В южной части Месопотамии, в так называемой Халдее, на правом берегу Евфрата, верстах в десяти -от него, археологи раскопали остатки древнего города.

Город Ур — столица древнего Шумера, к тому времени существовал уже более тысячи лет. В древности он находился гораздо ближе к берегу Персидского залива, от которого теперь его отделяет большая полоса наносной земли, и вел обширную морскую торговлю. Земля здесь была плодородная, так что окрестности Ура в ту пору походили на цветущий сад. Население, занимавшееся земледелием, скотоводством и различным ремеслом, жило в материальном достатке и стояло на высокой ступени цивилизации. Особенно было развито у них строительное искусство. Остатки больших сооружений и теперь удивляют ученых своей грандиозностью. Необычайная прозрачность воздуха, в которой звезды скорей пылают, чем светят, способствовала раннему наблюдению над небесными светилами. Вместе с астрологией развивалась математика. Письменность здесь уже хорошо была известна, и даже существовали целые библиотеки, хотя вместо книг были глиняные таблички с изображенными на них письменами.

Но, к несчастью, вся эта богатая цивилизация была насквозь пропитана самым грубым идолопоклонством. Вместо жертвенников истинному Богу повсюду возвышались храмы и капища идолам, служение которым часто принимало грубо чувственный и безнравственный характер. Главными божествами считались солнце и луна, за которыми следовали другие, второстепенные божества. Им строились храмы, посвящались города, делались с них изображения, получившие значение домашних богов (терафимы), которым вверялась охрана благосостояния отдельных семейств. В эту-то страну идолопоклонства переселился один из послепотопных патриархов, по имени Фарра. Отдаленным его предком был Евер, который происходил по прямой линии от Сима, сына Ноя. Происходя от такого славного рода и будучи прямым его представителем, Фарра сначала твердо держался отеческих преданий: хранил не только истинную веру в Бога и связанное с нею обетование, но все законы патриарха Ноя. Неизвестно, что именно побудило его переселиться в Халдею; но во всяком случае известно, что он поселился в Уре и жил там значительное время. Здесь у него родилось три сына—Аврам, Нахор и Аран, которые поженились, и у последних двух были дети, а жена Аврама—Сара (сестра ему по отцу, но не по матери) была бесплодна. Положение этого семейства в этой идолопоклоннической стране, несомненно, было тяжелым. Кругом царило самое омерзительное идолослужение.

Сам город Ур Халдейский был даже центром местного идолопоклонства и славился своими храмами идолам, среди которых самым почитаемым была луна. Все это не могло не оказать дурного влияния на благочестивое семейство, так что сам Фарра к концу. своей жизни изменил своей вере и стал идолопоклонником (Нав. 24, 2). Но сын его Аврам не последовал примеру своего отца, ничтожность идолов еще больше укрепила в нем веру в истинного Бога. За стойкость в вере и пламенную любовь к единому истинному Богу Господь избирает его носителем и хранителем этой веры.

Между тем стада Аврама и его племянника Лота умножились так, что им стало не хватать пастбищ. Между пастухами Аврама и Лота то и дело происходили споры из-за пастбищ. Авраму надоели эти семейные ссоры, он позвал Лота и сказал: “Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими... отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево” (Быт. 13, 8, 9). Аврам великодушно предоставил Лоту право выбора, и тот, не задумываясь, воспользовался им.

После третьего богоявления Аврам поселился в долине Мамре, близ Хеврона. Там, в тени дубрав он раскинул шатры и воздвиг Господу новый жертвенник. Это было третье место стоянки Аврама в обетованной земле, и оно сделалось там обычным местом его пребывания. Между тем Лот, отделившись от своего дяди Аврама, поселился в нижней части Иорданской долины, на которой в то время были расположены пять богатых городов: Содом, Гоморра, Севоим, Адма и Бела (или Сегор).

После освобождения Лота и встречи с царем Салимским Мелхиседеком, Аврам возвратился к месту своей стоянки в дубраву Мамре.

“Не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя [будет] весьма велика” (Быт. 15, 1). В ответ на жалобу Аврама о бездетности, Господь дал ему обещание о многочисленном потомстве. “Посмотри на небо,— сказал ему Господь,— и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их ... столько будет у тебя потомков. Аврам поверил Господу, и Он вменил ему в праведность” (Быт. 15,5- 6). Великое обещание было подтверждено заветом, заключенным по обряду того времени при посредстве рассеченных животных. Во время напавшего на Аврама глубокого сна Господь открыл ему дальнейшую судьбу его потомства. Господь сказал, что потомки Аврама будут находиться в рабстве в чужой стране в продолжение четырехсот лет. Из страны порабощения его потомки возвратятся опять в обетованную землю, которая будет простираться “от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата”.

Прошло девять лет с тех пор, как Аврам переселился из Ура Халдейского на жительство в землю Ханаанскую. Все эти годы он ждал, что от его жены Сары родится сын, который станет наследником всех обетовании Господа. Но Сара была еще бесплодна. Неспособность к деторождению у древних евреев считалось особым Божьим наказанием, и вполне понятно, что это приносило супругам большое огорчение. Сам Аврам терпеливо и с верой ждал рождения обещанного Богом сына, но его жена Сара не отличалась таким терпением. И вот ей пришла мысль предложить Авраму свою служанку Агарь, дети от которой cчитались бы деьтми Сары. Желание Сары исходило из великодушных и благородных побуждений. Она полагала, что таким способом исполнятся Божии обетования, данные Авраму. Свои соображения она высказала Авраму, и тот, подобно праотцу Адаму, послушался своей жены. Вскоре Агарь забеременела и готовилась стать матерью. Увидев, что она таким образом является полноправной супругой Аврама, Агарь стала непочтительно и грубо вести себя по отношению к Саре. Сара была огорчена таким поведением Агари и обратилась к Авраму не только с жалобами на служанку, но и с упреками на самого мужа. Аврам терпеливо выслушал жалобы и упреки своей жены и сказал ей, что Агарь, как была, так и останется служанкой, и Сара может с ней обращаться как угодно. Вновь подчинив себе Агарь, Сара стала обращаться с ней очень сурово. Такое обращение побудило Агарь покинуть шатры Аврама и убежать к себе на родину в Египет. У источника в пустыне Сур Агари явился Ангел Господень, который повелел ей вернуться к Авраму и покориться своей госпоже Саре. Ангел предрек Агари, что у нее родится сын — Измаил, от которого произойдет многочисленное потомство. Агарь послушалась Ангела и вернулась к Авраму. Вскоре у нее родился сын, которого назвали Измаилом.

С тех пор прошло тринадцать лет. Авраму исполнилось уже девяносто девять лет, а Саре восемьдесят девять. Господь явился Авраму в пятый раз и сказал: “... Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма размножу тебя” (Быт. 17, 1—2). Аврам с благоговением пал ниц, а Господь подробно раскрыл ему Свое обетование. В силу заключенного с Богом завета, Аврам сделался родоначальником многочисленного потомства и поэтому должен уже называться не Аврамом, а Авраамом, что значит “отец множества народов”. Ханаанская земля отдается в вечное владение Аврааму и его потомкам.

Обращаясь далее к Аврааму, Господь сказал, что и жена его Сара с этого времени должна носить имя Сарра, так как она будет матерью многочисленного потомства. “Я благословлю ее,—говорит Господь,—и дам тебе от нее сына”. Но при этих словах вера Авраама поколебалась: он “пал... на лице свое и рассмеялся, и сказал сам в себе: ...неужели от столетнего будет сын? и Сарра, девяностолетняя, неужели родит?” (Быт. 17, 16—17).

После подтверждения завета с Богом Авраам становится “другом Божиим” и живет в постоянном и тесном общении с Ним. Но в то время, как возрастала и крепла вера и благочестие избранного патриарха, возрастало и усиливалось безверие и нечестие тех беззаконных городов, среди которых обитал его племянник Лот. Быстро переполняя чашу своего беззакония, они в конце концов навлекли на себя страшный гнев Божий. Наказание этих городов произошло сразу же после шестого богоявления Аврааму.

Это богоявление было необыкновенным. Господь явился Аврааму с двумя Ангелами в образе человеческом. Однажды в знойный день Авраам сидел при входе в свой шатер у дубравы Мамре, и вдруг он увидел, что перед ним поодаль стоят три странника. Гостеприимный Авраам тотчас побежал к ним навстречу, поклонился до земли и сказал, обращаясь к одному из них: “Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего; и принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохнете под сим деревом, а я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите [в путь свой]…” (Быт. 18, 3—5). Странники приняли приглашение гостеприимного патриарха. Авраам быстро приготовил им трапезу и стал их угощать.

Вскоре путники поднялись и пошли по направлению к Содому. Авраам решил проводить своих дорогих гостей, так как од уже догадался, что принимал у себя Господа и двух Ангелов. По дороге он также узнал, что Господь идет в Содом и Гоморру, чтобы покарать их за беззаконие и нечестие. Это показалось Аврааму несовместимым с понятием о справедливости. Он спросил у Господа: “Неужели Ты погубишь праведного с нечестивыми? Если в Содоме найдется пятьдесят праведников, справедливо ли, чтобы они погибли с грешниками?” Господь ответил, что он пощадит город, если там окажется хотя бы десяток праведников. Этим Господь дал понять Аврааму, что праведники имеют великое дерзновение ходатайствовать перед Богом за грешников. Проводив гостей, Авраам с грустью возвратился в свой шатер, а два Ангела по повелению Божию направились по дороге в Содом.

Ужасная казнь Божия над беззаконными городами побудила Авраама на время покинуть свое местопребывание у дубравы Мамре. Направившись на юг Ханаана, они с Саррой раскинули свои шатры в земле герарского царя Авимелеха. Здесь с Саррой произошла такая же история, как и в Египте. Отсюда Авраам переселился в Вирсавию.

И вот, наконец, пришло время, когда должно было исполниться великому обетованию, полученному Авраамом от Господа. Аврааму было сто, а Сарре девяносто лет, когда у них во время стоянки в Вирсавии родился давно ожидаемый сын—Исаак. Мальчик рос здоровым и через несколько лет уже резвился вместе со своим сводным братом Измаилом. Сарра наблюдала за этими играми с возрастающим беспокойством. Однажды она заметила, как Измаил, считавший себя первородным, насмехается над Исааком. Сарра вознегодовала, в ней все больше и больше росла неприязнь к египетской рабыне Агари и ее ребенку. В конце концов она решила навсегда избавиться от них и сказала Аврааму: “Выгони эту рабыню и сына ее, ибо не наследует сын рабыни сей с сыном моим Исааком” (Быт. 21, 10). Аврааму было неприятно слышать такие слова от Сарры; он искренне привязался к египтянке, а к Измаилу питал подлинно отцовскую любовь. Но Господь явился Аврааму и сказал: “Не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе Сарра, слушайся голоса ее, ибо в Исааке наречется тебе семя; и от сына рабыни Я произведу [великий] народ, потому что он семя твое” (Быт. 21, 12—13). Получив откровение от Бога, Авраам рано утром дал несчастным изгнанникам хлеба, мед с водою и отправил их в Египет, где у Агари жили родственники. Путь был долгий и опасный. В пустыне у одиноких скитальцев кончилась вода, и им угрожала смерть от жажды. Агарь оставила Измаила под деревом и отошла на расстояние выстрела из лука, чтобы не видеть и не слышать предсмертных мук сына. Она села на землю и горько заплакала. В это время явился ей Ангел и сказал: “Бог услышал голос отрока… встань, подними отрока и возьми его за руку, ибо Я произведу от него великий народ” (Быт. 21, 17—18). Господь “открыл глаза Агари”, и она увидела колодец с водой. Агарь напоила своего сына и таким образом спасла его от смерти. Изгнанники вскоре примкнули к египетским поселениям на Синайском полуострове. Измаил стал непревзойденным стрелком из лука и прекрасным охотником.

Как ни тяжело было испытание, которому подвергался Авраам, когда он вынужден был лишиться своего побочного сына Измаила, но вскоре ему предстояло еще более тяжкое испытание, которое, в случае непоколебимости его веры и послушания, должно было окончательно закрепить за ним высокое звание отца верующих. Явившись в восьмой раз Аврааму, Господь сказал: “Авраам! ... возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе” (Быт. 22, 1—2). Тяжелую ночь провел Авраам, получив откровение о жертвоприношении своего единственного любимого сына. Но сила веры и послушание воле Божией восторжествовали над всеми другими чувствами Авраама. Рано утром он наколол дров для всесожжения, оседлал осла, взял с собою Исаака и двух слуг и отправился в землю Мориа. Уже третий день они были в путь, а Господь все не указывал места для всесожжения. Страшные муки переносило сердце Авраама. Три дня он в душе своей приносил Исаака в жертву, три дня Исаак был для него как бы умершим. Наконец, Авраам увидел гору, назначенную для жертвоприношения. Когда они подошли к подножию горы, Авраам повелел слугам ожидать внизу, а сам с Исааком стал подниматься на вершину. Сын нес дрова, а отец в одной руке держал горящую лучину, а в другой—острый нож.

Когда они пришли на место, указанное Богом, Авраам открыл сыну волю Божию о нем, построил жертвенник из камней, разложил дрова и, связав Исаака, положил его на жертвенник. Исаак, услышав, что по повелению Божию он должен стать жертвой всесожжения, добровольно и беспрекословно подчинился Его святой воле. Послушание Исаака здесь равняется вере Авраама, и оба они проявляют героизм духа и непоколебимость веры в Бога. Авраам взял уже нож и поднял руку, чтобы заколоть сына, как услышал, с неба голос: “Авраам! ... не поднимай руки твоей на отрока и не делай над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога, и не пожалел сына твоего, единственного твоего, для Меня” (Быт. 22, 11—12). Авраам опустил руку с ножом. Он исполнил волю Божию, и в то же время его любимый сын Исаак остался живым. Оглянувшись, Авраам увидел овна, который рогами запутался в чаще. Он взял овна и принес в жертву, вместо своего сына Исаака. В виду такого безграничного послушания воле Божией Аврааму не только были повторены все прежние обетования, но и в первый раз они были подтверждены клятвой: “Мною клянусь,—сказал Господь Аврааму,—что так как ты сделал сие дело, и не пожалел сына твоего... то я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря...” (Быт. 22, 15—17).

Принесение в жертву Исаака имело глубоко - прообразовательное значение. Эта жертва явилась прообразом великой Голгофской Жертвы, на которой Единородный Сын Божий добровольно отдал Себя для спасения всего человечества от греха, проклятия и смерти. Эта жертва также прообразовала и воскресение Господне.

После жертвоприношения Исаака жизнь Авраама некоторое время была спокойной.

После женитьбы Исаака Авраам прожил еще тридцать пять лет. Из последующей жизни Авраама известно только, что он взял еще себе жену Хеттуру, от которой имел шесть сыновей. Но она была скорее его наложницей, так как все имение Авраам завещал своему сыну Исааку. Сынам же наложницы он “дал… подарки и отослал их… еще при жизни своей, на восток”. Библия далее сообщает нам, что Авраам “... скончался... в старости доброй, престарелый, насыщенный [жизнью], и приложился к народу своему” (Быт.25,6,8). Он умер стасемидесятипятилетним старцем и был погребен своими сыновьями Исааком и Измаилом в пещере Махпела —в той самой, где лежали останки его подруги жизни—Сарры. Так окончил свою жизнь этот великий и славный избранник Божий.

Среди избранных сосудов Божиих много великих и праведных мужей, но выше всех их по своей вере и праведности стоит духовный родоначальник человеческого рода, отец верующих и друг Божий — патриарх Авраам. Вся его жизнь показывает, что его вера не была простым внешним исповеданием, но деятельным началом всей его жизни. Поистине он был отцом верующих. У него никогда не возникало сомнение в обетовании Божием, хотя бы исполнение его казалось для человеческого разума невозможным. “Верою,—говорит ап. Павел,—Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака... Ибо он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить…” (Евр. 11, 17—19).

Первые годы семейной жизни Исаака прошли еще при жизни его престарелого отца—Авраама.

Исааку было шестьдесят лет, когда Ревекка родила близнецов. Первым родился Исав, и поэтому он считался первородным. Его назвали Исавом (косматым), так как он весь был покрыт волосами. Второму дали имя Иаков, что по-русски означает “держать за пятку”, поскольку во время рождения он держал своего брата за пятку. Когда они выросли, то старший—Исав стал очень искусным охотником и любимцем своего отца Исаака, а младший— Иаков, будучи кротким домоседом, был любимцем своей матери.

Конечно, Исав этого не принимал всерьез. Мало ли в чем он клялся, когда приходил в возбуждение! Для Иакова же клятва была незыблемой и священной, и он твердо верил, что приобрел право первородства. Исав с восторгом принялся за еду, не подозревая, какие роковые последствия повлечет за собой его легкомыслие. В то время первенцу принадлежали особые права, которые назывались правами первородства. Перед смертью отец семейства передавал старшему сыну власть над младшими братьями, а также большую часть своего имения. Но самое главное заключалось в том, что старший сын получал Божий обетования, данные его отцу, о рождении Спасителя мира.

Исаак к старости почти потерял зрение и не различал даже своих близких. К тому же его огорчал Исав, который взял себе в жены двух хеттеянок, пренебрегая традицией племени и не заботясь о чистоте крови и веры в единого Бога. Но, несмотря на это, отец по-прежнему любил Исава и продолжал считать его первородным сыном. Однажды он позвал его к себе и сказал: “Вот, я состарился; не знаю дня моей смерти; возьми теперь орудия твои, колчан твой и лук твой, пойди в поле, и налови мне дичи, и приготовь мне кушанье, какое я люблю, и принеси мне есть, чтобы благословила тебя душа моя, прежде нежели я умру” (Быт. 27, 2—4). Исав немедленно отправился на охоту, чтобы выполнить волю отца. Ревекка же подслушала их разговор, и у нее созрел хитрый план.

Исав воспылал гневом и грозил убить Иакова, но, щадя любимого отца, он решил исполнить свою угрозу после его смерти. Ревекка, опасаясь за жизнь Иакова, сказала ему: “Исав, брат твой, грозит убить тебя; и теперь; сын мой, послушайся слов моих, встань, беги [в Месопотамию] к Лавану, брату моему, в Харран, и поживи у него несколько времени, пока утолится ярость брата твоего… на тебя, и он позабудет, что ты сделал ему: тогда я пошлю, и возьму тебя оттуда” (Быт. 27, 42—45). Исаак тоже одобрил этот план. В Харране Иаков сможет найти себе жену из собственного племени и избежать ошибки Исава, который женился на хеттеянках. Отец, очевидно, простил уже сыну подлый обман, нежно распрощался с ним и благословил на дорогу. После этой семейной драмы Исаак прожил еще сорок три года, но он уже ничем не заявил о себе в истории. Да и вообще это был один из тех редких людей, вся жизнь которых есть безграничная кротость, воплощенное смирение и безмятежное довольство. Будучи патриархом немалочисленного рода, он, однако же, избегал всего, что могло сделать его положение особенно видным, и тем доказал, что смирением и кротостью можно так же угодить Богу, как и жизнью, исполненной великих подвигов и тяжелых испытаний. Беспрекословное повиновение отцу даже до пожертвования самой жизни; нежная привязанность к матери, в потере которой он утешился лишь женитьбой на Ревекке; безусловная преданность и верность своей жене в тот век, когда повсюду было многоженство, терпеливое перенесение семейных испытаний—все это вместе рисует нам образ патриарха, который велик был не внешними громкими подвигами, а тем духовным внутренним миром, который невидим для людей, но который тем ярче сияет перед Отцом Небесным. После описанных событий судьба дальнейшей истории патриархальной эпохи сосредоточивается в руках Иакова, которому перешло благословение, данное Богом Аврааму и Исааку.

Скрываясь от гнева брата своего, Иаков отправился в дальний путь, как бедный странник с сумой за плечами и с посохом в руке. Он шел все время пешком, ночуя под открытым небом. Однажды, дойдя до местечка Луз, он решил переночевать, так как солнце уже зашло и наступила ночь. Это было то самое место, где некогда Авраам воздвиг жертвенник Богу. Увидев несколько камней, быть может, остаток этого именно жертвенника, Иаков положил один из них себе под голову вместо подушки и, утомленный долгой дорогой, крепко заснул. И вот под влиянием только что пережитых событий он видит чудесный сон: он увидел лестницу, которая стояла на земле, а верх ее касался неба. Ангелы Божий восходили и нисходили по ней, а на самой верхней ступеньке стоял Господь и милостиво говорил ему: “Я Господь, Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака; [не бойся]. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое, как песок земной; и вот Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю...” (Быт. 28, 13—15). Пробудившись от сна, Иаков, пораженный необыкновенным видением, сказал: “Как страшно сие место! это не иное что, как дом Божий, это врата небесные” (Быт. 28, 17). В память о своем необыкновенном видении Иаков установил камень, на котором спал, и возлил на него елей. А место это он назвал Вефиль, что значит “Дом Божий”.

Ободренный и подкрепленный обетованием Божиим, Иаков отправился дальше к месту своего назначения, и через несколько дней пути он оказался на богатых пастбищах города Харрана с многочисленными стадами крупного и мелкого скота. Около колодца, куда пастухи пригоняли стада на водопой, он спросил у местных пастухов, знают ли они Лавана, внука Нахора. В это время к колодцу подошла красивая девушка со стадом овец. “Вот Рахиль, дочь его”,—воскликнули пастухи (Быт. 29, 6). Увидев свою двоюродную сестру, Иаков расчувствовался и поцеловал ее в щеку. Затем он напоил ее овец и сообщил ей, что он ее родственник. Рахиль очень обрадовалась и побежала сообщить отцу о прибытии гостя. Лаван прибежал к колодцу, обнял Иакова и повел его к себе в дом. За трапезой он без конца расспрашивал об Исааке и Ревекке, его любимой сестре, а наслушавшись вдоволь, полюбопытствовал, что привело Иакова в Харран. Иаков рассказал о случившейся неприятности в доме его родителей и просил дядю взять его к себе на службу. Лаван ласково приютил у себя племянника и поручил ему ухаживать за скотом. Прошел месяц пребывания Иакова у Лавана. Однажды Лаван позвал Иакова и сказал: “Неужели ты даром будешь служить мне?..скажи мне, что заплатить тебе?” У Лавана было две дочери—Лия и Рахиль. Старшая сестра Лия была близорука, и вообще она не отличалась красотой. Зато младшая, Рахиль, была так прекрасна, что Иаков не мог наглядеться на нее. Набравшись мужества, Иаков сказал Лавану: “Я буду служить тебе семь лет за Рахиль, младшую дочь твою” (Быт. 29, 15,18).

Лия, видя, что перестала рожать, отдала Иакову в наложницы свою служанку Зелфу. Зелфа родила Иакову двух сыновей, которым Лия дала имена Гад и Асир. После этого Лия родила еще двух сыновей — Иссахара и Завулона, и дочь Дину. Таким образом, когда нелюбимая мужем Лия имела уже шесть сыновей и одну дочь, любимая Иаковым Рахиль все еще была бесплодна. Это заставило ее, наконец, смириться и с молитвой обратиться к Богу. “... И услышал ее Бог, и отверз утробу ее. Она зачала и родила... сына... И нарекла ему имя: Иосиф…” (Быт. 30, 22—24). Сделавшись отцом большого семейства, Иаков стал подумывать о том, как бы приобрести самостоятельность и сделаться независимым хозяином дома. Прошли следующие семь лет службы, и Иаков решил вернуться в обетованную землю. Но Лаван его удерживал и обещал Иакову большое вознаграждение, если тот будет продолжать ухаживать за его скотом. Иаков согласился, и вскоре у него появился собственный скот. Его стада быстро росли, и за шесть лет, т. е. на двадцатый год жизни Иакова в Месопотамии, у него уже было больше скота, чем у Лавана. Это возбудило зависть сыновей Лавана, и они стали говорить: “Иаков завладел всем, что было у отца нашего, и из имения отца нашего составил все богатство сие” (Быт. 31, 1).

Обстановка в доме Лавана стала очень напряженной. Иаков не без основания опасался, что сыновья Лавана захотят силой отнять его имущество. Но Господь, Который всегда был его помощником, явился ему и сказал: “Возвратись в землю отцов твоих и на родину твою; и Я буду с тобою” (Быт. 31, 3).

Получив благословение Божие, Иаков решил тайно покинуть Харран. Караван Иакова был необычайно велик. Там были верблюды, вьючные ослы, волы и козы; Иакова сопровождали две жены, две наложницы, одиннадцать сыновей и несколько слуг со своими семьями. Такому каравану невозможно было уйти из Харрана незамеченным. И все-таки Лаван лишь на третий день узнал об уходе Иакова. Он созвал сыновей и .родственников своих и бросился в погоню. Но по дороге ему явился Господь и строго предупредил его: “Берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого” (Быт. 31, 24). Семь дней длилась погоня. Лаван настиг Иакова на горе Галаад, когда тот раскидывал шатры. Лаван подошел к беглецу и с обидой сказал: “Что ты сделал? для чего ты обманул меня, и увел дочерей моих, как плененных оружием? зачем ты убежал тайно, и укрылся от меня, и не сказал мне? я отпустил бы тебя с веселием и с песнями, с тимпаном и с гуслями; ты не позволил мне даже поцеловать внуков моих и дочерей моих; безрассудно ты сделал. Есть в руке моей сила сделать вам зло; но Бог отца вашего вчера говорил мне и сказал: “Берегись, не говори Иакову ни хорошего, ни худого”. Но пусть бы ты ушел, потому что ты нетерпеливо захотел быть в доме отца твоего,— зачем ты украл богов моих?” (Быт. 31, 25—30). Последние слова очень удивили Иакова, так как он не знал, что перед отъездом Рахиль украла из родительского дома статуэтки домашних богов, которые издавна покровительствовали всему роду Фарры. Иаков обещал казнить вора и разрешил Лавану произвести обыск в его лагере. Лаван тщательно обыскал шатры Иакова, Лии и двух служанок, затем направился к шатру Рахиль. Виновница хищения быстро спрятала идолов под верблюжье седло, а сама села сверху. Лавану и в голову не пришло искать их там, и он, конечно, их не нашел. Тогда Иаков в свою очередь пришел в негодование, рассердился на тестя за погоню и за оскорбительный обыск. Он напомнил Лавану все обиды, испытанные за двадцать лет службы: “Я томился днем от жара, а ночью от стужи, и сон мой убегал от глаз моих. Таковы мои двадцать лет в доме твоем. Я служил тебе четырнадцать лет за двух дочерей твоих и шесть лет за скот твой, а ты десять раз переменял награду мою. Если бы не был со мною Бог отца моего, Бог Авраама и страх Исаака, ты бы теперь отпустил меня ни с чем (Быт. 31, 40—42). Лаван продолжал утверждать, что все имущество, захваченное Иаковым, в сущности, принадлежит ему. Но все-таки он согласился на отъезд зятя в Ханаан. “Дочери — мои дочери ,— сказал он Иакову, — дети — мои дети; скот — мой скот, и все, что ты видишь, это мое: и могу ли я что сделать теперь с дочерями моими и с детьми их, которые рождены ими?” (Быт.31,43).

Одна опасность миновала. Господь помог Иакову избавиться от гнева Лавана, но впереди предстояла другая, еще более опасная встреча—встреча с братом Исавом.

Исав вернулся к себе в Едом, а Иаков перешел Иордан и остановился у города Сихема. Сихемский царь Еммор разрешил ему поселиться в своей стране. Иаков купил участок земли, раскинул шатры, выкопал колодец и решил там остановиться на некоторое время.

У Иакова было двенадцать сыновей, но больше всего он был привязан к младшим — Иосифу и Вениамину, рожденным его любимой Рахилью. Вениамин был еще ребенком, а Иосиф вырос и был даровитым юношей. Как любимый сын, он постоянно находился при своем престарелом отце и лишь изредка навещал своих братьев, которые пасли скот. Простодушный и невинный, он с детскою наивностью, возвращаясь домой, рассказывал отцу о разных худых поступках своих братьев. Братья, естественно, возненавидели его за это, и ненависть их разгорелась тем сильнее, чем больше они видели, что их престарелый отец не скрывал своей любви к Иосифу. Иаков действительно открыто проявлял свое чувство любви к Иосифу и даже подарил ему “разноцветную одежду”, возможно, из самых лучших египетских тканей. Все это, разумеется, вызывало только злобу и зависть у старших братьев. Особенно братьев раздражали сны Иосифа, которые тот по своей наивности рассказывал братьям.

В Египте купцы продали Иосифа начальнику телохранителей фараона Потифару. Таким образом сын Иакова стал слугой одного из крупнейших вельмож Египта.

Вернувшись домой, Потифар узнал обо всем случившемся и, поверив лицемерному возмущению супруги, бросил Иосифа в темницу. Но и здесь Господь не оставил Иосифа без Своей помощи. За короткий срок он завоевал расположение начальника тюрьмы, и тот назначил его надзирателем над другими узниками. Однажды в темницу за какие-то провинности привели главного виночерпия и главного хлебодара царя египетского. Иосиф старался облегчить их печальную участь и прислуживал им. Как-то Иосиф зашел к сановникам и заметил, что они в смущении. Желая утешить узников, Иосиф спросил у них: “Отчего у вас сегодня печальные лица?” (Быт. 40, 7). Оказалось, обоим придворным в одну и ту же ночь приснились странные сны. Главный виночерпий видел во сне виноградную лозу: на ней выросли три ветви, которые сперва покрылись цветом, а потом на них созрели ягоды. И тогда он подставил чашу, выжал из ягод сок и подал напиток фараону. Иосиф, по внушению Божию, сказал ему, что три ветви означают три дня, по прошествии которых он будет освобожден из темницы и получит прежнюю должность. Иосиф был уверен, что предсказание его непременно исполнится, и потому обратился к виночерпию с просьбой: “Вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома…” (Быт. 40, 14). Ободренный таким толкованием сна виночерпия, главный хлебодар тоже рассказал Иосифу свой сон. Ему приснилось, будто на голове у него три корзины. В верхней корзине находились различные хлебные изделия, которые клевали птицы. “Через три дня,— истолковал ему Иосиф,— фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы небесные будут клевать плоть твою с тебя” (Быт. 40, 19).

К сожалению, как это часто бывает, счастливый виночерпий, сделавшись опять большим сановником, забыл похлопотать перед фараоном об Иосифе, который предсказал ему возвращение на свободу. Иосиф еще два года томился в темнице и потерял уже всякую надежду, что неблагодарный сдержит свое слово. И трудно предвидеть, как сложилась бы судьба Иосифа, если бы фараону не приснились в одну и ту же ночь два странных и таинственных сна.

И вот только теперь главный виночерпий вспомнил об Иосифе. Он рассказал фараону про молодого еврея, который когда-то в темнице истолковал ему и хлебодару вещие сны. Эти сны впоследствии исполнились точно так, как об этом им предсказал молодой узник. Фараон приказал немедленно привести Иосифа во дворец. Узника остригли, переменили ему одежду и ввели к фараону. Обращаясь к Иосифу, фараон сказал: “Мне снился сон, и нет никого, кто бы истолковал его, а о тебе я слышал, что ты умеешь толковать сны” (Быт. 41, 15). В ответ на эти слова Иосиф смиренно сказал: “Это не мое; Бог даст ответ во благо фараону” (Быт. 41, 16). Тогда царь рассказал ему свои сны о коровах и колосьях. Иосиф внимательно выслушал фараона, и, вдохновленный Духом Божиим, сказал, что посредством этих снов Бог открывает фараону будущую судьбу его страны. Вот наступают в Египте семь лет “великого изобилия”, за которыми последуют семь лет сильного и большого голода. Однако Иосиф не ограничился одним только предсказанием, а посоветовал фараону немедленно назначить мудрого управителя, который бы в годы изобилия собрал в амбары большие запасы хлеба, чтобы затем продолжительный голод не довел страну до разорения. Вдохновенное толкование снов и разумный совет Иосифа понравились фараону и всем его придворным. “Найдем ли мы такого, как он, человека, в котором был бы Дух Божий?”—сказал фараон и тут же, при общем одобрении, назначил Иосифа своим наместником и отдал в его руки управление всем Египтом (Быт. 41, 38)

Вскоре сны фараона начали сбываться так, как об этом предсказал Иосиф. Наступили урожайные годы. Получив полномочия от самого фараона, Иосиф в течение семи урожайных лет ездил по всей стране и лично следил за выполнением его приказов. Амбары до краев заполнялись пшеницей, а в стране, невзирая на сбор дани, был такой достаток, что люди благословляли нового правителя. Господь не лишил Иосифа счастья и в семейной жизни. Вскоре его супруга Асенефа родила двух сыновей — Манасию и Ефрема. Но вот, согласно предсказанию Иосифа, наступили годы засухи и голода. Египтяне сначала довольствовались собственными запасами хлеба, но когда их запасы истощились, они обратились за помощью к фараону. Фараон всех просителей отсылал к Иосифу. И тогда Иосиф распорядился открыть амбары для продажи хлеба. Сначала люди платили за продовольствие деньгами, а когда денег у них не осталось, продавали лошадей, волов и ослов, лишь бы избежать голода. В конце концов они лишились земли, и сами отдали себя в рабство.

Узнав, что в Египте можно приобрести пшеницу, Иаков послал своих сыновей в страну фараона за хлебом. Дома он оставил только Вениамина, так как после мнимой смерти Иосифа Иаков всю свою любовь перенес на меньшего сына. Братья навьючили на ослов пустые мешки и отправились в дальний путь. В Египте они узнали, что продажу хлеба иностранцам ведет высокопоставленный вельможа по имени Цафнаф-панеах, такое имя дал Иосифу фараон. Сыновья Иакова пришли и поклонились вельможе. Конечно же, они не узнали в этом египетском сановнике своего брата Иосифа. Взглянув на просителей, прибывших из Ханаана, Иосиф испытал сильное потрясение. Он сразу же узнал братьев. Однако он не открыл им, кто он такой, и разговаривал с ними через переводчика. Увидев, что братья поклонились ему до земли, он сразу вспомнил свои вещие сны.

Прежде чем открыться своим братьям, Иосиф хотел узнать, есть ли у них чувство раскаяния в сделанном против него преступлении. К тому же ему очень хотелось узнать от них об отце и единокровном брате Вениамине. Для этой цели он воспользовался своеобразным психологическим приемом. Он во всеуслышание начал обвинять братьев, будто они пришли в Египет не за тем, чтобы купить хлеб, а как соглядатаи. Сыновья Иакова всячески оправдывались, уверяли, что пришли только за хлебом, рассказывали, что у их престарелого отца, который прислал сюда, было двенадцать сыновей, из них самый младший остался дома, а один брат пропал без вести. Иосиф, нахмурясь, выслушал их и не подал виду, как глубоко взволновало его сообщение о том, что Иаков и Вениамин живы. Притворяясь крайне разгневанным, он продолжал обвинять братьев, будто они пришли со шпионскими целями. Он предупредил их, что бросит всех в темницу и только одного отпустит домой за младшим братом, которого велел привести в доказательство правдивости их оправданий. Иосиф остался глух к заверениям и мольбам братьев, позвал стражников и приказал отвести их в темницу. Спустя три дня ему все-таки стало жаль братьев, и он решил смягчить приговор. Он призвал их к себе и сказал, что продаст им хлеб и позволит вернуться в Ханаан с условием, что они приведут ему младшего брата, и лишь одного из них оставит в темнице в качестве заложника.

Вскоре привезенные запасы пищи истощились, и семья Иакова снова стала страдать от голода. Но Иаков все еще не хотел отпускать Вениамина, без которого его сыновья не хотели идти в Египет. Наконец, клятвенное обещание Иуды, что он на себя берет всю ответственность за безопасность Вениамина, сломило волю Иакова, и он отпустил Вениамина. Чтобы задобрить египетского начальника, Иаков послал ему в подарок немного бальзама и меду, благовонные травы и ладан, фисташки и миндаль, велел также вернуть египетскому начальнику деньги, которые совершенно необъяснимым образом очутились в мешках. Братья отправились в Египет с самыми мрачными предчувствиями, но вскоре их страхи рассеялись.

Иосиф, увидев Вениамина, пригласил их в свой дом. Он велел поварам приготовить обед, а гостей поручил опеке домоправителя, чтобы они могли омыться от пыли. Братья воспользовались этим случаем, чтобы вернуть деньги, найденные в мешках. Но, к их удивлению, слуга Иосифа отказался принять деньги и успокоил их словами: “Будьте спокойны, не бойтесь... Серебро ваше дошло до меня”(Быт. 43, 23). Братья совсем успокоились, когда домоправитель привел к ним из темницы Симеона. В полдень, когда наступило время обеда, к ним вошел Иосиф. Братья до земли поклонились египетскому начальнику и поднесли ему дары, присланные Иаковом. Иосиф приветствовал их, оглядел дары и спросил про здоровье отца. А когда он поднял глаза на Вениамина, брата своего, в нем вспыхнула такая любовь, что только величайшим усилием воли он сдержал слезы. Он стремительно вышел во внутреннюю комнату и дал волю своим слезам. Потом он умыл лицо и, вернувшись в приготовленный для обеда зал, приказал подавать к столу. Во время обеда Иосиф заботился, чтобы юному Вениамину подавали большие порции и лучшие блюда. К обеду подали вино, и за столом вскоре воцарилось веселье. На следующий день Иосиф приказал своему домоправителю, чтобы он снова положил деньги в мешок каждого из братьев, а в мешок

Видя, что единокровные братья оказались достойными людьми, Иосиф больше уже не мог скрывать свои чувства. Он удалил из комнаты всех египтян и открыл братьям, кто он. “Я—Иосиф, жив ли еще отец мой?”—громко рыдая, сказал он своим братьям. Братья смутились, их охватил ужас, а Иосиф продолжал: “Подойдите ко мне... я—Иосиф, брат ваш, которого вы продали в Египет; но теперь не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда, потому что Бог послал меня перед вами для сохранения вашей жизни..” (Быт. 45, 3—5). Он нежно целовал каждого брата, но с особенно теплым чувством обнял Вениамина, любимого брата. Затем, когда он вытер слезы радости, сказал братьям: “Идите скорее к отцу моему и скажите ему: так говорит твой сын Иосиф: Бог поставил меня господином над всем Египтом; приди ко мне, не медли; ты будешь жить в земле Гесем; и будешь близ меня, ты, и сыны твои, и сыны сынов твоих, и мелкий и крупный скот твой, и все твое; и прокормлю тебя там, ибо голод будет еще пять лет, чтобы не обнищал ты и дом твой, и все твое” (Быт. 45, 9—11).