Священная Дружина Отчетная записка за 1881 - 1882 гг

Глава I
Образование общества

Злодейство 1 марта глубоко потрясло все слои русского народа не исключая и тех, которые были не чужды политических метаний и увлечений. Благоразумная часть русского общества не могла не отнестись с ужасом и опасением к различным и опасением к различным, ясно выразившимся явлениям нашей жизни и не считать своим долгом принять в них какое-либо деятельное участие. Естественно явились тревога и страх за безопасность ныне царствующего государя императора и его августейшей семьи. Естественно порождалось недоверие к силам и действиям подлежащих властей, не успевших оградить в бозе почившего государя от ряда преступных  покушений и мученической кончины в центре государственного управления. Эта часть общества не могла не видеть размеры политических брожений, охвативших в последнее время русскую жизнь, в особенности интеллигентные ее сферы. Начинались эти брожения с неопределенных и довольно бесформенных либеральных мечтаний  разнообразных оттенков и кончались, однако, развитием революционной партии и уродливой кучки наших крайних террористов, убийц.
Верноподданные русского государя не могли  также не сознавать, что каждая из означенных партий брожения отличается сплоченностью и солидарностью своих членов, пользуется безусловным - сознательным или бессознательным - содействием легальных органов нашей печати, не говоря о подпольных. Совершенно иное усматривалось в противоположной им части русского общества.
Далеко не малочисленная, но бессильная против такой организации, при полном отсутствии связи внутренней и общей программы действий, эта часть общества чувствовала, в такой ужасный исторический момент, необходимость организации для образования твердого и решительного отпора всяким покушениям на государственный строй и его исторические основы.
Чувство это было искренно, глубоко и требовало только формы для осуществления.
Казалось, такая организация, такой союз людей охранительного образа мыслей могли бы облегчить заботы  администрации по охране государя императора и его августейшей семьи, а также этот охранительный союз, приняв на себя задачу постепенного рассеяния заблуждений и утопий, оказал бы тем деятельную помощь властям в борьбе с крайними партиями.
Проникнутые этим сознанием, с этою целью некоторые лица охранительных воззрений образовали  частное общество, которое открыло свои действия 12 марта 1881 года.

Глава II
Краткая история общества.

Первые месяцы своего существования общество почти исключительно было занято внутренними, организационными работами (выработка устава, привлечение членов общества, группировка их по специальностям и т.д.)
Делами руководил Совет из первых старших членов (С.П.С.) через особое делопроизводство.
Одним из главнейших оснований организации было сохранение самого образования общества и его деятельности в возможной тайне.
Признавалось это необходимым для более успешного противодействия различным группам политической оппозиционной партии. Нескромность некоторых лиц (узнавших по служебному своему положению об образовании общества) обнаружила его существование; хотя это обстоятельство и породило немало невыгодных для него толков со стороны лиц, недостаточно знакомых с организацией и целями общества, но имело, однако, и ту хорошую сторону, что произвело удручающее впечатление на всю, без исключения, социально-революционную партию.
Революционеры увидели, что против них вооружается общественная сила, могущая действовать самыми разнообразными и неуловимыми орудиями. Они по собственному опыту знали, насколько для них может быть опасен скрытый враг, обладающий всеми средствами не только проникнуть вглубь их организации (как они проникают в правительственные), но могущий начать с ними самую опасную борьбу - борьбу идеи.
Поэтому они заволновались в прессе, как в своей подпольной и заграничной, так, значительной частью, и в нашей легальной, всеми средствами стараясь восстановить общественное мнение против возникающего учреждения. К сожалению, нельзя умолчать, что иногда и правительственные чиновники (не  только полицейские, но и других ведомств) относились к обществу не с должным беспристрастием, чем нередко ставили делу серьезные затруднения.
На молодое, только что возникающее общество сыпались обвинения и нападки со всех сторон. Приходилось только отмалчиваться, так как организация союза не представляла никакой возможности защищаться от инсинуаций и открытой клеветы, направленных как против его целей и деятельности, так и против личного его состава.
В этом нравственно-тяжелом положении членов общества поддерживало только одно сознание, что они собрались для борьбы, для отстаивания своих глубоких  убеждений и что эта борьба, что поднятие охранительного знамени не может обойтись без нравственных и материальных жертв.
В июне месяце 1881 г. общество настолько окрепло, что могло организовать народную охрану в городах: Москве, Нижнем Новгороде, Ярославле и Рыбинске во время путешествий их величеств по России.
В октябре того же года закончился организационный период жизни общества, которое приняло нижеследующее устройство (форму):
1. Во главе общества остался Совет первых старших его членов (С.П.С.)

2. Всею деятельностью управлял центральный комитет (Ц.К.), члены которого были по назначению от С.П.С. - Ц.К., были подчинены все учреждения общества.

3. Исполнительная деятельность лежала на двух коллегиальных учреждениях: организационном комитете (О.К.), ведавшем общественную деятельность и личный состав, и исполнительном комитете (И.К.), направлявшем специальную службу подчиненных обществу разведывательных органов. В состав комитетов входили попечители, руководившие отдельные организации, а также принимали в них постоянное участие как члены: в центральном комитете - товарищ министра внутренних дел, в исполнительном комитет - С.-Петербургский обер-полицмейстер.

4. К этому же времени относится образование вспомогательного общества, принявшего название  "Добровольной охраны".
Добровольная охрана была подчинена центральному комитету и имела специальную цель - наружную охрану священной особы государя императора и членов августейшего семейства путем привлечения к этому делу, в качестве добровольцев, масс местных обывателей.
Добровольная охрана имела два постоянных отделения - одно в С.-Петербурге, другое в Москве, которые и действовали во время высочайших приездов с отделением своих сил и в загородные места пребывания государя императора. 

5. В провинции учреждено было несколько местных комитетов (в Нижнем Новгороде, Харькове, Киеве, Земле Войска Донского и др.), подчиненных, на общем основании, центральному комитету. Всем этим учреждениям выданы были наказы и инструкции, обусловливающие круг их деятельности.
В этом виде, не считая незначительных изменений, осталась организация общества до его закрытия.
В начале декабря 1881 г. состоялось распоряжение о приостановлении дальнейшего развития личного состава общества: предполагалось произвести органическую реформу, придав ему полуофициальный характер. Реформа произведена не была, и учреждение осталось, до своего закрытия, без увеличения личного состава. Всех членов в обществе было 729. - В охране же постоянных добровольцев состояло 14.672 человека.    
В этот последний период могла развиваться только внутренняя деятельность общества настолько, насколько это позволяла численность его членов. 26 ноября, по приказанию С.П.С., было приступлено к ликвидацию дел, которая и была закончена 1 января 1883 г.

Глава III
Деятельность общества

Согласно условий, при которых возникла мысль об образовании общества, и той задачи, которая легла в его основание деятельности, общество имело охранительную цель, в широком смысле этого слова. Охранительную эту деятельность, по формам ее проявления, возможно разделить: на личную охрану государя императора и его августейшего семейства и общественную деятельность.
Первый вид деятельности (охранная) подразделился на охрану наружную и внутреннюю (деятельность секретно-агентурная). Внутренняя же охрана распалась на работу по чисто полицейскому сыску и на литературную борьбу с социально-революционными лжеучениями.

Наружная охрана

Для содействия наружной охране священной особы государя императора и его августейшего семейства общество выставляло уличную (панельную) стражу из своих членов, добровольцев и оплачиваемых стражников.
При проезде же его величества по району постоянной деятельности охраны все дома и строения, расположенные по пути высочайшего следования, были также специально оберегаемы. Для успешного выполнения этой серьезной и ответственной обязанности образовано была вспомогательная организация, принявшая название общества "Добровольной охраны".
Приводим главные основания организации Добровольной охраны:
1. Добровольная охрана действовала открыто, хотя и неофициально.
2. Обыкновенные маршруты государя императора составляли район постоянной деятельности охраны, т.е. все дома и строения этого район, равно как и его народонаселение, были под постоянным бдительным надзором.
3. Панельная охрана в городах, в районе Добровольной охраны, производилась домовой стражей и летучими отрядами; вне района - одними летучими отрядами.
4. Для усиления внутреннего домового надзора (в местах, где обстоятельства этого требовали) в распоряжении Добровольной охраны находились бригады из оплачиваемых агентов, составлявшие из себя отдельную организацию (иск. Добр. охр.)
Предполагалось, что при подобной организации район Добровольной охраны гарантирован от заблаговременно устроенных преступных покушений из домов и строений. Панельная же охрана его усилится до возможных пределов.
Добровольная охрана постоянно действовала в городах: С.-Петербурге и Москве, в местах пригородной резиденции их императорских величеств и по линиям железных дорог Николаевской, С.-Петербурго-Варшавской, Балтийской и Царскосельской.
Кроме того, постоянно находился летучий отряд из оплачиваемых стражников Добровольной охраны в Царском Селе.

Внутренняя охрана или сыскная агентурная деятельность.

Опыт первых же месяцев указал, что деятельность наружной охраны крайне затрудняется без сведений и указаний из той среды, из которой можно ожидать преступных предприятий, так как эти сведения дают возможность наружной охране действовать спокойнее и сознательнее, что более чем важно в таком трудном и ответственном деле.
Поэтому общество, желая добросовестно исполнить принятую на себя священную обязанность, не останавливалось перед образованием, из оплачиваемых лиц, нескольких полных секретно-агентурных организаций.  Каждая из этих организаций была под высшим руководством одного из членов общества, которому присваивалось название попечителя этой организации.
Всех попечительств было 4 (местность № 1 и 2, Петербургская и Московская, заграничная и железнодорожная).
Каждое попечительство получило свои наказы.
Все агентурные организации были тесно друг с другом объединены в исполнительном комитете, где, в свою очередь, через заседающего в комитете обер-полицмейстера, устанавливалась связь с местными организациями государственной полиции.
В центральном комитете присутствовал с осени 1882 года при докладах товарищ министра внутренних дел.
Деятельность внутренней охраны была направлена к проникновению в самую глубь социально-революционной партии для выяснения как личного состава ее деятелей, так и их преступной работы.
Предполагалось, что чем с большего числа сторон поведется всякая сыскная деятельность, чем шире ею охватят революционную среду с ее многоразличными разветвлениями, тем больше шансов будет и углубить разведывательную работу и предупредить всякое преступное начинание.
Общий порядок, общий тип деятельности был установлен следующий:
Старались разными путями добыть таких людей, которые или вращались, по какому-либо случаю, в революционной среде, или, через имеющиеся знакомства, могли туда проникнуть.
Эти люди (секретные агенты) сообщали в агентуры все, что делалось в этих кружках.
Сведения эти проверялись и дополнялись агентурной разработкой с помощью секретных справок и наблюдений, которые производили наружные агенты (филеры).
Агентурная организация строго отделяла секретных агентов от наружных, проверяя действия одних с помощью других.
Не входя в подробности изложение системы, принятой агентурной организацией, можно только сказать, что общество старалось обеспечить успех деля тайной его обстановки и хорошим выбором секретных агентов.
Последнее условие чрезвычайно важно, так как все искусство руководителя заключалось в умении избрать хорошего внутреннего сообщителя и в направлении его деятельности с таким расчетом, чтобы он не обнаружился, а приобретал все более и большее доверие в революционной среде.
Драгоценным секретным агентом считался тот, который оставаясь преданным обществу и его целям, добивался положения выдающегося деятель в революционной партии. Это положение давало ему возможность знать многое, что делается в революционных сферах.
За некоторое время секретно-агентурные сведения не только познакомили членов общества с частью личного состава революционной партии, но и выяснили им характер самого движения с его опасными и слабыми сторонами.
Это более близкое знакомство с революционным движением указало на необходимость открыть борьбу с этим движение на поприще идеи, употребив для этого особые агентурные приемы.

Подпольная литературная борьба.

Ввиду преобладания в русском революционном движении террористической (народовольческой) партии и широкого развития ее деятельности и разветвлений (что явствует из приложенных к обзору сведений), общество признало недостаточной деятельность своих разведывательных, секретно-агентурных органов, направляемых рутинно-полицейским способом: потому что, если даже допустить, что этим путем удалось бы охватить большую часть опасного революционного движения (что на практике едва ли исполнимо), то все-таки на характер движения не могли бы иметь никакого влияния. Умаление же острого движения в революционных сферах, а этим и размера террористической деятельности, признавалось в охранном отношении крайне необходимым, так как при развитии террористического (народовольческого) фанатизма можно было ожидать самых непредвиденных и тяжелых случайностей. Для целей активного воздействия на крайние революционные фракции, общество успело открыть три печатных периодических органа, действующих каждый в разных революционных группах, питающих народовольческую (террористическую) партию.
Совокупное действие этих органов было рассчитано таким образом, чтобы дискредитировать в революционных сферах народовольческое (террористическое) учение; породить сомнения и споры в практической применимости этого учения; завести искусственные ссоры между членами партии вообще всячески стараться произвести расколы в личном его составе. Кроме того, с помощью этих орудий надеялись значительно расширить сведения общества о революционном движении и проникнуть в высшие его слои, недоступные для простого полицейского сыска. Деятельность этих трех органов печати распределялась следующим образом:
В эмиграционных сферах были два подпольных органа: "Вольное Слово" и "Правда". "Вольное Слово" должно было поднять почвенные вопросы и стараться, путем анализа и критики русского революционного движения, обездомить беспочвенных народовольцев. Кроме того, выкидывая флаг умеренно-революционного движения, оно должно было дать нужную аргументацию всем колеблющимся в народовольческой партии силам, для естественного их отделения от партии.
Дело это увенчалось полным успехом: борьба вольнословческого с народовольческим направлением лишила последнее значительного количества последователей и денежных средств (отделение украинофилов).
Газета "Правда" действовала в диаметрально-противоположном направлении. Она утрировала народовольческую программу, доводила ее до очевидной нелепости даже для политически отуманенных лиц. Первоначально она увлекла даже народовольческих авторитетов, связала революционную репутацию многих из них своим существованием, а затем, с величайшим скандалом, провалилась вместе со своими покровителями. Карикатурность этого факта имела на крайнее движение отрезвляющее действие как доказательство от противного. Между "Вольным Словом" и "Правдой" была установлена ожесточенная полемика. Наконец, в либеральных политических сферах действовал легальный орган "Московский Телеграф" , который нужен был для одной из фикций "Вольного Слова" (Земский Союз) и должен был провалить политическо-либеральное движение, столкнув его с экономически-либеральным движением. Главное, чем предполагалось произвести потрясение, это обнаружением факта, что "Московский Телеграф" служит агентурным целям Священной Дружины. Дело это ликвидировано было незаконченным.

Общественная деятельность

Общественная деятельность имела целью по возможности тесно сплотить консервативные элементы русского общества, исследовать общественные движения, волнующие русскую жизнь, и бороться с этими движениями по мере сил и возможности. Для достижения этой цели принят был нижеследующий план действия.
Решено было привлекать в члены общества таких лиц, которые по своим знаниям и положению могли бы служить руководителями или  сильными пособниками консервативного движения.
К подобным лицам принадлежат служащие по выборным учреждениям как городским, так и земским (предводители дворянства, председатели земских управ, влиятельные гласные и т.п.), литераторы, богатые собственники, пользующиеся влиянием в своей местности, выдающиеся лица торгового, промышленного и финансового мира, серьезно занимающиеся политическими и экономическими исследованиями и т.п. При оценке лиц, кроме вышеприведенных условий, принимались еще во внимание некоторые особенности их положения, увеличивающие их нравственный ценз: их консервативные семейные традиции, их политическая зрелость, некоторые экономические особенности и независимость их положения и др.
Обращено было особенное внимание на принадлежность доверенных членов общества к коренной национальности страны, заинтересованной в охранении политического преобладаний этой национальности. Так, напр., общество мало доверяло польскому и еврейскому консерватизму, так как политические интересы этих национальностей расходятся с коренными русскими, а на экономическую связь, экономическое тяготение к России - еще мало можно рассчитывать. Прием же привлечения новых членов в общество через старых и под личную ответственность последних вполне обеспечивал возможность иметь хорошую оценку новопоступающих.
Решено было избранных членов общества заинтересовать разными общественными вопросами с тем, чтобы они занялись их разработкой.
При этом исключительно предпочиталась фактическая разработка данного предмета общими рассуждениям, имевшим значение только личного мнения.
К вопросам, подлежавшим разработке, относились:
Местные народные волнения, разные проявления общественного неудовольствия, экономические бедствия, беспорядки, хищения и т.д.
Рекомендовалось более знакомиться с вопросами административными, вопросами земского самоуправления и в особенности с крупными правительственными распоряжениями, как-то: сенаторскими ревизиями, специальными комиссиями по исследованию вопросов, затрудняющих центрально правительство, и т.п.
Работа эта должна была восстановить действительную картину общественной жизни и дать ей истинную окраску.
Результатом этой работы должна была быть выработка не только принципиальной, но и практической консервативной программы, - солидарность с этой программой всех членов общества и пропаганда этой программы членами общества - каждым в кругу его естественной деятельности.
Кроме того, консервативная борьба должна была выразиться и высказаться и на земских выборах и на почве литературной, где общество предполагало привести в исполнение один из самых могучих рычагов сплочения партии, именно: печатный орган. Имея своих членов подписчиками и через них его распространяя весьма обширно по России, все указанные вопросы могли бы разрабатывать подробно и в желаемом направлении. Общество не скрывало от себя трудности устройства такого дела, ввиду принадлежности массы пишущих лиц к либеральным и крайним кружкам. Оно уже имело некоторый план проекта такого дела, когда деятельность его была прекращена, а вместе с тем, конечно, и дальнейшая разработка сказанного плана.
В сравнительно короткое, для такого важного дела, время существования общество еще не могло успеть образовать настоящей связи партии. Но сношения со многими лицами были уже начаты, и получались весьма полезные сведения, характеризующие как настоящее положение нашего общества, так и политическое брожение, охватившее разные его слои.

Глава IV

Краткий свод сведений, полученных от членов общества и от разведывательных его организаций

С первых дней своего образования общество старалось о выяснении русского революционного движения, революционной организации, личного состава и деятельности различных кружков, преимущественно кружков активных и крайних. Но, для большего освещения всей картины этого движения, общество не могло не интересоваться и другими слоями, не революционными, но лишь оппозиционными, так как исследование этих слоев могло указать частью на точки соприкасательства их с революционными партиями, частью же повести к разъяснению тех условий, которые дают возможность к пополнению рядов революционных партий, а, следовательно, если не прямо, то косвенно поддерживают революционное движение.
Поэтому в настоящий свод внесены главнейшие по означенным предметам указания, имевшиеся в поступивших от членов общества и от разведывательных организаций сведениях.
Революционное движение в России представляется развитым в сильной степени, и в нем преобладает народовольческое (террористическое) направление.
Теоретический социализм с его многообразными проявлениями уступил место систематическому террору: учение о народолюбстве с хождением в народ, заменилось зажигательными воззваниями к борьбе с правительством, для насильственного его ниспровержения.
Аксиомами народовольческого учения сделались: обязательное и окончательное разрушение существующего правительственного и общественного строя и недопущение даже рассуждений о будущем, желательном для революции созидании, из опасения могущих породиться вследствие того споров и несогласий, а следовательно - раскола и затем ослабления сил. Все же усилия и все внимание специализировалось на борьбе с правительством.
Учение это принято не без увлечения революционною молодежью, отзывчивой на всякие новые партии: оно мало обременяло ее ум и давало богатую пищу страстям. 

Большинство более серьезных революционных кружков (не исключая и эмиграционных) признало, что активная борьба с правительством с помощью политических убийств есть единственное быстрое средство для достижения государственного переворота.

Наконец, не малое число политических либеральных кружков, преимущественно преследующих специальные интересы своих национальностей, смотрело на народовольчество как на крайне действительное средство к ослаблению политической силы государства и тем самым к успешности всякого национального движения.
Таким образом это дикое революционное движение не только не встречало во многих оппозиционных сферах общества противодействие, но не подвергалось в них даже поверхностной критике.
Народовольческая пропаганда велась во всех землячествах, студенческих кружках и на многих фабриках; она вызвала охотников пожертвовать собой для революционного дела - для освобождения личности гражданина от политического и экономического гнета. Главным аргументом пропаганды было проводимое убеждение, что экономическое освобождение немыслимо без освобождения политического, а последнее может быть только завоевано у правительства и завоевано единственно силою.
Результатом преобладания народовольческого учения явилось обострение революционного движения в опасном для общественного спокойствия направления; выразилось оно в объединении  самых активных и энергических революционных сил в народовольческой партии, для систематического их направления против слабых сторон правительственного организма. Это объединение сил получило в революционных сферах название централизации революционной борьбы.
Хотя личный состав народовольческой партии в значительной части состоит из молодых людей, учащихся, а равно бросивших занятия, но руководство делами партии, по-видимому, сосредоточено в руках  старых профессиональных революционеров.
Есть основания предполагать, что часть денежных средств для народовольческого движения поступает из некоторых крайних фракций либеральной партии и что существует полная солидарность интернациональной партии анархистов- -динамитчиков с русскими народовольцами.
Хотя влияние более горячих либералов-экономистов, так называемых "почвенников" и не безучастно в революционном движении, но лица эти поддерживают революционное движение нередко бессознательно, не имея в своих стремлениях ослабления политической силы отечества и потому менее вредны.   
Прочие фракции революционного движения, как-то: народники, чернопередельцы, социал-общинники и другие не имеют серьезного государственного значения как по слабости своего личного состава, так и по незначительности их денежных средств; они послужили частию к усилению своим отделившимся контингентам народовольческой партии и частию к внесению в сельское население смешения экономических понятий.
Политическая и экономическая программ весьма многочисленных либеральных партии чрезвычайно разнообразны. Общая черта всех либеральных стремлений отличается теоретичностью, отсутствием знакомства с условиями русской жизни, по крайней мере  - жизни громадного большинства, их потребностями и даже с нравственными и умственными силами народа.
Вследствие этих отличительных явлений либеральное движение дает в России совершенно иные результаты, чем те, которые встречаются в государствах, глубоко освоивших возможность всякого поступательного движения политического и экономического лишь в порядке последовательно -постепенном: движение это в России не имеет решительно никакого воспитательного значения и даже влияет бесспорно разрушительно, революционно. Либеральное волнение проникло из интеллигентных сфер в низшие слои общества. В результате оно дает одно лишь смешение основных экономических понятий в сельском населении и порождает немало аграрных недоразумений и затруднений. Крестьянское население во многих местностях стало в какое-то выжидательное положение, надеется нового наделения землею и страшится, чтобы бары и чиновники не помешали осуществлению воли государя отдать крестьянам всю помещичью землю. Это явление, а также широкая смута, посеянная во многих слоях общества, представляются единственными почти результатами деятельности либеральной партии, пользующейся для продления своих дней почти особыми, лишь временными условиями правящих сфер, не успевших еще установить своей полной органической программы.
Хотя учение либералов и не имеет твердой почвы, но представляет для интеллигентных групп большое обаяние: таким образом некоторые частные общества, разрешенные правительством для целей филантропических, литературных и ученых, не чужды политического брожения: некоторые лица, участвующие в городских и земских общественных учреждениях, сочувствуют либеральному движению и мечтают о политической роли для общественных представителей. Хотя законодательства об общественных учреждениях ясно обрисовывают их исключительно местный хозяйственный характер, но представляется исключительно возможным, что эти отдельные либеральные мечтатели успеют воспользоваться случайным составом некоторых отдельных представительных местных собраний, чтобы свести их с почвы строго хозяйственной на путь беспочвенных ходатайств о расширении круга представительной юрисдикции.
Некоторые члены судебного ведомства оказываются не чуждыми либерального движения: они не освоили строго охранительного духа законодательства 20 ноября 1864 г. и искали в нем одного лишь поклонения формам правомерности и правового порядка.
Грустный, тяжелый факт замечен при расследовании революционных сфер: значительный, почти преобладающий контингент в революционной фракции, не исключая и крайних, дают учебные заведения. Оказываются не безучастными в политическом движении и воспитатели и преподаватели заведений как высших, так средних и низших: их участие замечается преимущественно в либеральном лагере, дающем, однако, иногда исполняющие силу в партию революционеров.
Тяжелый упрек в поддержании и развитии в обществе революционных и либеральных брожений падает на весьма многие органы периодической печати. На страницах большей части изданий встречается умышленное искажение различных фактов общественной жизни, междустрочная, а иногда и открытая, пропаганда политических доктрин, начиная с республиканских и конституционных и кончая славянофильскими мечтаниями об общении царя с народом путем всесословной думы из народных ходебников. В целях чисто материальных печать старается, во вкусе многочисленной либеральной партии, различных оттенков, вести постоянную критику общественного строя и действий правительства. Ввиду почти полного отсутствия в печати серьезных консервативных органов, преобладающий в прессе характер имеет в результате серьезное влияние и, особенно в провинции, усугубляющее брожение умов.
Дворянство значительными массами удалилось от своих хозяйств, от местных провинциальных интересов. Это оскудение провинциальной жизни, между прочим, повиляло и на самое дворянство, выразившись постепенным уменьшением его практической деятельности в различных местных вопросах; этот пробел нередко пополняется или газетными, не всегда точными, сведениями, или теориями модных экономистов и политиков, по большей части людей кабинетных. Явившаяся таким образом разрозненность сил дворянских отзывалась неблагоприятно и на остальные консервативные элементы, которые хотя и многочисленны, но находятся вне всякой внутренней связи и солидарности. Это явление, с одной стороны, лишает правительство поддержки надежной и значительной общественной силы, а с другой - открывает без боя поле действия для либерально-оппозиционной и революционных партий.
Остается затем масса, весьма многочисленная, спокойных обывателей, незараженных никаким партиозным духом. Отличительной чертой этой массы является политическая близорукость, иногда увлечение громкими фразами и стадные свойства. Хотя эти массы были только смущены волнением оппозиционных групп, хотя волнение это не поколебало их верноподданнических чувств, но в них зародилось прискорбное недоверие к правящим сферам и пошатнулось нравственное их спокойствие, что не осталось без влияния на экономическую жизнь населения.
Ближайшее изучение всех имевшихся в виду общества указаний и сведений приводит к следующему заключению: точная определительность на основаниях коренных свойств русского самодержавия и строгая обязательность основной программы, данной для высших правящих сфер, должны, по-видимому, повести к следующим крупным результатам. Явится успокоение в тех слоях общества, которые стоят вне всяких оппозиционных движений, и возможность сплотиться тому консервативному элементу, который так настоятельно необходим для верного урегулирования государственной и общественной жизни.
Либеральные партии, вероятно, потеряют настоящую свою нетвердую и временно случайную почву, свою страстность и вступят на тот путь, где будут безвредно служить покойным разъяснения различных общественных потребностей; а с видоизменением характера либеральных партий партии революционные почувствуют, конечно, весьма скоро свою изолированность, отсутствие контингента для пополнения своих рядов, что независимо от нормального их ослабления путем полицейским, по всей вероятности, заставит их примкнуть к либеральным партиям, на почве безвредной для государственного строя и общественной безопасности.

С.Ю.Витте: "В то время, когда я жил в Киеве, произошли некоторые выдающиеся политические события и самым главным из них было 1 марта 81 года.

В этот день вечером я был с моею женою в театре и помню, что одна знакомая, г-жа Меринг, которая находилась в соседней с нами ложе, сказала: получена телеграмма, что Император убит. — Я сейчас же покинул театр, написал моему дяде Фадееву, который жил в это время в Петербурге, письмо, в котором чувство преобладало над разумом.

Мысль этого письма заключалась в следующем: у меня в Киеве, в паровозной и вагонной мастерской имеется громадный паровой молот, и если положить на наковальню громадный кусок железа и ударить по нем этим молотом, то от этого удара железо обратится в лист... А вот с этими анархистами такой молот, как вся сила государства — справиться не может, хотя сила государства может быть сильнее, могущественнее, чем молот. Почему это происходит? А происходит это потому, что, если, например, под этот самый молоть мы подложим микроскопическую песчинку железа, то можем бить этим молотом сколько угодно, а песчинке никакого вреда не нанесем. Так в данном случае и тут — вся государственная сила не может справиться с этими анархистами.

— А между тем, революция того времени, хотя и в малой степени сравнительно с пережитыми нами 1905—1906 гг., но уже с большим успехом проявлялась; часто происходили анархические покушения, которые и окончились этим величайшим несчастием — убийством Императора Александра II. На основании этих рассуждений я и делал в письме такое заключение, что с анархистами надо бороться их же оружием. Следовательно, нужно составить такое сообщество из людей безусловно порядочных, которые всякий раз, когда со стороны анархистов делается какое-нибудь покушение или подготовление к покушению на Государя, — отвечали бы в отношении анархистов тем же самым, т. е. также предательски и также изменнически их бы убивали. — Я писал, что это есть единственное средство борьбы с ними, и думал, что это отвадило бы многих от постоянной охоты на наших Государей.

Через несколько дней после того, как я послал это письмо, я получил от моего дяди Фадеева ответ, в котором он мне сообщал, что мое письмо (которое я тогда ему написал) в настоящее время находится на столе у Императора Александра III и “ты, я думаю, будешь вызван” — писал мне дядя. И действительно, через некоторое время я получил телеграмму от нового министра двора Воронцова-Дашкова (а тогда он занимал временно пост начальника охраны Его Величества в Гатчине, потому что по вступлении своем на престол, первое время Император Александр III поселился в Гатчине), — что он просит меня приехать в Петербург.

Я приехал в Петербург, был у Воронцова-Дашкова (как видно из моих предыдущих рассказов, Воронцов знал меня, когда я еще был мальчиком). Он меня спросил: “А что вы от того, что написали, не отступаете?” Я отвечал: “Нет,—это мое убеждение”. — Тогда он представил меня флигель-адъютанту (который оказался гр. Шуваловым) и сказал мне, чтобы я отправился с Шуваловым в его дом.

Как только я вошел в кабинет, Шувалов вынул евангелие и предложил мне принести присягу в верности сообществу, которое было уже организовано по этому моему письму и которое было известно под именеем “святой дружины”. — Вся организация общества была секретная; так что мне не сообщили, как это общество было организовано, а только сказали, что я буду главный для Киевского района и что надо образовывать пятерки, и одна пятерка не должна знать следующих пятерок; так, например, я должен образовать пятерку, и каждый член этой пятерки должен в свою очередь образовывать новую пятерку и т. д. Таким образом, это было секретное сообщество в роде тех сообществ, которые существовали в средние века в Венеции и которые должны были бороться с врагами и оружием, и даже ядом.

Отнестись критически ко всему этому — я не мог и дал присягу. — Меня снабдили некоторыми шифрами, некоторыми правилами и некоторыми знаками, по которым можно узнавать, в случае надобности, членов сообщества. Я отправился в Киев.

В Киеве вскоре до меня начали доходить довольно смутные слухи о том, что один господин (не помню его фамилии), но господин очень низкой пробы, который держал контору для найма прислуги и гувернанток, — принадлежит к какому-то секретному сообществу. — Вскоре я получил распоряжение — отправиться в Париж, где я (на мое имя) могу получить указания, что я должен делать.

Приехав в Париж, я действительно, получил указание; я получил письмо на мое имя, в котором говорилось, что в Париж теперь приехал один господин, принадлежащий к нашему сообществу, которого фамилия Полянский и который находится в том же самом Гранд-Отеле, в котором остановился и я (Этот Гранд-Отель и теперь существует в Париже, он находится против Grand Opera, это один из самых больших отелей.), что этот Полянский имеет миссию убить Гартемана, того самого Гартемана, который два года тому назад хотел взорвать поезд, на котором ехал Император Александр II из Крыма в Петербург.

По принятым правилам для Императорских поездов, когда идет Императорский поезд, то вслед за ним, или перед ним идет свитский поезд, причем иногда идет впереди Императорский поезд, а свитский сзади, а иногда наоборот, Императорский сзади, а свитский впереди (порядок поездов часто меняется). — Так произошло и в данном случае.

Гартеман, о котором идет речь, нанял домик в самой Москве, там где дорога подходить к вокзалу (Московско-Курская ж. д.); из этого домика Гартеман провел мину к железной дороге как раз под насыпь; туда он поставил взрывчатую машину и из своего дома посредством электричества хотел взорвать Императорский поезд, когда он будет проходить мимо. По его сведениям Императорский поезд должен был идти за свитским поездом, но случилось так, что как раз недалеко перед Москвой переменили, и поезд Императорский пошел впереди свитского. Поэтому Гартеман взорвал мину, но не тогда, когда проходил Императорский поезд, а когда проходил свитский поезд, причем мина взорвалась довольно поздно, так что хотя поезд и потерпел крушение, но сравнительно меньше, чем если бы мина была взорвана по средине поезда (т. е. когда поезд находился в середине этой мины). Несмотря на эту неудачу, все таки держался слух, что Гартеман хочет снова делать покушение на нового Императора, поэтому Полянскому и дана была миссия убить Гартемана.

Этого Полянского я знал, когда он был еще офицером уланского полка, который стоял недалеко от Одессы.

В Париже Полянский увидел меня в первый раз, когда мы сидели вместе с ним на закрытой террасе Гранд-Отеля. Он завтракал; я тоже пришел завтракать. Он спросил меня, для чего я приехал? Я, конечно, дал ему очень уклончивый ответ. Потом мы встречались с ним на следующий день; на третий день он сделал мне знак, такой знак, который в нашем обществе “Святой Дружины” давался, чтобы узнавать друг друга. Я ему в свою очередь ответил знаком; тогда он подошел ко мне и спросил: “Вы вероятно приехали меня убить, в том случае, если я не убью Гартемана? Я должен Вас предупредить, что если я до сих пор не убил Гартемана, то только потому, что я был задержан. Вот завтра встанем в 5 часов утра и пойдем вместе; я Вам докажу, что вполне от меня зависит убить Гартемана; я могу убить его каждый день, но только из Петербурга мне дан приказ, чтобы пока я этого не делал, впредь до распоряжения; вероятно, это произошло вследствие того, что ожидали вашего приезда.” — Я сказал, что я ничего не знаю.

Утром мы с ним пошли. Я видел (это было в Quartier Latin), как Гартеман вышел, а два апаша или хулигана стояли около тех ворот, из которых он вышел; они последовали за ним, затем эти хулиганы подошли к Полянскому и начали делать ему сцену, что вот третий день они готовы завести с Гартеманом драку (их план был таков: завести с ним драку и во время драки его убить) и что они этого не делают только потому, что Полянский не разрешает. Затем они заявили, что, хотя Полянский всякий раз платит им, когда он им этого не разрешит, по сто франков, но им все это надоело и, если он им завтра не разрешит убить Гартемана, то мы, говорят, это дело бросим.

“Вот видите, сказал мне Полянский, — у меня все уже несколько дней готово, чтобы убить Гартемана, но я ожидаю, так как мне дано распоряжение из Петербурга этого не делать”. Я спросил: “Кто же дал вам это распоряжение?” Он ответил, что распоряжение это передано через Зографо.

— Поедемте, говорить мне Полянский, в ресторан “Voisin”, там будет Зографо, я, говорит, езжу туда каждый день. Мне Зографо сказал, что он ожидает что-то из Петербурга.

Я поехал в ресторан “Voisin”. Там действительно был Зографо, я показал ему знак, он мне сейчас же ответил, и мы сели втроем за столик. Полянский говорит: “Вот я сегодня ездил с Сергеем Юльевичем, он убедился... Ведь я знаю, для чего он приехал. Он приехал, чтобы меня убить, если я не убью Гартемана. Я возил Сергея Юльевича, чтобы доказать ему, что тут недоразумение, что я не причем, потому что ведь Вы задерживаете?”

Зографо говорит: “да, это действительно так; из Петербурга послан сюда генерал-адъютант Витгенштейн, чтобы все это дело ликвидировать”.

Я сказал, что ждать Витгенштейна не буду, а сегодня же уезжаю обратно в Киев. И уехал.Когда я вернулся обратно в Киев, то вследствие этой глупой истории с Гартеманом, а также истории с содержателем конторы для найма, который, по видимому, также числился в этом обществе; и так как, кроме того, по всей России распространилось очень много слухов о существовании этого общества, и о том, что туда направилась всякая дрянь, которая на этом желала сделать себе карьеру; это общество в самый короткий срок сделалось “притчей во языцех” — вот вследствие всего этого, я и почувствовал необходимость выйти из этого скверного, в конце концов, по меньшей мере смешного, если не грязного и гадкого дела. Поэтому я написал графу Воронцову-Дашкову письмо такого содержания: что вот тогда-то я написал письмо моему дяде, а мой дядя передал это письмо через него Государю, и, что это послужило основанием для образования общества “Святой Дружины”, что эта “Святая Дружина” обратилась теперь в крайне короткий срок, в течение каких-нибудь полгода в самое по меньшей мере смешное, если не постыдное учреждение, что я быть в таком положении не могу; а с другой стороны, раз уже я дал присягу, то не считаю себя вправе выйти из этого общества, чтобы не поступить некорректно. Поэтому я предлагаю следующее: чтобы список всех членов, которые этому делу служат по долгу и чести, а не из за каких-нибудь лицемерных видов, чтобы этот список всех членов, составляющих это общество, был опубликован в “Правительственном Вестнике” и других газетах.

А также, чтобы и цель общества была опубликована, так как в этом случае имена всех этих лиц станут известны анархистам и революционерам, то, конечно, эти последние направятся прежде всего на всех нас, а поэтому при этих условиях я уверен, что масса лиц, даже, вероятно, большинство — не пожелает участвовать в обществе и откажутся от того, чтобы их фамилии были опубликованы и, таким образом, общество это очистится от всех дурных элементов. Затем в письме я предупредил графа Воронцова-Дашкова, что буду ждать ответа месяц, а если через месяц ответа не получу, то буду считать себя выбывшим из общества.

Прошел месяц, я ответа не получил, а поэтому отослал ему все документы, которые у меня были по этому обществу, а также все знаки, шифры и т. д. Тем эта смешная история постольку, поскольку я в ней участвовал и кончилась.