Когда шагал ты на восток

В жаре крутой под Ровно,

И кровью хлюпал твой сапог,

И жажда горло жгла,

Убитых немцев рисовал

Я много и подробно

И двадцать танков подбивал

Из одного ствола.

Когда, совсем закоченев

В заснеженном окопе,

Ты с неба свет ракеты ждал

И грел свой автомат,

Я спал в кромешной темноте

Далеко от Европы

И сбоку телом малым грел

Замаянную мать.

 

Когда ты мессер прижал

К земле чужой, горелой,

За Родину и за.., и за...

Зашёлся пулемёт,

Летел на санках я в сугроб

С горы заледенелой

И, повернувшись к небесам,

Смотрел, как снег идёт.

Когда тяжёлым сапогом

В концлагере под Прагой

Тебя пытались научить

По-пёсьи подвывать,

Я от какой-то ерунды

Так безутешно плакал,

Что не на шутку рассердил

Встревоженную мать.

 

Когда контузило тебя

У Кеслина в сражении

И красной тьмой заволокло

И кирху и сады,

Я на ногах не устоял

От головокруженья,

Но хлеба не было в избе,

И дали мне воды.

В моём детдоме дети все

В ночной тиши заснули,

А я не мог - я в этот миг

Беседовал с тобой.

Когда гер обер-лейтенант

Послал в пространство пулю,

Которой грудь твоя была

Подставлена судьбой.