Я срок переходил.

Под сердцем плод тяжёлый.

Боюсь, что мёртвое

Рожу теперь дитя.

А доктора мои - ханыги и пижоны,

Им не понять самим, чего они хотят.

 

А коль стихи умрут,

Свет белый не обидев,

Так для чего живёт

Тот, кто грешил в ночи,

Тот, кто ласкал перо,

В нём женщину увидя,

И кто, прикуривая, пальцы жёг

На пламени свечи?

 

Стихи стучатся в мир

Доверчиво и властно,

Они ломают кость

И выгрызают плоть.

Но не родиться им -

Все потуги напрасны,

И леденит мне грудь

Сыновнее тепло.

 

Я схваток не боюсь,

Как избавленья жду их

От всенощных моих

Болезненных толчков.

Я не хочу нести

Кладбищенскую тую

На холмик мертворожденных стихов.

 

Всё к лучшему идёт:

Идущий да обрящет.

Но что обрящет он,

Во мне сидящий плод?

А телефон молчит,

И пуст почтовый ящик -

У докторов моих

Полно других забот.