заботливостью и страхом, содержит сознание своей слабости, чаяния услышания, надежду на настоящую и всегда присущую помощь» . прп. аввы Дорофея – «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», и «Сыне Божий, помоги мне» ; прп. Иоанникия Великого – «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, Троице Святая, слава Тебе» ; некоторого Отца, о молитве которого упоминает св. Исаак Сирин, - «Я, как человек, согрешил; Ты, как Бог, прости меня» .
Однако лучшей, удобнейшей и превосходнейшей из всех кратких молитв свт. Игнатий считает молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго» , заключающей в себе сознание своих греха и немощи, отвержение собственного падшего достоинства и прошение милости Божией, которая есть «благодать Всесвятаго Духа» . Иисусова молитва может делиться на две части: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго» и «Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», - так, чтобы сначала некоторое время дня произносить одну часть, а затем – другую, но Святитель считает, что лучше приучиться сразу к произношению молитвы цельной .
Свт. Игнатий со всей силой убеждения утверждает, что молитва Иисусова есть установление Божественное, что она заповедана Самим Господом Иисусом Христом. «После тайной вечери, - говорит Святитель, - между прочими возвышеннейшими, окончательными заповеданиями и завещаниями, Господь Иисус Христос установил моление Его именем, дал этот способ моления, как новый, необычный дар, дар цены безмерной» . В таких словах Господа видит свт. Игнатий установление молитвы Иисусовой: «Истинно, истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во имя Мое, даст вам» (Ин. 16, 23); «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне; если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю» (Ин. 14, 13-14); «Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна» (Ин. 16, 24). Святитель находит предвозвещение величия имени Спасителя в пророчествах Исаии и Давида. Он указывает на то, что святые апостолы все чудеса совершали не иначе, как именем Господа Иисуса Христа, Его имя призывали в молитвах, в нем видели спасение людей. Святитель находит прославление имени Спасителя, моление этим именем у самых ранних святых - Игнатия Богоносца, Ермия, мч. Каллистрата. Он считает молитву Иисусову общеизвестной в первые века христианства . о св. Игнатии Богоносце свт. Дмитрий Ростовский приводит сведения, что, когда вели его на съедение зверям, он непрестанно призывал имя Иисуса Христа. Мучители спросили, зачем он это делает, и св. Игнатий ответил, что «имеет в сердце своем имя Иисуса Христа начертанным и исповедует устами Того, Кого в сердце всегда носит» . О мч. Каллистрате сообщается, что находясь в войске. он по ночам совершал молитву, часто призывая имя Иисуса Христа .
В книге Еремы «Пастырь» приводиться следующий диалог Еремы с Ангелом: «Слушай, - говорит (Ангел), - имя Сына Божия велико и неизмеримо, и оно держит весь мир». «Если все творение держится Сыном Божиим, - сказал я, - то как думаешь, поддерживает ли Он тех, которые призваны Им, носят имя Его и ходят в Его заповедях?». «Видишь, - говорит, - что Он поддерживает тех, которые от всего сердца носят Его имя. Он сам служит для них основанием, и с любовию держит их, потому что они не стыдятся носить Его имя» . вообще же в утверждении, что молитва Иисусова есть заповедание самого Господа, Святитель следует мысли прп. Паисия Величковского, который собрал из предшествовавших ему отцов множество обоснований этой молитвы (приводятся, в основном выбранные отцами цитаты Священного Писания)
Особую благодатную силу молитвы Иисусовой свт. Игнатий видит в самом Божественном имени Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа. Он так говорит об этом: «Великое служение молитвы, вводящей человеков в ближайшее общение с Богом, появилось на земле, в обширнейшем размере, со времени примирения человеков с Богом при посредстве Богочеловека…Имя Богочеловека получило в служении молитвенном важнейшее значение, будучи именем Спасителя человеков, Творца человеков и Ангелов, будучи именем вочеловечившегося Бога, Победителя возмутившихся рабов и созданий – демонов» . «Господь наш Иисус Христос есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всясвятую силу спасать нас» . Отсюда Святитель делает такой вывод: «Учение о Божеской силе имени Иисусова имеет полное достоинство основного догмата, и принадлежит к всесвятому числу и составу этих догматов» . Утверждение достаточно сильное. и в святоотеческой традиции это утверждение находит свое отражение. Так, прп. Исихий Иерусалимский называет святое имя Господа Иисуса Христа священным победоносным мечем, светом сердца, основанием и кровлей хранения ума; от призывания этого имени умягчается сердце, в уме рождается Божественное состояние, так что нам необходимо непрестанно, с горением сердца взывать ко Христу, «да даст Он нам причаститься Святого Имени Своего» . Также учит об этом блж. Диадох Фотикийский: «Ум наш, когда памятию Божию затворили ему все исходы, имеет нужду, чтоб ему дано было дело какое-нибудь, обязательное для него, в удовлетворение его приснодвижности. Ему должно дать только священное имя Господа Иисуса, Которым и пусть всецело удовлетворяет он свою ревность в достижении предположенной цели» . Авва Исаия и авва Филимон называет призывание имени Иисусова сокровенным поучением, которым должно на всякий час в сердце обучать себя, так как это просвещает ум, сообщает душе Божественную помощь и сердце исполняет радостью . Свт. Игнатий призывает отнестись к постижению непостижимого имени Спасителя с младенческой простотой и верою, и с таким же бескорыстным настроением, с благоговением и страхом Божиим приступить к молению этим именем . «Во имя Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвленной грехом. Господь Иисус Христос – Жизнь (Ин. 11, 25), и имя Его – живое: оно оживотворяет вопиющих им к источнику жизни, Господу Иисусу Христу» . Имени Иисусову принадлежит чудное свойство изгнания бесов, и занятие молитвой Иисусовой постепенно избавляет человека от нравственного пребывания в нем сатаны, такого пребывания, когда человек, исполняя волю диавола, бывает одно с ним в духе . Сам Господь сказал: «Именем Моим будут изгонять бесов» (Мк. 16, 17). И этому наставлению Спасителя следуют святые отцы. «Одно произнесение имени Божия в бегство обращает демонов» - учит прп. Нил Синайский . По прп. Паисию Величковскому, молитва (а так же пост) изгоняет из человека нечистых духов, очищает ум, в котором от бесов бывает помрачение, заграждает бесам всякий в нас вход . Молитва Иисусова избавляет человека от власти падших духов, она приобщает его Духу Христову, возводит человека к обожению. «Имя Господа – паче всякого имени: оно источник услаждения, источник радости, источник жизни; оно – Дух; оно – животворит, изменяет, переплавляет, боготворит» .
Ранее мы упоминали, что умным деланием ???. ???????, ? ?????-??, ? ???????? ??????? ???????? ?????????. ??? ????? ?????? ??????? ???????? ? ??????? ?????????, ?? ??????? ??? ???? ?? ???????????? ????????, ?? ????? ? ????? ????????? ?????, ? ??? ????????? ? ???? ???????????? ? ????????? ??????ю: «?? ????? ???????????? ??????? ? ??? ???? ?? ???????????? ????????, ???????????? ??????? ?????????????. ? ???? ? ????? ???????? ?? ???????? ???????, ??????????????????? ?? ?????????? ?????. ???, ? ???? ?????, ??????? ??????? ???????, ??????? ????????? ? себе все твое внимание: она доставит тебе познания, которых мир вместить не может, о существовании которых он не имеет даже понятия» .

2.   САМОУКОРЕНИЕ.
Молитва человека к Богу возвеличивает Бога в душе человека. Но возвеличится Господь в душе человека лишь тогда, когда умалит человек самого себя в душе своей. И потому, достижению плодов молитвы во многом способствует самоукорение, то есть уничижение себя, своего мнимого достоинства – и это один из видов умного делания.
«Самоукорение есть иноческое делание, есть умное делание, противопоставленное и противодействующее болезненному свойству падшего естества, по которому все люди, и самые явные грешники, стараются выказывать себя праведниками и доказывать свою праведность при помощи всевозможных ухищрений» , - так свт. Игнатий сам определяет один из видов умного делания. «Самоукорение есть насилие падшему естеству, как служит ему насилием молитва и прочие иноческие подвиги, которыми «царствие небесное нудится», и которыми «нуждницы восхищают е» (Мф. 11, 12)» .
Свт. Игнатий указывает на учение о обвинении себя во многих изречениях прп. Пимена Великого . В отечнике можно найти следующие изречения: «Брат спросил авву Пимена: что должно мне помышлять, безмолвствуя в келлии? Старец отвечал: я подобен человеку, погрязшему в болоте по шею, с бременем на шее – и вопию к Богу: помилуй меня». Пимен Великий говаривал братии своей: Уверяю вас: куда ввергнут сатану, туда ввергнут и меня» . Прекрасные образы самоукорения находит в Рыданиях прп. Исаии Отшельника. В рыданиях аввы Исаии можно видеть также достаточно сильные, по духовному воздействию на душу, выражения: «Горе нам, любосластые и маловременные, что за привременное беззаконное похотствование плотское, не узрим мы слова Господа!.. Горе нам, - что, имеющую разложиться в червей и гной, плоть свою питаем в грехах, ни боясь ни огня, имеющего нас вечно мучить вечно, ни червя неусыпающего!.. Горе нам, - что, забыв о давних грехах свих, и о новых не мучимся и не плачем!.. горе нам, - что так погрязли в нечистых помыслах, что будто не видя своих грехов, спрашиваем, делали ли мы их!..» . И в 20-м Слове св. Исаака Сирина . Прп. Исаак приводит в этом Слове писание одного из братий, который всегда полагал его пред собой для напоминания: «Неблагоразумно изжил ты жизнь свою, человек посрамленный и достойный всякого зла…» . Вообще же, самоукорение составляет в святоотеческой традиции незаменимую часть умного делания. Так, прп. Антоний Великий одним из деланий монаха поучительный пример самоукорения видит то, чтобы укорять себя . Авва Евагрий и прп. Нил Синайский считают самоукорение, осуждение самого себя началом спасения . Прп. Исихий Иерусалимский учит, что в сердце своем необходимо иметь не только молитву, но и самоукорение; и среди деланий ума, доставляющих нам смиреномудрие, он полагает воспоминание своих прегрешений и добродетелей ближних . В молитве трех святых Отроков в пещи вавилонской. Он особенно обращает внимание на слова этой молитвы, в которой исповедуется греховность людей и праведность судов Божиих, они таковы: «Благословен еси, Господи Боже отец наших, хвально и прославлено имя Твое во веки. Яко праведен еси о всех, яже сотворил еси нам, и вся дела Твоя истинна, и прави путие Твои, и вси суди Твои истинны, и судьбы истинны сотворил еси по всем, яже навел еси на ны и на град святый отец наших Иерусалим: Яко истиною и судом навел еси сия вся на ны грех ради наших. Яко согрешихом и беззаконновахом, отступивше от Тебе, и прегрешихом во всех» (Дан. III, 26-29) . В этом самоукорении трех Отроков свт. Игнатий видит превосходнейший пример истинного покаяния, которое – душа умного делания, на значение этой молитвы он неоднократно обращает внимание в своих письмах . Также неоднократно свт. Игнатий вспоминает из Достопамятных сказаний событие посещения патриархом Феофилом Александрийским игумена Нитрийской горы, на его вопрос, что есть самое важное в монашеской жизни, Авва ответил: «Укорять и осуждать себя непрестанно» . В достопамятных сказаниях собственно так приводится этот случай: «Блаженный архиепископ Феофил посетил некогда гору Нитфийскую. К нему пришел авва горы той. Архиепископ спросил его: что нашел ты, отец, лучшего на пути сем? Старец отвечал ему: постоянное обвинение и осуждение самого себя. А авва Феофил говорит ему: нет другого пути, кроме сего» . «Укоряйте себя, - наставляет свт. Игнатий, - укоряйте свое немощное произволение, потому что сила произволения и в немощных производит великое. В обвинении себя найдете утешение. Обвините себя и осудите себя, а Бог Вас оправдает и помилует» .
Значение самоукорения свт. Игнатий видит в его действии обратном самооправданию. При оправдании себя душевные страсти нашего испорченного естества укореняются, возрастают до неимоверных размеров, проникают во все наши мысли, чувства и действия. Оправдание себя утверждает в человеке гордыню, удаляет его от Бога, оставляет его в незнании самого себя. Самоукорение же есть путь к приобретению смирения, добродетели важнейшей из всех плодов умного делания. «В отвержении оправдания, - говорит свт. Игнатий, - в обвинении себя и в прошении прощения при всех тех случаях, при которых в обыкновенной мирской жизни прибегают к оправданиям и умножают их, заключается великая таинственная купля святого смирения» . Смирение влечет за собою в душу мир, тишину, безмолвие, так как лишь оно одно открывает сердце Богу. И поэтому свт. Игнатий приводит слова прп. Пимена Великого: «Если всегда и во всем будем обвинять себя, то везде найдем покой» . Смотри Достопамятные сказания. С. 390, 394. Покой зарождается в душе именно потому, что человек смиряется посредством самоукорения. Об этом учили свв. Антоний Великий , Исаия Отшельник , Марк Подвижник , Исихий Иерусалимский , Нил Синайский , Диадох Фотикийский , авва Зосима , Филофей Синайский , пресв. Илия Екдик , Исаак Сирин . Поэтому свт. Игнатий советует против внутреннего смущения и печали, против сильного действия постигшей сердце скорби прибегать к самоукорению, выражать самоукорение словами молитвы благоразумного разбойника: «Достойное по делам моим приемлю; помяни меня, Господи, во Царствии Твоем!» .
Свт. Игнатий советует обвинять себя в греховности, как общей всем человекам, так и своей частной, для чего специально вспоминать свои нарушения заповедей Божиих, кроме грехов блудных, воспоминание которых вновь возобновляет ощущение греха и услаждение им . Так наставляет об этом авва исаия: «Не увлекшись усладительным воспоминанием соделанных тобою согрешений, чтоб ощущение этих согрешений н обновилось в тебе» . Порицается именно усладительное воспоминание, вообще же осознание прошедших грехов нам необходимо. «Не забывай своего падения, хотя и покаешься, - учит прп. Нил Синайский, - но поминай о грехе твоем плачем, к смирению твоему, чтоб, смирившись, по необходимости отсечь тебе гордость» . О том же учит прп. Филофей Синайский . Инокам необходимо ежедневно уделять часть времени на упражнение в самоукорении. И оно приведет на память забытые нераскаянные согрешения, научит терпеливо, стойко переносить все скорби, принимать их как заслуженные . Но, заметим, что делание это свойственно именно инокам, подвиг которых сосредотачивается на зрении греха своего и непрестанном плаче пред Богом. Мирянам же свт. Игнатий никак не советует углубляться в подробное рассматривание своих грехов и духовных недостатков. Тонкий разбор своих грехов приведет человека, ведущего светскую жизнь, в уныние и смущение. Лишь иноки, и то преуспевшие, способны погружаться в зрение своей греховности, в рассматривание своих духовных качеств, не впадая при этом в безнадежие. Всем же нам достаточно, без тонкого разбора грехов, сознавать себя грешными во всех отношениях, ежедневно сосчитываться со своей совестью и исповедывать грехи духовнику без рассматривания их .
Связь самоукорения со всем умным деланием, действие его в этом делании свт. Игнатий описывает так: «Самоукорение имеет, при начале упражнения в нем, характер бессознательного механизма, то есть, произносится языком без особенного сочувствия сердечного, даже в противность сердечному чувству; потом, мало-помалу, сердце начнет привлекаться к сочувствию словам самоукорения; наконец самоукорение будет произноситься от всей души, при обильном ощущении плача, умалит пред нами и закроет от нас недостатки и согрешения ближних, примирит ко всем человекам и к обстоятельствам, соберет рассеянные по всему миру помыслы в делание покаяния, доставит внимательную, исполненную умиления молитву, воодушевит и вооружит непреодолимою силою терпения» .
3.
ПАМЯТЬ О СМЕРТИ, СУДЕ И ВЕЧНОЙ УЧАСТИ.
Кто укоряет самого себя, кто не видит в самом себе какого-либо мнимого достоинства, тот не полагает особых ценностей в земной, временной жизни. Тот свой духовный взор обращает к вечности, к истинному, непреходящему небесному благу, к которому призывает всех нас Господь.
И часто признаком падения нашего естества, ослепления ума и сердца, смерти душевной является отсутствие в нас памяти, знания, предощущения того ответственного, страшного момента, когда нам придется оставить узы тела, подвергнуться в мире духовном Суду по всей нашей жизни внешней и внутренней, вступить в вечность. «Как верно то, что мы все должны умереть, – замечет свт. Игнатий. – Что эта жизнь в сравнении с вечностью – ничего незначущее мгновение! Никто из человеков не остался бессмертным на земле. А между тем живем, как бы бессмертные; мысль о смерти и вечности ускользает от нас, делается нам совершенно чуждою. Это – ясное свидетельство, что род человеческий находится в падении; души наши связаны каким-то мраком, какими-то нерушимыми узами самообольщения, которыми мир и время держат нас в плену и порабощении» . «То, что мы обращаем так мало внимания на вечность, забываем ее, - есть верный признак нашего падения, падения не только в теле, но еще более в уме, в сердце» . «Мы видим смерть наших братий; мы знаем, что и нам непременно и, может быть, очень скоро предлежит она, потому что никто из человеков не остался навсегда на земле; мы видим, что многим, и прежде смерти, изменяет земное благополучие, что превращается оно часто в злополучие, похожее на ежедневное вкушение смерти. Не смотря на это, столько явное свидетельство самого опыта, мы гоняемся за одними временными благами, как бы за постоянными, за вечными. На них одних обращено все наше внимание! забыт Бог! забыта величественная и вместе грозная вечность!» .
И свт. Игнатий объясняет принцип действия, источник этого самообмана и беспечности: все люди созданы бессмертными по душе, должны были быть бессмертными и по телу, но грехопадение поразило нас смертью, в нас есть ощущение бессмертия, как естественного нам, только нет в нас ощущения своего падения, мы не видим, что оказались в нижеестественном состоянии, не видим именно потому, что греху свойственно себя скрывать, а этот грех поразил все наше естество . Грех ослепляет нас, и получается, что «забывая о смерти телесной, мы умираем смертию душевною» . Мы считаем себя вечными здесь, на земле, и, не помня о смерти, о Страшном Суде, легко попираем заповеди Христовы, так как не видим в них ценности, потому что ценности свои полагаем в кратковременном и тленном. «Мы живем, как бы не было ада, как бы мы были бессмертны, вечны на земле, как бы достигшие бесконечного блаженства» .
Но поскольку «мертвый душею не может понять слов духовных, не может ощутить духовных благ, не может иметь должного памятования смерти и вечных мук, должного познания суетности сего мира и века» , то умное делание направлено на оживление души, на оживление ее для Бога и вечности именно через воспоминание смерти, вечности и предстоящего Суда.
Согласно св. Иоанну Лествичнику, помышление о смерти нужное всех других деланий, это памятование производит непрестанную молитву и хранение ума . А свт. Игнатий так пишет об этом: «Святые иноки, с особенною тщательностию возделывали эту часть умственного подвига. В них размышление о смерти, осененное благодатию, обращалось в живое созерцание смертного таинства, а такому созерцанию сопутствовала горячая молитва с обильными слезами и глубокими сердечными стенаниями. Без постоянного памятования о смерти и суде Божием, они признавали опасным самый возвышенный подвиг, как могущий дать повод к самомнению» . Дух данных рассуждений есть дух святых отцов, для которых память о смерти, действительно, являлась непрестанным созерцанием смертного таинства. Мы не знаем, когда мы умрем. но все же мы обязательно умрем, и мы обязательно предстанем на Суд по всем своим делам, словам и мыслям. В «Слове о смерти» свт. Игнатий приводит пространные цитаты о пользе памяти свей последней участи из наставлений свв. Антония Великого. Исаака Сирина, Иоанна Лествичника, Варсонофия Великого, Филофея Синайского, Исихия Иерусалимского и Симеона, Нового Богослова , в которых раскрывается вся важность, вся значимость этого делания во всем душевном подвиге. Прп. Антоний Великий рассуждает об этом виде умного делания так: «Если мы станем жить, как умирающие каждый день, то не согрешим. Изречение же сие означает вот что, - чтоб мы, каждый день пробуждаясь, думали, что не проживем до вечера, и опять, намереваясь ложиться спать, думали, что не пробудимся; потому что и по естеству неизвестен предел жизни нашей, не известно и то, какую меру полагает ей каждодневно Провидение. Так расположившись, и каждый день живя так, мы не будем – ни грешить, ни иметь похоти к чему-либо, ни воспламеняться гневом на кого, ни собирать себе сокровища на земле; но, как ожидающие каждый день смерти, будем настяжательны и всем все будем прощать… Ибо сильный страх и опасение мук уничтожает приятность удовольствия и восстановляет клонящуюся к падению душу» . Здесь идет речь об особом внутреннем настрое души, при котором она, зная, что ее ожидает в скором будущем, хранит особую бдительность во всех своих поступках внешних и движениях внутренних. Память о смерти, Суде и вечной участи есть своего рода трезвение, поскольку эта память сообщает душе знание ее реального бытия, открывает грядущее разлучение с телом, заставляет иначе смотреть на жизнь земную. Душа уже дорожит каждым мигом времени, даже в малом старается угодить Богу, не допустить в себе греха. Об этом учили свв. Исаия Отшельник , Марк Подвижник , Исихий Иерусалимский , Нил Синайский , авва Филимон , Филофей Синайский , Иоанн Лествичник , Исаак Сирин , Паисий Величковский . Свт. Игнатий замечает, что к памяти смертной необходимо принуждать себя, так как эта память – дар Божий, а наше испорченное естество противится принятию его. «Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши» (Сир. 7,39) – эти слова Священного Писания приводят буквально все святые отцы, писавшие о памяти смерти. Приводит их в «Слове с смерти» и свт. Игнатий .
Необходимо чаше вспоминать геенну, чтобы избежать ее, стяжать даже предощущение адских мук, для охранения себя от греха и надежды на единого Бога. Помнить неизвестность смертного часа, а также то, что какова наша жизнь, такова и кончина наша будет. Необходимо чаще вспоминать, что мы уже родились с тем, чтобы умереть, и лишь земная жизнь дана нам на усвоение Богу. Помнить Второе пришествие и Страшный Суд Христов, в чем и заключается благонадежное к ним приготовление. Свт. Игнатий советует постоянно напоминать себе: «Умру, умру непременно! Умерли отцы и праотцы мои: никто из людей не остался всегда на земле, и меня ожидает участь постигшая и постигающая всех» . Свт. Игнатий советует вставать с постели, как воскресающему из мертвых, и ложиться спать как бы во гроб, поскольку «сон есть изображение смерти, а темнота ночи – предвестница темноты могильной, после которой воссияет радостный для рабов Христовых и страшный для врагов Его свет воскресения» . Святитель следует мысли прп. Иоанна Лествичника: «Память смерти да засыпает, да и восстает с тобою». «Воспоминание о вечном огне каждый вечер да засыпает с тобою, и вместе с тобою да восстает, и леность никогда не будет обладать тобою» .
Память о смерти, по свт. Игнатию, особенно действует против плотских движений и помыслов, возникающих в нашем естестве. При этом, если восстание страсти сильно, дозволяется даже воображение адских мук и ужасов (и это единственный случай, когда воображение допустимо в умном делании). Образы мучений ада способны изгладить в душе все сладострастные образы . Воображать муки ада советовали свв. Феодор Едесский и Иоанн Лествичник .
Возбуждается воспоминание о смерти и посещением кладбища, присутствием при кончине и погребении ближних, обновлением в памяти различных в современное время случавшихся смертей , на что обращал внимание еще прп. Нил Сорский . Свт. Игнатий советует каждый день выделять час времени на воспоминание неминуемой смерти, и он указывает, какие будут возникать препятствия к совершению этого делания: сначала развлечение, рассеянность мыслей, затем неожиданно являющиеся в этот час дела и попечения, затем помыслы сомнения в пользе этого делания, помыслы ложного смирения, советующие не отделяться своим душевным подвигом от других людей . Необходима стойкость и твердость в этом виде умного делания. И свт. Игнатий указывает помощь от содействия другого вида умного делания - молитвы Иисусовой, указывает даже взаимодополнение этих двух деланий: «Эти два делания – молитва Иисусова и памятование смерти – удобно сливаются в одно делание. От молитвы является живое воспоминание о смерти, как бы предощущение ее; а от предощущения смерти сильнее возжигается молитва» . Здесь Святитель также следует мысли прп. Иоанна Лествичника: «Некоторые говорят, что молитва лучше, нежели память о смерти; я же воспеваю два существа в одном лице» .
Свт. Игнатий замечает, что «благодатная память смерти предшествуется собственным старанием воспоминать о смерти. Принуждай себя воспоминать часто смерть, уверяй себя в несомненной истине, что ты непременно, неизвестно когда, умрешь – и начнет само собою, являться уму твоему воспоминание о смерти, воспоминание глубокое и сильное: оно будет поражать смертоносными ударами все твои греховные начинания» . Только первый плод живого воспоминания смерти является в мучительном страхе, тяжелом для ветхого естества: «он приводит в ужас ум и воображение; холодный трепет пробегает по телу, потрясает, расслабляет его; сердце томится невыносимою тоскою, сопряженною с безнадежием», - но свт. Игнатий уверяет не бояться такого состояния, не отказываться от него . При терпеливом продолжении этого делания в сердце явится благодатная надежда спасения: «Тогда, при размышлении о смерти, печаль растворяется радостью, слезы горькие претворяются в радостные слезы. Человек, начавший плакать при воспоминании о смерти, как при воспоминании о казни, внезапно начинает плакать при этом воспоминании, как при воспоминании о возвращении в свое бесценное отечество. Таков плод памятования смерти» . Главное – стяжать драгоценное ощущение своего странничества на земле, здесь, в этом тленном мире, достичь душой Неба, там видеть свое действительное отечество.
Свт. Игнатий так подчеркивает важность прохождения именно этого вида умного делания: «Воспоминание о смерти, о сопровождающих ее и о последующих ей страхах, воспоминание, сопряженное с усердною молитвою и плачем о себе, может заменить все подвиги, объять всю жизнь человека, доставить ему чистоту сердца, привлечь к нему благодать Святого Духа, и тем даровать ему свободное вознесение на небо мимо воздушных властей» .
4.
БОГОМЫСЛИЕ.
«Величайшее, единственное благо для человека – познание Бога. Прочие блага в сравнении с этим благом недостойны называться благами. Оно – верный залог вечного блаженства – и в самом земном странствовании нашем оно доставляет высшие и обильнейшие утешения» , - так свт. Игнатий представляет высочайшее значение для христианина богомыслия, этого вида умного делания, состоящего в размышлении о благости, премудрости, правосудии Божиих, проявляемых в этом мире, о таинстве домостроительства спасения человека Богом, о смысле нашей жизни и промысле Божием лично о каждом из нас.
Сам свт. Игнатий определяет богомыслие, как святое размышление «о страшных и спасительных Его страданиях, преславном воскресении и вознесении на небо, также о человеке, о его назначении, о его падении, о его обновлении Искупителем, и прочих подобных глубоких тайнах христианства» . Должно сказать, что свт. Игнатий понимает богомыслие как разумение глубочайших догматов, таин христианства, он относит богомыслие к духовному видению уже преуспевающего подвижника, и потому никак не рекомендует приступать к богомыслию тем, кто еще не тверд в своем душевном делании. Очень настороженно относится свт. Игнатий к богомыслию всех обычных христиан, еще не достигших какого-нибудь преуспеяния как в теоретическом, так и в опытном усвоении истин веры: «Богомыслие соделается самым неправильным и душевредным, если подвижник, прежде очищения покаянием, не имея точного понятия о учении христианском, позволит себе самовольное размышление, которое не может не быть ошибочным, и потому не может не принести душевредных последствий и самообольщения, не может не вовлечь в пропасть гибельного заблуждения» .
Богомыслие для свт. Игнатия есть то богословие, на которое способны лишь достигшие боговидения, он приводит слова прп. Иоанна Лествичника: «Опасно находящемуся в плену у страстей касаться богословия» . И сам говорит: «Желание пускаться в богомыслие неспособного и несозревшего к нему есть уже внушение самомнения, есть желание безрассудное и гордое» . Свт. Игнатий допускает касаться лишь такого образа богомыслия, как чтение писаний, в которых изложено богомыслие святых отцов, в частности писаний святых Димитрия Ростовского и Тихона Задонского. «Желающий упражняться в богомыслии пусть читает сочинения Святителей. Такое богомыслие будет самым непогрешительным и самым душеполезным» .
Но сам свт. Игнатий в своем духовном опыте, без сомнения, касался богомыслия, его богомыслие было много шире данного им самим определения, и это нашло отражение в его творениях. Святитель сообщает, что в Раю Адаму предлежало познавать, изучать Бога, созерцать Его величие и благость в красотах видимого богозданного мира. – «Это делание представляло собою поприще бесконечного преуспеяния! Это делание – бесценный дар, достойный бесконечно совершенного и бесконечно благого Бога!» . И свт. Игнатий делится о самом себе: «Из монастырского уединения смотрю на видимое нами великолепное и обширное мироздание – поражаюсь недоумением и удивлением. Повсюду вижу непостижимое! Повсюду вижу проявление Ума, столько превышающего мой ум, что я, созерцая бесчисленные произведения Его в необъятной картине мира, вместе не могу понять окончательно ни одного произведения Его, ни одного действия Его… Возвещает Его, громко проповедует природа. Во мне естественно существует понятие о Боге: понятие это не может быть не запечатлено неомрачимым сознанием, которое почерпает душа из рассматривания природы чистым оком» . Христианин способен видеть Творца сквозь всю природу, как сквозь стекло, природа – проводник этого зрения. И чем более человек зрит Бога в природе, тем все более сама по себе природа утрачивает красоту пред ним, и все более Бог представляется ему величественным . И не только созерцал свт. Игнатий в окружающей природе премудрость и благость Творца, но во всем видимом им во внешнем мире, - и в пространстве обширного моря, и в зимнем саду, и в одиноком дереве пред окнами келлии, и в утренней росе, и в захождении солнца, - он почерпал вдохновение для рассуждения об истинах мира духовного, - это запечатлено в его творениях. Надо признать, что в святоотеческой традиции познание Бога чрез рассматривание созданной Творцом природы занимает существенное место. Согласно этой традиции, Бог не может быть познан в Своем существе, Он познается только в Своих проявлениях в мире. В том числе, он познается в премудрости созданного Им мира, т.к. во всей природе заметно величие удивительной красоты. Первоначально данный человеку естественный закон состоял в том, чтобы созерцать творение Божие и прославлять Творца. И посредством разума, данного Богом человеку, мы имеем возможность чрез чувственные впечатления тварной красоты восходить к познанию красоты духовной, к познанию Бога, запечатлевшего Свою благость в видимом мире .
Помимо видимого мира Святитель открывал причины к богомыслию и в самом естестве человека: «Видимая тварь возвещает всемогущего, всеблагого, премудрого Бога; возвещаем Его и мы собою. Мы, без произвола и сознания нашего, получили бытие и все способности души и тела, все средства к существованию вещественному и к образованию нашего духа. Ничего не делаем мы из ничего: делаем из приуготовленных средств; самая способность делать вложена в естество наше, а отнюдь не приобретенная нами. Мы обстановлены вне и внутри себя причинами к размышлению о Боге, к благодарению Его» . В своих творениях свт. Игнатий обращает внимание на познание промысла Божия, познание Его судеб в текущей жизни в тех моментах нашей судьбы, на которые мы сами влиять не можем, но познание не пытливостью немощного рассудка, а познание силою веры, отчего рождается покорность Богу и благодарение Его во всех жизненных ситуациях . И когда человек познает Бога через рассматривание самого себя, своего естества и того, что дается нам в жизни от Бога, тогда приходит к выводу, что человек – не самобытное существо, но, по предназначению своему, храм для Бога . Об этом прекрасно учит прп. Марк Подвижник .
К еще более возвышенному богомыслию подает нам поводы, по свт. Игнатию, Евангелие, в котором и из которого «светит солнце правды – Бог, смирившийся до вочеловечения, до яслей и вертепа, до казни преступников, Перворожденный из мертвых, Отец будущего века, Спаситель наш, Господь Иисус Христос» . «Телесными очами мы не видим Господа нашего, - говорит Святитель, - но взираем на Него, и видим Его очами веры: мы слышим учение Его, возвещаемое святым Евангелием; события, сопровождавшие его земное странствование, описанные с святою простотою и необыкновенною ясностию Апостолами, живописно изображаются пред нами; они как будто и совершаются пред нами» . «Христианин приходит в недоумение пред величием благости Божией, созерцаемой в вочеловечении Бога-Слова, и в возделанном Им спасении человеков. Созерцанием этим возбуждается обильное славословие и благодарение Бога; созерцанием этим возжигается пламенное усердие к жительству по заповедям Евангелия, к последованию Христу по пути тесному и прискорбному» . Святитель обращает внимание на значение познания Креста Христова, на то, что подножие Голгофы для христиан стало местом дум плачевных и вместе утешительных . Об этом учили свв. Антоний Великий , Макарий Великий , Исаия Отшельник , Филофей Синайский , Исаак Сирин .
Богомыслие свт. Игнатия, которым проникнуты его творения, не может не привлечь к себе в сочувствие сердец его писания читающих. Очень точно подметил это еще блж. Диадох Фотикийский: «Ум наш большею частию мало расположен бывает к молитве, по причине утеснения его и ограничения молитвенною добродетелию; в богословствование же он охотнее вдается, по причине простора и неограничения божественных созерцаний» . Интересна и мысль прп. Нила Синайского: «Молящийся в духе и истине не от тварей заимствует мысли к величанию Творца, но из Него Самого почерпает созерцание к воспеванию Его» . Возводит же к этому внутреннее безмолвие духа, при тишине всех мыслей и чувств, когда человек всем существом своим направлен к Богу. Только, Святитель не уделял богомыслию предпочтения во всем умном делании. Ни созерцание природы, ни созерцание самих себя, не могут дать полного удовлетворения душе. Для достижения истинного, духовного блага необходимо уму быть превыше мыслей, и сердцу превыше всякого желания . Необходимо безмолвие духа, лишь при котором душа смиренно вступает в теснейшее общение с Богом. И ко всем дерзающим на собственное богомыслие обращено такое наставление Святителя: «Стремись к стяжанию чистой молитвы, соединенной с чувством покаяния и плача, с воспоминанием о смерти, о суде Божием, о страшных темницах адских, в которых пылает огонь и присутствует вечная тьма: такая молитва, соединенная с такими воспоминаниями, есть непогрешительное, превосходное, душеполезнейшее богомыслие» .
5.
ХОЖДЕНИЕ ПРЕД БОГОМ.
Непрестанное богомыслие возводит христианина к такому виду умного делания, как непрестанное памятование Бога и ощущение Его вездеприсутствия, из которых рождается совершение всей своей деятельности, словно в присутствии рядом Самого Господа, что и называется хождением пред Богом.

Предыдущая || Вернуться на главную || Следующая