Мы, русская молодежь, когда страсти правительства разнуздались настолько, что оно слепо набрасывается на всех честных людей и устраивает настоящую бойню, когда страна, подавленная деспотизмом власти, молчит, мы нравственно обязаны заявить правительству его вины перед лицом всего русского общества.
Долго ли будет правительство бояться идеи? Долго ли будет оно преследовать за идеи наших братьев и сестер, гноить их в тюрьмах, издеваться над ними неслыханной комедией суда? Знает ли общество русское всю ту скорбную картину преследований, горя, бесконечных мук и страданий, - картину, уголок которой, тщательно охраняемый жандармами и прокурорами от зрителей, развернулся на последнем политическом процессе? Знает ли общество, многие ли из его детей уцелели до жалких дней жалкого правосудия и сколько их погибло? Их погибло около ста человек во время предварительного заключения, длившегося около четырех лет! Знает ли общество, как и отчего погибали его дети? Они гибли от сырых стен и гнилой пищи острога, от гробовой тоски одиночного заключения, от мелкой и гнусной тирании жандармов и прокуроров, - тирании, которая не задумывалась надевать кандалы на тех, кто отказывался давать показания, - тирании, не позволявшей некоторым из заключенных видеться с их несчастными малолетками-детьми и родственниками, - тирании, которая зачастую выдерживала так называемых свидетелей по 5-6 месяцев в остроге прежде, чем последние решались занести руку на товарищей...
Знает ли общество, сколько людей томится в ссылке в разных концах России, в городах и захолустьях и даже в якутских юртах Сибири? Знает ли общество, что его дети умирали от сумасшествия и мучительного самоубийства, разбивая головы о стены тюрьмы, стреляясь и вешаясь или перерезывая себе горло осколком стакана? Как они умирали от кровавых побоев полиции? Знает ли общество о новом Вифлеемском избиении заключенных в подследственной тюрьме, происходившем в половине июля прошлого 1877 г., когда по распоряжению петербургского градоначальника Боголюбова подвергли телесному наказанию за то, что он не снял шапки перед этим зверем, а целую массу политических подсудимых - за то, что они подняли крик негодования при виде этой бесчеловечной расправы и перебили стекла своих одиночных келий; били немилосердно и подвергали пыткам, сажая в такие карцеры, где люди задыхаются и падают замертво от нестерпимой духоты и зловония? . .
И вот теперь, когда загублено и разбито столько человеческих жизней, прокурор в своей обвинительной речи во всеуслышание заявляет, что "виновных собственно немного - не больше двадцати человек, а остальные привлечены лишь так - для лучшего уяснения дела, для полноты картины". Знает ли это русское общество, слышит ли, видит ли? Нет, оно не знает: стены тюрьмы высоки и крепки, залы суда недоступны, далека Сибирь, не говорят могилы погибших...
И все эти преследования, гонения и муки за то только, что в нашем отечестве нельзя исповедовать свободно своих убеждений!..
Так не будем же молчать, заявим свой протест во имя человечного отношения к личности, во имя достоинства человека, - протест, к которому мы приглашаем присоединиться всех честных людей нашего отечества!
Умерло - 43, самоубийств - 12, покушений на самоубийство - 3, сумасшествий - 38.
Умершие: 1) Абушели, 2) Александровский, 3) Андерсон, 4) Агриппина, 5) Андрей (фамилия неизвестна), 6) Богушевич, 7) Гамов, 8) Добровольский, 9) Добросмыслов, 10) Дружинин, 11) Жарковский, 12) Жилинский, 13) Каминская, 14) Костенко, 15) Котов, 16) Кротков. 17) Кротонов, 18) Крылов, 19) Ласточкин, 20) Лемени-Македон, 21) Львов, 22) Малиновский, 23) Махаев, 24) Миллер, 25) Никифоров, 26) Носков, 27) Обухов, 28) Павликов, 29) Пельконен, 30) В. Попов, 31) Сабелькин, 32) Севастьянов, 33) Селиванов, 34) Сидоренко, 35) Спасский, 36) Стронский, 37) Тетельман, 38) Трудковский, 39) Устюжанинов, 40) Фетисов, 41) Цветков, 42) Чернышев, 43) Чернявский.
Самоубийцы: 1) Богомолов, 2) Запольский, 3) Коробов, 4) Коротков, 5) Крутиков, 6) Лебедев, 7) Леонтович, 8) Огородников, 9) Речицкий, 10) Стульцев, 11) Подгородецкий, 12) Эдемов.
Само собой понятно, что называть ни покушавшихся на самоубийство, ни сошедших с ума мы не имеем права.
январь 1878г.