Кусок земли, исхлёстанный ветрами,

Сухою веткой где-то хрустнет вдруг наган...

Заиндевелыми еловыми бровями

Глаза очертит где-то белая тайга...

 

Прошу, будь ласков с теми, Бог, кого оставлю

На этой милой, столь забывчивой Земле.

Войди в мой дом, Господь, прикрой плотнее ставни,

Чтоб из окон не виден был кровавый след.

 

А теперь я готов,

Господа, или, как вас там,

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажёг над страной.

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажёг над страной.

 

Не сметь срывать с меня гвардейские погоны,

Не сметь касаться лапой русских орденов,

Оставьте институткам этот бред ваш революционный

И отпустите к матерям мальчишек-юнкеров.

 

Позволю извинить себе убогость мыслей ваших чёрных,

Но не могу простить нечищеный наган,

Того, что в смертный час мой вы стоите не по форме,

Небритость ваших щёк и этот жуткий перегар.

 

А теперь я готов,

Господа, или, как вас там,

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажёг над страной.

 

Я принимаю свой парад последний.

Идут полки мои под царственный венец...

Святой отец, души предсмертной собеседник,

Уже лежит, лицом разбитым ткнувшись в снег.

 

Земля вас не возьмёт и море вас не примет...

Да, можно научиться убивать врагов...

Но верьте мне, тысячелетие отринет

Тех, кто решился разменять его на год.

 

А теперь я готов,

Господа, или, как вас там,

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажёг над страной.

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажёг над страной.