Над коробкой бумажной всё та же тоска.

Это к лучшему даже – а как же? – пожалуй, что так.

Будет время теперь поразмыслить о пользе потерь,

И о том, как под дверью скребёт неопознанный зверь.

 

А погодка за дверью – ещё и не так поскребёшь:

Стоит глянуть в окно – как опять начинается дождь.

И всё капает, капает, капает, - будто назло,

И своими бездарными каплями губит стекло.

 

Узнаю – тот же почерк пустых вечеров...

Узнаю – тот же прочерк, и вновь ничего...

Только топчется, топчется зверь у дверей –

Рыжеватый, усатый, простуженный зверь.

 

Он охрип – как подпорченный влагой кларнет,

Он сипит – вместо «мяу» выходит дуэт

Двух безродных шипящих, – и те-то не сразу услышишь...

Я уже у дверей: мистер зверь, не угодно ль под крышу?

 

Он, войдя, осторожно обнюхает новый порог,

Пожуёт обнаруженный в туфле тряпичный шнурок,

И, оставив цепочку следов посерёдке ковра,

Заберётся на старый диван и уснёт до утра.

 

И возможно, тогда я впервые себе не совру.

И возьму из коробки бумажной простой карандаш.

И возможно, тогда же простые слова подберу…

И мелодию эту простую – а проще куда ж?