Погода — дрянь. И на дороге гололёд.

Шныряет “дворник” по стеклу туда-сюда, взад и вперёд.

Вот кто-то машет мне. Пожалуй, подвезу.

Я — не такси, но для неё готов на всём газу.

Остановлю. Спрошу у ней перед капотом:

Согласна ли на самый дальний перегон?

Ах, этот холод... Этот транспорт по субботам...

Садись, послушаем магнитофон.

Мне лекарь — музыка, и ночь — всему судья.

На красный свет мой путь опять среди житья-бытья.

На самых диких виражах мотор не глох —

Машина хочет жить как я: на двух, а не на четырёх.

Как хорошо, что в эту ночь могу помочь я,

Кто непогодой с тёплым домом разлучён,

Кто в свете фар моих всплывает только ночью.

Садись, послушаем магнитофон.

Ну, обругай, ну, назови меня: лихач.

Нарочно нервы тереблю твои, пуская вскачь.

Гоню затем, чтоб нам не в спину смерть, а в лоб

И чтоб из музыки тебя сейчас ничто не отняло б.

Кори меня, но не исчезни в вихре мутном

По воле прочих невезений и препон.

Я отпущу педаль, но только рано утром.

Садись, послушаем магнитофон.

Я от тебя на полдороге без ума.

Гасите рыжие зрачки скорей, в ночи дома.

В поклоны рабские ослепших фонарей

Наплюй, машина, светом фар, рубя их до корней.

Как хорошо, что эту ночь мы мечем в клочья

И предрассудки бросив скорости на кон,

В конце пути оставим сплетням многоточья...

Садись, послушаем магнитофон.