Вдоль ограды по Фонтанке

В тапках войлочных бредёт

Обезумевший от пьянки

Петербургский обормот.

Раньше был красив и нужен

И народу, и жене,

И побрит, и отутюжен

Бывший старший инженер.

Он с приятелем Абрамом

Без похмелки умирал

И лечился тетурамом,

Эспераль в живот вшивал.

Но денёчки наступали -

Начинал опять с пивка.

Вот и водочка в бокале,

И опять дрожит рука.

По расколотым стаканам

Разливал одеколон

И с приятелем Иваном

Просыпался у колонн,

У Казанского собора

Или на Пороховых,

И в общественной уборной

Похмелялся на троих.

 

А милиция встречала

С безразличием его.

Пил он много, ел он мало

И не трогал никого.

Думал он всегда о зелье

И в упор не видел баб,

И, скукожившись с похмелья,

Умер друг его - прораб.

Он ходил по воскресеньям

К неудавшейся родне,

Где его в убогих сенях

Били шваброй по спине.

 

Он сынишке и дочурке

Мокрым глазиком моргал,

Брал из пепельниц окурки

И пятёрку вымогал.

Но показывала кукиш

Ему бывшая жена.

А на кукиш ты не купишь

Ни закуски, ни вина.

А дочурка и сынишка

С безразличием лица,

Ухватившись за штанишки,

Убегали от отца.

Так и жизнь его пропала

Из-за вин недорогих.

Счастья в жизни знал он мало.

Но не менее других.

И идёт он по Фонтанке,

Бывший старший инженер,

Бесполезный из-за пьянки

И народу, и жене.

Он идёт, заливши око,

И бормочет, как сквозь сон,

То ли Фета, то ли Блока,

То ли так - икает он.