Написал на зеркале в гримёрной

Золотоголовый парень в чёрном,

Непомерно влюбчив, в меру пьян,

Первый на Руси, как первый в Риме,

В час признанья прима-балерине:

“Люблю Айседору Дункан”.

Всех на свете баб подмять готовый,

Золотоголовый и бедовый,

Сплетней уподоблен кобелю...

Сердцу не найдя до сих отрады,

По стеклу алмазом скрёб-карябал:

“Айседора, я тебя люблю...”.

Русских кабаков без драк не сыщешь.

Серебро стихов — в пропойных тыщах.

Золото волос летит в стакан.

Хор цыганский весел безучастно,

И рыдает поутру участок:

“Люблю Айседору Дункан...”.

Выплеснулась синь из глаз, как возглас —

Юношеский пыл — на женский возраст.

Плавает, не топится в хмелю.

Не роман — спанье при всех и в свете

Как стекло алмазом — сердце сплетни.

“Айседора, я тебя люблю...”.

Что ж ты, жеребёнок, бледно-розов,

Долго ли протянешь под извозом,

Непривычен к окрикам-пинкам?

Мил тебе галоп иль кнут мил злобный —

В имени её твои оглобли:

“Люблю Айседору Дункан...”.

Целый мир готовый взять на глотку,

Волоком тащимый к околотку,

Миром загоняемый в петлю...

Зеркалу свою оставил тайну

Тихо и светло, и так скандально:

“Айседора, я тебя люблю”.