Владимиру Ильичу Ульянову (Ленину)
Уважаемый
товарищ!
Много писем, несомненно, теперь идут к Вам со всей
России – и мое, среди них, для Вас, вероятно, будет
иметь не большее значение, чем и другие… Но право
свое на обращение к Вам я основываю на своем
революционном прошлом, на близости с братом
Вашим, Александром Ильичем, с которым в одном
кружке мы вели дело покушения на Александра III.
Александра Ильича вспоминаю как светлого, всю
душу отдающего тому, во что веровал, чистого
духом и телом юношу… Черты упорной
настойчивости и твердости – вероятно, общее у
Вас с ним наследие семьи…
Предчувствие близкой крупной роли рабочего
движения в нашем кружке имело в нем, быть может,
самого яркого представителя. И в программу было
внесено соответствующее указание. В 1887 году, в
эпоху упадка духа, так дорога была всем нам
надежда на поднимающий голову рабочий класс.
Он вырос и вместе с интеллигенцией, и под ее
руководством, победил старый строй.
Кто побежден – Россия
знает. Возврата нет.
Кто победитель – вопрос громадного значения…
Народ ли победил или – его именем властвует и
пытается творить новое будущее одна
интеллигенция, фракция, секта ее? Я утверждаю
последнее: народ опять ничтожен, безгласен,
подавлен. Власть узурпирована. Властвует секта,
властвует догма – научно уже подорванная,
противоречащая сама себе в своей идеологии.
Догма убила социализм. Его обаяние – в полноте
раскрытия личности, ее расцвете. Отныне же он
навсегда связан с нероновскими методами
подавления свободы личности, ее мысли, ее прав
примата над государственностью.
Ради победы секта бросила в массы пролетариата
заведомо неосуществимые лозунги («мир и хлеб»,
«долой войну», «все – ваше», «долой
интеллигенцию» и т.д.). Она вызвала того духа,
овладеть которым уже не может и сама. Этот дух –
жадное стремление к беспредельному
удовлетворению всех запросов материального
существования (духовные еще массам непонятны), —
дух крайнего и глубокого индивидуализма –
извращение задачи подъема личности. Это
противоречило и догме, но было сделано ради
победы…
Вы сильны.
Власть ваша велика. Борьба с вами оружием
бесплодна, потому что с лозунгами оружием
бороться нельзя.
Но какой же «народ» осуществит этот новый строй?
Тот, в котором вы стремитесь совершенно подавить
личность, свободу? Народ-ничтожество?
Святая Инквизиция, просвещенные деспоты,
Аракчеев – были сильнее вас. У них не было
«разрухи». Но все они добились только
развращения, унижения, духовной смерти своих
«пасомых». Жизнь шире узости догмы – и побеждает
ее. Какой ценой, что будут стоить русскому народу
ваши опыты – это вопрос для России страшный…
Развращение ведь идет на оба фронта – и
посмотрите, какая продажность, сколько растрат!..
Но есть и худшее: дешевизна для «догмы»
человеческой личности — жизнь становится
ничтожеством в глазах всей «власти» — расстрелы
циничнейшим образом превращаются в
хладнокровные, ужасающие массой и обстановкой
убийства, власть на наших глазах превращается в
организацию бандитов.
Сколько же еще жертв нужно вам для полноты опыта?
Неужели их еще было мало?
Довольно же! Пора вернуть народу его державные
права, пора научиться уважать его. Пора вернуть
ему его право на самоопределение.
Не отказывайте же русскому народу в
Учредительном Собрании – только оно успокоит
его, будет для него авторитетом. Не отказывайте и
русской интеллигенции в праве работать для
народа – свободно мыслить, говорить, печатать,
объединяться для того, чтобы совместно найти
исход из того тупика, в который попала Россия.
Вместе с несколькими товарищами я сижу, как
«заложник», арестованный за принадлежность к
партии С.Р., во вшивой дыре, отравленный руганью,
издевательствами «победителей» и перспективой
расстрела, когда потребуется.
Мих.
Сосновский
Ташкент Арестный Дом. 4/I 1921