Дело было летом, в Старой Рузе:

Фигус в кадке, девушка с маслом…

В дверь бочком пролезло чьё-то пузо

И уселось за моим столом,

И очки протёрло деловито

Белого платочка уголком…

Помню, я спросил себе «Столичной»,

Пузо ограничилось чайком.

А потом нахально ткнуло пальчик,

Рот скрививши, будто от чернил:

«Вы, товарищ, извиняюсь, Галич?»

«Ну?» - я выпил. И опять налил.

И сказало пузо доверительно,

В такт качая правою ногой:

«Как-то, дорогой, не убедительно,

Грубовато как-то, дорогой!..

Я ведь тоже, знаете, не с Кушки,

И в СП, небось, не новичок.

Да вы вспомните, как это делал Пушкин!

Или тот же Александр Блок!»

Не иначе хмель ударил в голову:

Я ему про совесть и про ложь,

Про ночные мысли да про кровное…

Пузо покивало мне: «Ну что ж…

Может, вы в пророки и годитесь,

Но в литературе счёт иной.

Так что, дорогой мой, не сердитесь,

Я же всё по дружбе, дорогой.

Вот сижу сейчас, как равный, с вами,

Чаю, между прочим, заказал.

А ведь я, товарищ, чтоб вы знали,

«Целину» для Брежнева писал!»..

Тут уж я, понятное, смутился,

Заплатил за водку, за еду,

И за чай… И даже извинился.

И послал товарища в ***...