Э.А.Серебряков:
"Образовав наш кружок, мы стали заниматься
привлечением к нашему делу других офицеров, и
мало-помалу наш кружок стал расширяться, и в
конце концов он состоял из четырнадцати человек:
лейтенантов — Штромберга, Завалишина, Разумова,
Глазго и меня; мичманов — Добротворского
(впоследствии, в 1904 году, командовал отрядом
судов, посланным на Дальний Восток против
японцев), Дружинина, Скворцова, Е-ча, А-ва,* А-на
(впоследствии командир одного из броненосных
кораблей Порт-Артура), Юнга и штурманских
офицеров Карбановича и Прокофьева.
Но помимо нашей пропаганды, ...мы оказывали
кое-какие услуги партии."
*Вероятно, речь идет о Андрееве А.П., в будущем -
командире крейсера"Россия".
В.Пикуль, "Крейсера": "Траурные настроения в Порт-Артуре коснулись и отряда. Контр-адмирала Иессена приняли на крейсерах хорошо, ибо его назначение было связано с именем Макарова. Все думали, что Карл Петрович будет держать свой флаг на «Громобое», которым недавно командовал, но адмирал, чтобы не возникло излишних пересудов, остался на крейсере «Россия». Одновременно с ним пришел на «Россию» и новый командир — каперанг Андрей Порфирьевич Андреев, человек повышенной нервозности, явно больной. Делая «раздрай» матросам, он активно облучал их запахом валерьянки, отчего люди и «балдели», словно коты...
«Российские» матросы говорили об Андрееве:
— Вот псих! Сам псих, и нас психами делает...
...Иессен понимал, что отряд, уже избитый с одного борта, нуждается в перемене курса. Где он, спасительный маневр, чтобы расцепить клещи, в которые они попали? С севера — броненосные силы Камимуры, а с юга — адмирал Уриу с легкими крейсерами. Андреев подсказывал Иессену отворот к югу:
— Потом вдоль берегов Кореи вывернемся к северу.
— В любом случае они нас нагонят.
— Несомненно! Но отбиваться будем до крайности...
...Об Андрееве писали: «Болезненный, нервный в обычной обстановке, в бою он выказал небывалое хладнокровие и мужество, весело разговаривал с матросами близ орудий, чем сильно поддерживал боевые настроения. Старший офицер крейсера капитан 2-го ранга Вл. Ив. Берлинский был убит наповал, когда стоял рядом с командиром...»
— Не уносите его с мостика, — велел Андреев. — Накройте Андреевским флагом, и пусть остается с нами...
...Только теперь сказалось прежнее напряжение. На мостике «Громобоя» почти замертво рухнул каперанг Дабич, и его отнесли на операционный стол. По долгу службы бодро держались одни врачи. Но среди людей начались обмороки, рвота, даже истерики.
Другие же, напротив, обрели нездоровую возбудимость, хохотали без причины, не могли уснуть, ничего не ели. Жарища стояла адовая, а рефрижераторы были разбиты. Отсутствие льда увеличивало смертность среди раненых. С большим трудом механики наладили «ледоделательную» машину, которая сначала давала холодную воду... Крейсера с натугой выжимали 13 узлов. Без тяги дымовых труб усилилось несгорание углей в топках. Вовсю ревели воздуходувки компрессоров, отчего возникала масса искр, снопами вылетавших из покалеченных труб, и эти искры золотым дождем осыпали шеренги мертвецов, сложенных на ютах, обшитых в одинаковые парусиновые саваны.
Был тих,
неподвижен в тот миг океан,
Как зеркало, воды блестели.
Явилось начальство, пришел капитан,
И «вечную память» пропели...
По наклонным доскам, под шелест кормовых знамен, убитые покидали свои корабли, погружаясь навеки в иную стихию.
Напрасно
старушка ждет сына домой.
Ей скажут — она зарыдает,
А волны бегут и бегут за кормой,
И след их вдали пропадает...
Отгремели прощальные салюты, матросы надели бескозырки, и все было кончено. Андреев отмерил 15 капель валерьянки.
— Прибраться в палубах! — стал нервничать он.