Ноябрь. Чтоб от лимана не "шмонал" нас ветер,

Мы собрались на сход у зятя тёти Бети.

Сэмен собрал, как на пожар,

Кричал, что Кукин - юбиляр

И надо с "мамы" отослать ему приветик.

 

И вот на случай предстоящей коронации

Сэмен решил произвести экспроприацию,

Все средства от которой он

Отдаст на мрамор и бетон,

Чтоб Юре с Дюком рядом на века остаться.

 

И в тот же вечер всколыхнулась вся Одесса,

И фраер Костя не пошёл в свою Пересыпь,

И город взят был на "гоп-стоп",

И ГубЧК не дул в свисток,

Поскольку к Кукину имел он интересы.

 

Энтузиазм был такой, что дай вам Боже!

Сэмен кричал: "Братва! Давай, кто сколько может!"

Привоз был гордый, точно мэр,

Поскольку шорник из Бендер

На трёх коней отдал упряжь из чистой кожи.

 

Рвались у всех у нас от камушков карманы,

Не купишь мрамора на Юрины "Туманы".

Хотя сказал седой еврей,

Что Кукин выстроит скорей

На те "Туманы" себе памятник желанный.

 

Но, Боже мой, ведь мы о нём имеем память,

И коль мешает жить Париж - пусть будет с нами.

Уверен Юра может быть:

На Молдаванке есть что пить

И есть что есть. Так приезжай, с тобою станет.