Мне первые стихи пропела мать.

И так была прекрасна песня эта,

Как будто сочинилась без поэта,

Природа снизошла порифмовать.

И, уяснив предназначенье слова,

Решил я, что поэт поэту брат,

И музыку искал во всех подряд,

Не замечая мелкого и злого.

Имея добрый и весёлый нрав,

С наивностью мальчишки из Эллады,

Я посвящал им песни и баллады,

Но, к сожаленью, был тогда не прав.

Я ждал лишь пониманья, не похвал,

Но оставляли в моём сердце меты

Ревнивые богатые поэты,

Которых я когда-то воспевал.

Со злобой осуждали мой язык,

Сознательно не вникнув в суть предмета

Народу не известные поэты,

Издавшие по два десятка книг.

И с высоты чинов и привилегий

Сердились едко, публику браня,

Людей , без злости слушавших меня,

Мои непобедимые коллеги.

Не понимая, что десятки лет,

Когда бывает радостно и больно,

Поются эти песни добровольно,

А люди и не знают, кто поэт.

Я выхожу и вижу тихий зал,

Не публика - сердца, умы и судьбы,

Немилосердные ревнители и судьи,

С которыми я жизнь свою связал.

Вручаю вам друзья, судьбу мою.

Я верю вам, и вы мне тоже верьте,

Я напечатан буду после смерти,

И потому сегодня я пою.