«Мы – же прeбудем в молитвах и служении слова»

(Деян. 6,4)

«Горе поставленным на свещнице и не светящим».

 Предисловие 1-е.

«Слово – жертва Богу самая великая,

самая драгоценная, всех жертв лучшая».

Святитель Григорий Богослов.

Настоящий труд посвящается родной Духовной школе и ее питомцам, посвятившим себя на великое апостольское служение, да усердно и с великою любовью пребывают они в «служении слова».

Предисловие 2-е

Этот труд является слабой попыткой дать посильные указания пути, ведущие к достижению действенной проповеди, к достижению достойного пребывания в «служении слова».

I. Всемирное значение «служения слова» и его универсальный характер.

«Бог бе Слово».(Иоанн. 1,1)

«Слово – дар Божий»

Служение слова началось, когда «Слово плоть бысть» (Ин. 1, 1), когда ипостасное Слово стало плотию и обитало между людьми, тогда слово, учительное слово получило все значение в духовной жизни людей. Слово сделалось необходимым средством для распространения и утверждения христианской веры. Одна проповедь Евангелия, единое учительное слово должно было обратить ко Христу весь мир. Путем слова постепенно перерождалось человечество, видоизменялась его жизнь: религиозная, бытовая, общественная, гражданская и проч. Пред силою слова пали идолопоклонство и нечестие и воссияла новая вера, вера христианская. Слово стало насущною потребностью религии Христа, единственным орудием для уничтожения идолопоклонства, для распространения Богопознания, утверждения в вере, благочестии и доброй нравственности. Таким образом, только служением слова, поучением, проповедью вера распространилась во все концы земли, «во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их». (Пс. 18, 5).

Так необходима и полезна Церкви Христовой зиждительная, вседейственная проповедь святого Евангелия. Пастырь должен проникнуться живым сознанием священной важности и необходимости«служения слова», проповедничества. Мощно и сильно должен раздаваться голос пастыря с церковной кафедры. Он должен трепетно и благоговейно, с любовью и усердием приносить Живому Богу в жертву живое слово. Служение слова и проповедническое служение есть величайшее и священнейшее в мире служение, это, по апостолу, есть «священнодействие». (Рим. 13,15). Поэтому проповедь Евангелия как продолжается от времен апостольских до настоящего дня, так и будет продолжаться до скончания века.

Глава II. Пастырь, как проповедник и учитель. (2 Тим. 1, 11).

«Шедше, научите все народы»(Мф. 26,19)

«Шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари» (Мр. 16, 15)

«Чадо мое, днем и ночью поминай проповедующаго тебе слово Божие

и почитай его, как Господа» (Дидахе. IV гл., ст. 1)

.

Самою первейшею и священною обязанностью и долгом пастыря является проповедничество – учительство. Еще в Ветхом Завете Господь угрожал священникам тяжкою ответственностью за небрежение учительством. «Аще не возвестиши, не возглаголеши, беззаконник той в беззаконии своем умрет, кровь же его от руки твоя взыщу». (Иез. 3, 18). Иисус Христос, посылая апостолов на проповедь, прежде всего велел учить: «Идите, научите все народы». (Мф. 28, 19). И святые апостолы смотрели на учительство, как на свою главнейшую обязанность. Апостол Павел восклицает: «Горе мне есть, аще не благовествую». (1 Кор. 9, 16-18). Также апостол Павел убеждает своего ученика Тимофея: «проповедуй слово, настой во время и не во время». (2 Тим. 4, 1-2). Ему же апостол Павел пишет: «да силен будет и утешати во здравнем учении, и противящияся обличати». (1 Тим. 1,9). «Читай как можно чаще Божественное Писание, или лучше не выпускай из рук священных книг. Чему ты должен научить, тому сам учись». Апостол Павел пишет к Титу (1,9), чтобы «он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать». К Тимофею пишет: «Ты пребывай в том, чему научен». (2 Тим. 3,14). Апостол Петр пишет (1 пос. 3,15): «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании». Показывая настоятельную необходимость проповеди, ее важность, без которой нельзя и уверовать в Спасителя, святой апостол Павел пишет к римлянам: «Как веровать в Того, о Ком не слыхали? Как слышать без проповедующаго?» (Рим. 10,14) и утверждает, что верующие спасутся Евангелием, которое Он благовествовал (1 Кор. 15,2). Если они «запечатлены обетованным Святым Духом» (в таинстве миропомазания), то не прежде, как «услышав слово истины, благовествование спасения, и уверовав во Христа, спасутся» (Ефес. 1,13), и если они очищаются от грехов банею водною (т.е. в таинстве крещения), то опять не иначе, как посредством слова (Ефес. 5,26). И апостол Петр говорит: «Вы возрождены не от тленного семени, но от слова Божия, которое вам проповедаю» (1 Петра 1,23-25). Апостол Иаков учит, что «Господь родил нас словом истины, которое спасет души наша» (Иак. 1,18-21). «Дам вам пастыри по сердцу Моему, и упасут вас разумом и учением» (Иерм. 3,15). Пастыри должны быть разумны и учительны. Ибо как вразумит неразумного, если сам будет неразумен? Как научит, если сам не учен, не знает Святого Писания, ни святоотеческой литературы? Отсюда выходит, что пастырь-проповедник должен прежде всего приобрести себе «учительный разум», как сказано в Святом Писании: «устне иереовы сохранят разум, и закона взыщут от уст его» (Мал. 2,7). Да будет он – иерей премудрым в учении, в наставлении, увещании и обличении непокорных. Не имеющий же духа премудрости и не сохраняющий в устах своих разума недостоин пастырского сана. (Ж.М.П. 1950, № 6). Такие правила св. апостолы, вселенских соборов и св. отцы призывают к усиленному проповедованию слова Божия и побуждают отдать все: свои силы, все свое старание на проповедничество, угрожая в противном случае наказанием Божием и даже лишением сана(см. ап. право, 58). 19 правило VI Вселенского Собора повелевает, чтобы епископы всегда учили людей словом благочестия и в особенности в дни воскресные, чтобы они учили не от себя, а от божественного писания и толковали его по изъяснению божественных отцов, а не по собственному разумению и соображениям. «Аще ли же леностию не учит и сана извергает правило 58-е святых апостол». Св. отцы говорят о важности и усиленном проповедничестве слова Божия. Вот, например, св. Василий Великий говорит: «Тот, кто поставлен к домостроительству слова, если вознерадит о том, чтобы возвещать слово, будет, по написанному, осужден, как убийца» (Твор. ч. V). Он же пишет Григорию Богослову: «Надо самому с собой обдумывать, что будешь говорить, а потом уже пускать слово в народ» (ч. VI). В древние времена говорили проповеди неопустительно по воскресным и праздничным дням и народ привык, что он не уйдет из церкви без поучений. Василий Великий говорит: «в торжественные дни народ шел к богослужению с возбужденным ожиданием, в полной уверенности, что ему будет предложена обильная духовная трапеза». Св. Григорий Богослов придавал величайшее образовательное и воспитательное значение служению слова. Прежде чем выступить на кафедру, надобно самому проповеднику «очиститься, потом уже очищать; умудриться, потом умудрять; стать светом, потом просвещать; приблизиться к Богу, других приводить к Богу». «Сперва надо знать и врачевать собственные немощи и недуги, а потом врачевать и очищать других». «Брать на себя труд – учить других, - говорит в другом месте Григорий Богослов, - пока сам еще не научился достаточно, по моему мнению, свойственно только людям крайне неразумным и дерзким – неблагоразумным, если они не чувствуют своего невежества, - дерзким, если, сознавая оное, отваживаются на дело». «Некоторые с неумытыми, как говорится, руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело». «Так нельзя, - говорит Григорий Богослов, - ибо править человеком, самым хитрым и изменчивым животным, есть искусство из искусств и наука из наук» и еще потому, что благодать не коснется людей недостойных, «в злохудожную душу не войдет премудрость» (Прем. Сол. 1, 4). Св. Иоанн Златоуст придавал большое значение умственному развитию пастыря – проповедника. По Златоусту священник должен быть особенно сведущим в Св. Писании, твердым в догматах христианских, вообще образованным проповедником. Проповедник должен быть опытным в спорах: «по причине неопытности одного, - говорит Златоуст, - много людей доводится до последней гибели». Христос воскрешал мертвых, как – то: дщерь Хаира, сына Наинской вдовицы, Лазаря четверодневного, которые были мертвы телом, а проповедующий слово Божие, научающий покаянию, воскрешает души, умершие грехами. Св. Григорий Двоеслов говорит: «Проповедь слова Божия большия дела творит, нежели молитва, ибо обратить грешника словом учения к покаянию большее есть чудо, нежели мертваго воскресить. В воскресение мертвеца восстает плоть и опять умирает; в воскресение же грешника восстает душа и живет во веки. Хочешь ли удостовериться в сем самым делом? Смотри: воскресил Бог Лазаря телесно, и что Лазарь делал по воскресении своем, о том молчит писание. Воскресил Бог душу в Павле, и что же сотворила душа Павлова? Силы многи сотворила учением. Апостол Павел многие души от смерти греховной воскресил и ныне воскрешает писаниями своими». «Живо слово Божие и действенно» (Евр. 4,12). Слово Божие есть воскресение для тех, кто слушает его: «Аминь, аминь глаголю вам, яко грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и услышавше, оживут» (Инн. 5,25). Безраздельную силу слова Божия Бог восхотел показать пророку Иезекиилу чрез воскресение костей мертвецов (Иез. 37,10). Св. Иоанн Златоуст говорит, что беседы его имеют целью «мертвых делать живыми, изобилуя кротостию и великим смирением» (Беседа на память свящ. Фоки). Если пастырь не проповедует, то он не выполняет одной из самых великих своих обязанностей. Это – духовный мертвец. Господь Иисус Христос, пришедший в мир, начал благовествовать о царствии Божием, спасении людей. Сейчас мы рассмотрим, какими характерными чертами и каким внутренним содержанием отличалась проповедь Иисуса Христа, чтобы и нам, на основании этих черт, сделать вывод о построении проповеди, ее характере и внутреннем содержании.

Глава III. Благодатный характер проповеди Иисуса Христа.

«Вы имеете помазание от Святаго и знаете все.

Помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает» (Иоанн, 2,20-27)

.

«Да будет на нем (слове) Единого Божества единое озарение» (Гр. Богослов).

«Как тело питается яствами,а душа словом» (Ис. 58,1).

Однажды Иисус Христос в Назаретской синагоге, прочитав книгу пророка Исаии, сказал: «Дух Господень на Мне, Его же ради помазания благовестити нищим» (Лук. 4,18). «Помазал», т.е. выделил на особое служение. «Помазание» - символ особого избрания Божия, сообщения особых даров для исправления особых служений, как, например, служения священнического, прохождения служения проповеднического, ибо благовествование слова Божия есть, по апостолу, «священнодействие» (Рим. 15,16). Первым делом, в каждой проповеди должно чувствоваться это благодатное помазание Св. Духа, эта благодать и дух Евангелия. Если проповедник будет постоянно стараться иметь в себе молитвенное настроение и всегда проникаться духом благодати Евангелия, по апостолу, не будет не радеть о пребывающем в нем даре (1 Тим. 4, 14), но будет возгревать его (2 Тим. 1, 6), то и в проповеди его всегда будет чувствоваться это благодатное помазание, этот благодатный дух Евангелия, тогда и она будет иметь величайшее значение и влияние на служителей и сильно и властно покорять сердца их благодати Духа Святаго. «Мы призваны возрождать духовных детей не мирским словом, а словом Божиим. Мы будем возрождать своих детей только тогда, когда будем хранить в себе благодатное помазание, которое учит всему» (1 Инн. 2, 27). «Насыщенное таким духовным богатством пастырское благовествование станет силой, способной ввести людей в Царство Небесное», - пишет митрополит Варфоломей в Ж.М.П. в № 6, 1951 г. Таково и всегда слово, проникнутое силою Божественною, слово от Духа, или слово помазанное. Таково оно было и у Святых апостолов и после них у всех влиятельных учителей, говоривших от того, как Дух им давал провещавать. Это дар Божий, стяжаемый над сердечным жизненным усвоением истины. Где это совершается, там слово проникается убедительностью, потому что переходит от сердца к сердцу, тут и власть слова над душами. (Еп. Феофан). «Никогда человек не говорил так, как этот Человек». (Иоанн. 7, 47). «Бе бо учай, яко власть имый, а не яко же книжники». (Марк. 1, 22). Далее Иисус Христос говорил, «как власть имущий, а не как книжники и фарисеи». Его слова были полны благодати, власти, силы непреодолимой, вызывавших удивление со стороны слушателей. Его слово, как слово Сына Божия, было, по сознанию самих слушателей, со властью, покоряющею дух человека силе Божией, а не таково, как слово книжников и фарисеев. (Мр. 1, 22). Народ удивлялся свободе Его речи, пророки говорили: «Это Господь говорит», а Христос: «Я говорю вам». Слушая мертвое слово своих учителей, каковы были фарисеи, галилеяне были чрезвычайно удивлены, когда услышали живое слово Иисуса; те говорили, как рабы закона, а Иисус, как власть имеющий. 

Книжники и фарисеи исказили смысл закона, сами не понимали его, и потому не убежденно и не убедительно говорили. Книжники читали и «считали» буквы и слова и не умели уловить вложенную в них силу духа и истины. Они исполняли закон механически, их мысль была прикована к закону внешней праведности, и не видели важнейшего в законе: духа и силы (Корм. 264). Они говорили от научности, поэтому не давалась им такая сила, т.е. дух и сила. (Барсов. 455). Иисус же говорил свое, то, что слышал от Отца своего, а потому говорил властно, убежденно, убедительно. Понятно, какое сильное впечатление производила Его речь на не предубежденных слушателей. Эта власть – не тон повелительный, а сила влияния на души и сердца. Слово Его проходило внутрь и связывало совести людские, указывая, что все так есть, как Он говорил. (Феоф.). Слово Его было со властью, покоряющею дух человека силе Божией. (Мр. 1, 22). Вот основа и сущность евангельской проповеди – величайший образец духовного красноречия для всех времен. Из нее, как из корня, должна постепенно вырастать и развиваться вся проповедь, все ее положения, характеризующие ее как единое стройное церковное строение. Во-вторых, проповедник должен твердо знать, при каких же условиях можно достигнуть и развить в проповеди то, чтобы проповедь имела благодатное влияние на сердца слушателей, силу и власть покорять их Слову Божию. Проповедь не есть рядовое словесное произведение, не есть какой-либо обычный трактат. Проповедь должна иметь свой, собственный, ей только присущий закон, ему подчиняться, ему только следовать, им управляться. Ведь проповедь, прежде всего, имеет в виду духовную сущность человека, его душу, на нее хочет влиять, ее воспитывать, ее дисциплинировать, чтобы от внутренне развитых душевных качеств вытекали, как уже следствия, и все внешние поступки человека, чтобы духовная жизнь человека служила базой, основой для внешней жизни человека. Богата, содержательна духовная жизнь человека, - богата и внешняя сторона его деятельности. Замерла, оскудела духовная сущность, - замер человек. Жизнь каждый день дает нам наглядный пример этого положения. Сколь глубоко жизненны, психологически верны слова Спасителя: «добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а зло человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста». (Лук. 6, 45). Итак, какие же это законы, положения проповеди, чтобы проповедник мог развить эти вечные образцы Евангельской проповеди и мог достигнуть в своей проповеднической деятельности успехов. Одно из основных положений проповеди – это постоянное молитвенное настроение проповедника. Без молитвы нет жизни, нет и проповеди. Второе основное положение – это убежденность проповедника в проповедуемой им истине. Проповедник, сам не переживая и не перечувствовав тех истин, о которых говорит будет говорить отвлеченно, сухо, деланно, не убедительно. Чтобы заговорить языком живым для живых людей, заговорить убежденно и убедительно, сильно и властно, надобно быть твердо убежденным в проповедуемой истине. Важнейший элемент проповеди – это психологический ее характер. Сюда входит, во-первых, самопознание. Без самопознания проповеднику проповедь будет непонятна, отвлеченна, так как опытно не пережив движений души, он будет говорить со слов других, что всегда надобно избегать в проповеди. Во-вторых, сюда входит знакомство с психологией аскетов подвижников. Это знание имеет великое значение для проповедников. Изучение этой психологии даст им весьма ценный материал – знание всех душевных явлений, даст им большую опытность подхода к чужой душе, знание всех ее переживаний, явлений, всех ее изгибов, а отсюда проповедь такого проповедника будет иметь великое влияние на души слушателей. Великое значение, далее, в деле проповедничества имеет сама жизнь проповедника. Проповедуй своей жизнью больше, чем на словах. Святые отцы придавали большое значение проповеди своей жизнью проповедника. Далее, «благовестие требует большого труда», говорит Иоанн Златоуст. Учение святых отцов о духовном красноречии в служении слова. Не менее важное значение имеет в деле проповедничества выступление проповедника на кафедру и его там внешнее положение. И, наконец, даются практические советы начинающим проповедникам и заключение с пожеланием неустанно трудиться на ниве Христовой, исполнять, воплощать в жизни все советы проповедникам.

Глава IV. Убежденность проповедника.

«Когда я буду говорить с тобою,

тогда открою уста твои, и ты будешь говорить». (Иез. 3,27)

«Проповедь есть, прежде всего, влияние на слушателей»

«Хотя сеющий слово сеет в сердце каждого,

однако же плодоприносит одно доброе и плодотворное сердце».

(Григорий Богослов).

«Жги глаголом сердца людей».

Убежденность проповедника в проповедуемой им истине имеет главное и первейшее значение в деле проповеднического служения. Для проповеди самым главным и важным требованием является внутреннее убеждение проповедника, полное убеждение в том, что он говорит. Если проповедник одушевлен христианскими идеями, старается осуществить их в своей жизни, так что они становятся его как бы собственными родными и близкими ему, то и проповедь его будет носить характер глубокой убежденности и неотразимого влияния на сердца слушателей. Кто только сам глубоко и непоколебимо убежден в известной истине, тот только и может со всем жаром, горячо, неотразимо и убедительно проповедовать и защищать ее. Только убежденность проповедника может убеждать слушателей и влиять на их волю. Раз сердце проповедника горит огнем ревности к славе Божией, то он зажигает огнем и сердца слушателей. Внутренняя правдивость, убежденность проповедника, личное его воодушевление улавливается чутьем самых необразованных слушателей и производит неотразимое впечатление. Проповедь действует, так сказать, заразительностью, своей субъективной правдивостью. Отсюда ясно, что когда проповедник говорит то, в чем сам не убежден или что сам плохо знает, поверхностно, или что вытекает не из глубины собственного сердца, что им не пережито, не продумано, не перечувствовано, у него не будет воодушевленного внутреннего чувства, подъема, уверенности в своих словах, и проповедь такого проповедника будет отвлечена, суха, безжизненна и бездейственна. «Что истекает не из глубины собственного сердца, то так же лишено силы, как бессильны мыльные пузыри против крепостных стен». На волю действует только воля. Убеждает только тот, кто сам убежден, и убеждает настолько, насколько сам убежден. Степень убеждения в разных людях различна, но высшей степени своего развития это убеждение и любовь к истине могут достигать в человеке таких размеров, что совершенно овладевает его существом, воспламеняет его дух и непреодолимо требуют своего обнаружения в проповеди. Наглядный пример такого состояния дает нам Св. Библия в лице пророка Иеремии. Когда этот пророк выступил со своею обличительною проповедью и изрек иудеям много угроз, то слушателями своими был за то жестоко поносим и осмеиваем. Такое отношение слушателей к проповеднику настолько его огорчило, что он решился прекратить свою проповедь. «Бых в посмех весь день, - говорит он, - рекох не возглаголю, ниже вспомяну имя Господне». Но тогда сила внутреннего убеждения, потребность учительства начали терзать его душу и совесть. «И бысть в сердце моем яко огнь горящ, палящ в костех моих, и расслабех отвсюду и не могу носити». (Иерем. 20, 7,9). Это внутреннее убеждение, эта непреодолимая любовь к истине и эта неудержимая потребность к проповеданию ее не дается наукою. Наука в этом бессильна. Но приобретается внутренним психологическим опытом, возбуждаются и возгреваются благодатию Божественною, суть плод «обличения силою свыше». (Лук. 24,49) и (Деян. 1,8). Далее, из Св. Писания Нового Завета мы знаем, как велика сила проповеди, речи, слова, сказанных с глубоким убеждением. Св. апостол Павел так горячо и убежденно защищал свое апостольское учение, свое апостольство, что даже пресыщенный царь Агриппа почувствовал тронутым свое холодное сердце и признается: «Ты немного не убеждаешь меня сделаться христианином». (Деян. 6,28). Тот же апостол Павел восклицает с глубоким убеждением: «Я верю и потому говорю». (Кор.) кроме того, из истории проповедничества мы много имеем свидетельств, что сила проповеди заключается во внутреннем убеждении и правдивости проповедника. «К вере приводит не сила красноречия, а сила правдивости, исходящая прямо от сердца и проникающая прямо в сердце же». (Киприан). «Дух Божий учит писать и говорить просто и правдиво, без красностей и преувеличений, которыми полно все прочее». (Фома). «Отрешившись от себя и полный сочувствия к другим должен ты проповедовать и вселять в сердца утешение Божие». «Проповедник должен сперва в тихой молитве заручиться тем, что затем будет произносить, он должен почувствовать внутренний пламень прежде, чем начнет говорить. Те, кто всего ждут от проповеди и ничего от молитвы, очень глупы и столь же жалки те, кто продает свой труд за призрак пустых похвал». Таковы должны быть все проповедники, «убежденные проповедники», таковых ищет народ, идет в церковь слушать их, ищет их, а не красноречия их. Далее, мы считаем, необходимо указать как на образец проповеди приснопамятного о. Иоанна Кронштадского, сказанные с убеждением, воодушевленно, вдохновенно, убедительно, влиятельно, служа тем, которые слушали с замиранием сердца, боясь проронить хотя бы одно слово.

Сила и действенность проповеди о. Иоанна Кронштадского.

Его слово было мощно, сильно, захватывающе, заставляющее забыть все земное и уносящее ввысь, в небеса. Оно подчиняет волю слушателей и ведет к Богу. Убедительность его проповедей огромна, влиянее неотразимо. Вот как описывают некоторые очевидцы его проповедь и произведенное ею впечатление. «Мы имели возможность лично слушать произнесенные однажды о. Иоанном наставления, - говорит прот. Буткевич. Что это была за чудесная проповедь! Под открытым небом, окруженный большою толпою слушателей, напрягавших все свое внимание, чтобы не проронить ни одного слова, о. Иоанн говорил о вере, как необходимом условии для получения того, о чем мы просим Бога в своих молитвах. Без риторических прикрас, без ораторских приемов, без всякого стремления к произведению эффекта, проповедь о. Иоанна отличалась апостольскою простотою и помазанностью, но какое могучее, какое сильное впечатление произвела тогда на слушателей. Поистине, он говорил, «как власть имеющий», его сердце и его вера делали излишнею и ненужною всякую проповедническую теорию».

Слово о. Иоанна Кронштадского перед общей исповедью.

Слово его отличалось внутренней силой, властностью, говорил он с глубокой верой каждое свое слово, готовый за каждое слово даже пострадать, потому что все говорил от сердца, говорил то, что сам своим личным опытом все изведал. Какая-то незванная сила поднималась тогда, очищающая душу каждого человека. Это была сила дивная, чудная, сверхъестественная сила добра, правды и веры, возвышающая над собственными пороками и уносящая туда, в горные обители. Таким образом сила проповеди, ее действенность зависит не от риторических прикрас, а от внутреннего самосознания и самосовершенствования и проникновения проповедника Евангельским духом. А эти качества созидаются и незаметно зреют и создают истинно-пастырское настроение проникновенным чтением Св. Писания, вдохновенною молитвою и совершением Божественной Литургии. Где источник действенности этой проповеди? Откуда такая сила убеждения? Источник в нем самом! Сила проповеди – в его сердце, в его живой, горячей, убежденной вере! Это святое, воодушевленное настроение созидалось, развивалось, укреплялось в нем каждодневным чтением Св. Писания, каждодневным совершением Божественной Литургии и постоянным молитвенным настроением. Читая Слово Божие, опытно узнаешь, что Слово Божие доставляет сладчайшую жизнь для твоего сердца, радуя, согревая, умягчая, очищая, просвещая, оживотворяя его своими светло-животворными лучами. Ты увидишь, как самые кости твои и все тело твое ощутят священный, животворный трепет радости, и весь мир, вся тварь Божия представятся тебе ликовствующими от радости и славословящими своего Создателя. Не менее духовную зрелость созидает в пастыре и богослужение. Чтобы ввести слушателей в дух богослужения, нужно войти самому в его дух, понять его душу. Богослужение написано слезами, любовью, следовательно, только слезами и можно войти в него. Нужно с душой, раскрытой для любви, пытаться понять богослужебный гимн Св. Церкви, воскресить в своей душе те чувства, какие создали литургию. Характеристические черты проповедничества о. Иоанна Кронштадского – сжатость, краткость, точность, основательность, простота, задушевность и современность. Язык его проповеди прост, народен и в то же время отличается точностью и картинностью. Вера и жизнь по вере – вот идея, которая проникает все его слова и поучения. Самое возвышенное содержание проповеди не удерживает о. Иоанна от практического и необходимого для жизни наставления. Раскрыв отношение Лиц Пресвятой Троицы, проповедник, например, без всякого искусственного скачка заканчивает свою проповедь обращением к людям: «Дети пусть чаще вспоминают о Сыне Божием, который не знает другой воли, кроме воли Отца, пусть и они научатся во всем повиноваться родителям». Любовь чистая, христианская дышит повсюду в проповедях о. Иоанна. Невольно чувствуется, что не желание проповеднической славы, а благо слушателей, их спасение, их нравственное преуспеяние заставляют говорить проповедника. С распростертыми объятиями он идет навстречу грешнику – брату. С истинною сердечностью и глубоким психологическим анализом раскрывает о. Иоанн свойство христианских добродетелей, но с особенною любовию, доходящею до высокого и истинно благородного увлечения, говорит он о человеческой нужде, о горе, о страданиях, о христианской благотворительности и делах христианского милосердия. Видно, что этот предмет и эта добродетель особенно близки сердцу проповедника. Мысль о творении земных растений возбуждает у проповедника, а вместе с ним и у его слушателей, неподдельное чувство благородного восхищения красотою окружающей нас природы. Проповедник исполняется вдохновением истинного поэта. Таким образом, проповедник, проникнувшись проповедуемой истинною, воплотив ее в свою плоть и кровь, только тогда износит ее из своего сердца. Убежденность проповедника, его воодушевление, его святое чувство, блистающий взор, его правдивый, искренний тон чувствуются слушателями и они, помимо своей воли, убеждаются, верят искренности его слов и следуют за ним. Необъятно влияние такого проповедника.

Глава V. Самопознание. Сущность самопознания и его необходимость.

«Самомнение отнимает у человека большую часть того, чем он есть»

(Григорий Богослов)

«Как редко мы занимаемся самонаблюдением. Как мало мы знаем самих себя»

«Исследуйте себя внимательно» (Соф. 2, 1).

«Себе искушайте, аще в вере» (2 Кор. 13, 5).

Самопознание в жизни каждого человека имеет очень большое значение. Еще греческий философ Сократ говорил: «Познай себя самого». В Св. Писании, как Ветхого Завета, так и Нового Завета, самопознанию придается важное значение. «Больше всего хранимаго храни сердце твое, потому что из него источники жизни» - говорится в притчах Соломона (Притч. 4, 23). «Испытаем и исследуем пути свои» - говорит также пророк Иеремия (Плач Иер. 3, 49). Христос обличал своих учеников в недостатке самопознания: «Не знаете, какого вы духа есте» (Лук. 9, 55) и еще (Мат. 7, 3-5). Апостол Павел так же убеждал христиан в необходимости и важности испытания самих себя (2 Кор. 13, 5-6) и (1 Кор. 11, 28) и (Гал. 6, 3-4). Кроме того, апостол Павел раскрывает нам сложный психологический процесс, совершающийся в душе каждого человека, о котором многие, даже проповедники, и не подозревают, что совершается в их душе. Апостол Павел писал к римлянам (Рим. 7): «Не еже-бо хощу, сие творю, но еже ненавижду, то соделоваю … Не еже-бо хощу доброе, творю, но еже не хощу злое, сие соделоваю». Эта борьба между добром и злом, между хотением и деланием, между духом и телом, этот сложный психологический процесс красной нитью проходит через всю историю человечества. В нас самих постоянно и непрерывно сменяется великое и ничтожное, высокое и низкое. Высокие стремления духа и грубые потребности тела. Страсти, унижающие нас до скотоподобия, и движения духа, уносящие нас в премирный ангельский мир. Сердце человека – вечная борьба добра и зла. Весы добра и зла непрерывно колеблются то в ту, то в другую сторону. Велика сила греха и могуча она. Властно захватывает человека и ввергает его в бездну погибели. Вот страсть постепенно завладела душой человека и, кажется, нет ему выхода из тины греха и никакая сила не может спасти его душу. Но где-то далеко, далеко в самой глубине сердца сначала робко, как бы неслышно, но потом все настойчивее говорит голос совести – голос Божий о жизни другой, жизни забытой, покинутой и начинается борьба добра со злом. Как бы человек низко ни пал, образ Божий всегда в нем сияет под толщей грехов и страстей, как под пеплом угля всегда находится горящая искра, стоит только вздуть пепел и она разгорится в яркий огонек. В душе человека сокрыта, как искра под пеплом, сокровищница добрых начинаний, которые нужно только возбудить, вызвать к жизни, воспитать. «В себя же пришед» (Лук. 15, 17), - говорится про евангельского блудного сына. Он, казалось, погиб, погиб безвозвратно, погиб навсегда для вечной жизни. Но только, к счастью, казалось. В нем блеснула искорка, сокрытая под слоем пороков, и свет ее озарил его сознание, и он сознал свое духовное убожество, увидел глубину своего падения, увидел мерзость и пустоту своей жизни, немощь своей природы и воззвал к Богу живому и Крепкому. В нем совершился переворот. Явилось желание начать жизнь новую, лучшую, жизнь без греха. Но природа человека не желает подчиняться духу, она властно заговорила о себе, своих правах, и вот возгорается борьба, страшная борьба между духом и плотию, между хотением духа и желанием плоти, и борьба эта упорно будет вестись на всем протяжении его новой благодатной жизни. Кто достиг даже до высоких степеней святости, и тот не лишен борьбы со своей природой и ему всегда грозит возможность падения. С высоты подвигов, с высоты парения над землею человек низвергается в бездну греха, чтобы опять и опять снова начинать свое восхождение по ступеням совершенства среди борьбы со злыми наклонностями своей природы. Такова природа человека! Но как мало мы знаем ее. Как мы мало знаем самих себя. Как мало знаем свою собственную природу. Между тем, именно, проповеднику то и надобно знать, прежде всего, ему самому, этот сложный психологический процесс, совершающийся в душе каждого человека и его самого, проповедника. Получается, что знание природы человеческой – величайшая ценность. Только знание жизни души, ее законов даст проповеднику могучее и величайшее средство влияния на духовную сущность человека, возрождать души других и приводить их ко Христу. Пастырь-проповедник должен знать могучую власть греха над человеком, часто заманчивую его сладость, его обаяние, когда человек помимо своей воли совершает то, чего он сам не хочет. Ему необходимо познание и средств борьбы со грехом, путей нравственного возрождения, ступеней духовного возрастания. Через собственный опыт он постигает, что совершается в душе каждого человека. В святоотеческой литературе вопросу о самопознании придается весьма серьезное и важное значение. Так, преподобный Макарий Египетский пишет: «егда убо узрит Господь кого сим путем ходяща, и тако себе самому внемлюща, и служити Ему со страхом и трепетом всегда готова суща, посылает тому помощь от благодати Своея». (Слово о возвышении ума. Гл. III). Св. Григорий Богослов говорит: «познай себя самого, из чего и каким сотворен ты, доблестный мой, и через сие удобно достигнешь красоты первообраза». (Т. IV, стр. 360). «Самомнение, - говорит в другом месте тот же св. отец, - отнимает у человека большую часть того, что он есть, и что тщеславие бывает для людей величайшим препятствием к добродетели». (Т. I, стр. 48). В этой борьбе проповедник опытно познает свои силы, опытно познает силу греха, видит глубину падений, определяет свое духовное содержание, находит самого себя, самоопределяется. Необходимость этой поверки, необходимость постоянного бодрствования над собою весьма ясна и понятна. Глубокое самоиспытание и самоуглубление, анализ своих душевных качеств, беспристрастная и беспощадная критика своих чувств, мыслей, приведет пастыря-проповедника к познанию самого себя, поможет ему найти себя, определить свое духовное содержание. Оно неминуемо приведет пастыря к сознанию своей немощи, греховности и недостоинства.

Глава VI. Значение святоотеческой психологии в деле проповедничества.

«Требуется тонкое и глубокое знание

природы и души человеческой». (Григорий Богослов)

«Пастырь обязан хорошо знать души своих пасомых и быть вождем их по

закону прямого пастырства». (Григорий Богослов)

«Страсти затворяют двери в царствие небесное»

Аскетика – наука о средствах к укреплению воли, к уничтожению дурных привычек, наклонностей, страстей и усвоению добрых навыков, очищающих и возвышающих человека. Никто не мог так глубоко изучить тайны души человеческой, как те люди, которые всю свою жизнь посвятили глубокому изучению душевных явлений. Если неоспоримо то, что явления души могут быть изучаемы только путем внутреннего опыта, путем самонаблюдения, то становится ясно, что лучшими психологами должны быть признаны те люди, которые проводили всю свою жизнь созерцательно, полную подвигов самоиспытания. В безусловной отчужденности от мелочных мирских интересов в тиши уединения св. отцы, подвижники, аскеты глубоко проникали во все таинственные уголки души своей, зорко следили за всеми, даже едва заметными движениями ее и, в чистом, светлом сознании точно и ясно отражали все ее переживания. Величайшее, ценное, незаменимое и единственное пособие в этом отношении представляет собою книга, на страницах которой обрисованы все мельчайшие душевные переживания, душевные явления. Эта почти забытая и мало использованная в целях проповедничества опытно добытая богатейшая сокровищница – аскетическая литература. Творения св. подвижников и отцов суть плод глубокого и деятельного изучения благодатной жизни человека во Христе Иисусе и есть живое, опытнейшее училище о человеке и является образцом и руководством для пастырей церкви в их проповедническом служении. Кто желает быть психологом, кто желает познать все душевные переживания, тот должен ближе познакомиться с ней, полюбить ее, сродниться с ней, проникнуться ее духом, чтобы она служила путеводительницей его жизни. Только знание жизни души, ее законов даст проповеднику могучее и величайшее средство влияния на духовную сущность человека. «Путешественники пишут путевые заметки о всем, - говорит Феофан Затворник, - что встречают достойного на пути своем. Писали свои заметки и избранники Божии, проследившие в разных направлениях все тропы духовной жизни, о всем, что встречали и испытывали в сем многотрудном шествии своем». В аскетической литературе мы имеем дело с точной записью того, что испытали подвижники, опытно и непосредственно переживали, проходя духовную жизнь. Подвижники были великими испытателями человеческого духа, законов его развития и совершенствования. Каким глубоким знанием человеческого сердца владели прошедшие школу аскетизма, это показывают, например, проповеди св. Василия Великого или Иоанна Златоуста, или Григория Богослова. Когда они своим словом касались того или другого явления духовной жизни, какого-либо порока-гнева, зависти или какой-либо добродетели, они с поразительной рельефностью выставляют на вид все сокровенные изгибы человеческого сердца, все движения и чувства, какие испытывает душа в известном состоянии, и тайные помышления, какие едва сознает или какие не привык замечать в себе преданный страсти, - обнаруживаются пред ним. Какая, например, глубина анализа психологического чувства у св. Григория Богослова. Он хорошо умеет подмечать малейшие оттенки чувства в каждом из пасомых и умеет указать самое надлежащие средство для исправления того или другого недостатка, для излечения той или иной страсти. Таким образом, аскетическая литература имеет ценное и серьезное значение для проповедника, как материал для изучения психологии и знаний душевных явлений человека. Изучение жизни и творений св. отцов и аскетов-подвижников введет проповедника в самую сущность и глубину душевной жизни человека, откроет ему новые широкие горизонты явлений из духовной жизни человека. Они покажут, как незаметно, постепенно шаг за шагом возникает в душе какая-либо страсть, порок, грех; давши незаметный росток, они развиваются, укрепляются, совершенствуются и совершенно завладевают всей психикой человека. Они дадут, далее, яркую, наглядную и полную картину борьбы человека со своими страстями, его падения и восстания, снова падения и восстания. Они разрешат сложный вопрос о средствах к укреплению воли на добрый путь, как уничтожить в себе дурные привычки, наклонности и развить в себе добрые навыки, возвышающие человека. Они, наконец, уяснят проповеднику, что такое страсть или грех, что такое закон страсти? Ведь грех – явление повседневной жизни. Его чарующая прелесть, соблазнительный и пленительный образ его часто преподносится пред человеком. Но, как мало в наших проповедях говорится о психологии греха! Как мало проповедники проникают в сущность греха. Только поверхностно скользят там, где бы нужно было касаться самой глубины и основы греха. Причина – незнание психологии греха. Это-то знание закона греха и даст ему аскетика, изучение жизни и творений св. подвижников. «Христианские подвижники пережили все действительные и возможные ступени подавления и искоренения из своей природы страстей, фактически самым полным образом вынесли и испытали всю силу борьбы с ними, во всех их перипетиях, оттенках и осложнениях, при разнообразных формах проявления страстей, на всех ступенях их развития, начиная с обольщения страстью и оканчивая скорбью от страсти. В жизни святых подвижников присутствовали на лицо все условия, существенно необходимые для точного и правильного наблюдения психологической основы и форм проявления страстей, которые и открывались, поэтому, для самосознания подвижников во всей их настоящей, незамаскированной природе и подлинном, гибельном значении для религиозно-нравственной жизни человека, и описывались во всех своих подробностях живо и конкретно-рельефно на основании не отвлеченного изучения, а непосредственного  переживания. С этой точки зрения открывается психологическая точность анализа страстей, а также, вместе с этим, и особенная, исключительная богословская возможность аскетической оценки значений этих явлений в религиозно-нравственном отношении». (Зарин. Аскетизм по православно-христианскому учению). (Смотри «Путь к импровизации» стр. 11).

Глава VII. Духовное красноречие.

«Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь,

особенно тем, которые трудятся в слове и учении». (1 Тим. 5, 17)

«Слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой

мудрости, но в явлении духа и силы». (1 Кор. 2, 4)

«Начатки слова надлежит посвящать Слову,

сей плод и нам свойственнее и Богу приятнее». (Григорий Богослов)

«Ипостасному Слову не может быть лучшего дара,

как служением словом». (Григорий Богослов).

Начало христианской проповеди относится к первому веку христианства. Речи Иисуса Христа и апостолов отличались большой простотой, полнейшей безыскусственностью. Искусственная форма проповеди появилась со временем. В первые века христианства проповедь не знала искусства слова. «По форме своей проповедь была собеседованием, истинною беседою, полною задушевности и сердечности, чуждой всякой искусственности и вполне свободною от всяких условностей литературной моды». Она напоминала собою или беседы любящего отца с детьми или дружескую, задушевную беседу любящих друг друга братьев. О таком свойстве проповеди в век мужей апостольских говорят и самые их писания, простые, безыскусственные, но богатые силою внутреннего убеждения и присущею им духовной мощью. Эта мощь духовная присуща была и их устным собеседованиям, производившим такое сильное впечатление на слушателей, что следы их сохранялись в их душах на всю жизнь. Проповедь была проста в слове, но сильна в разуме, ее мощь заключалась «не в препретельных человеческия мудрости словесех, но явлении духа и силы». (Ар. Антоний. Из истории христианской проповеди). Во II веке проповедь также отличалась простотою и безыскусственностью. Только в III веке начинает развиваться искусство проповеди. Причиною этого было то, что в церковь стали поступать лица высокообразованные, как, например, Климентий Александрийский и др., и христиане, и язычники, получившие образование в языческих философских школах, которые не удовлетворялись простотою формы изложения христианского мировоззрения. К изложению христианского веро- и нравоучения предъявляли повышенные требования. Будущие христианские пастыри-проповедники изучали искусство красноречия, которое в языческих школах было важнейшим и первым предметом. Апостольские постановления уже требуют от учителя, чтобы он был «научен и опытен» в слове. Климент Александрийский напоминает наставление апостолов о том, чтобы питать верующих не одним молоком, но и твердою пищею.

IV век. Учение св. отцов о служении слова.

«Служение Слову есть высшее

служение служителей слова». (Григорий Богослов)

В IV веке мы видим пышный расцвет церковного ораторства. Оно было поднято на недосягаемую высоту. Знаменитейшие проповеди, слова церковных ораторов-отцов IV века затмили славу великих языческих ораторов. Мы обязаны возвышением церковного искусства этим отцам. Отцы эти Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Они придавали служению слова величайшее значение и этому служению отдавали все свои силы, всю свою любовь. Кто не испытывал благотворного, захватывающего влияния знаменитых проповедников-отцов IV века, хотя после них прошли целые века? Проповеди их сильны, влиятельны, оригинальны, носят в себе печать личного творчества. Это потому, что св. отцы имели единственную цель – это душу человека. Поэтому их проповеди могучим, свободным потоком лились, напояли всю вселенную, напояют ее и в наше время.

Св. Василий Великий. † 379 г.

Проповеди его замечательны по своей силе и выразительности, и представляют высокие образцы церковного красноречия. (стр. 194). Св. Григорий Богослов, сам художник слова, высоко ставит и ценит дар слова Василия Великого. «Кто, обладая словом, лучше выражает мысль? – спрашивает, - у иных мысль не находит слова, у других есть одни слова при бедности мысли, он же не имея недостатка ни в том, ни в другом, но … везде оказывался равным самому себе и в подлинном смысле совершенным». (Григорий Богослов. Слово 48). Весь христианский мир оценил достоинства творений св. Василия Великого; им услаждались не только духовное, но и светское общество, они читались с церковных кафедр и делались предметом разговоров и пересказов в частных домах. Творения его скоро стали литературными образцами для учащих и учащихся, и знакомство с ними сделалось для человека показателем его христианской образованности. (Стр. 207). Пять веков позднее патриарх Фотий выразился о слоге Василия Великого так: св. Василий «владеет языком чистым, изящным, величественным; в порядке и силе мыслей за ним первое место; убедительность соединяет он с приятностью и ясностью. Речь его так плавна, как поток, свободно выходящий из своего источника». Проповедь того времени еще не улеглась в схоластические рамки и была живым выражением живой мысли пастыря, озабоченного духовными нуждами своей паствы; была живым отображением живых чувств, религиозных, нравственных требований. Христианские кафедры, при сравнительной редкости в то время книг и малораспространенности грамотности в народе, имели величайшее просветительное значение. Особенно кафедры таких великих проповедников, как Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Они имели значение как догматического характера, так и нравственного, учительного, просветительного и проч., вообще они имели значение школ, училищ. Проповеди св. Василия были «сжаты, содержательны, сильны». Он не тратил времени на «словесные украшения речи».

Св. Григорий Богослов. † 380 г.

«Принесите слово в дар Слову». (Григорий Богослов).

Как проповедник Григорий Богослов производил на слушателей неотразимое, захватывающее впечатление. Только силою своего слова он вернул Константинопольской православной церкви ее первенствующее место. Григорий Богослов поет гимн слову. «Приношу Богу слово, самую приличную, благороднейшую жертву, дар, который чище злата, дороже многоценных камней, ценней тканей, святей жертвы подзаконной, угоден Богу. Сие приношу Богу, сие посвящаю Ему. Удерживаю за собой одно слово, как служитель слова, ценю его, люблю его, веселюсь о нем, делаю его сообщником всей жизни, добрым советником, собеседником. Вся моя любовь после Бога обращена к слову, или, лучше сказать, к Богу, потому что и слово ведет к Богу, когда оно соединяется с разумением, которым один Бог истинно приемлется и поклоняется и возрастается в нас. Через слово я обуздываю порывы гнева, или усыпляю зависть, или успокаиваю печаль, оковывающую сердце, или уцеломудриваю сластолюбие, или полагаю меру ненависти. Слово в изобилии делает меня скромным и в бедности великодушным; оно побуждает меня идти с идущим твердо, простирать руку помощи падающему, сострадать немощному и сорадоваться возмогающему. Сей дар приношу я Богу моему, сей дар посвящаю Ему. Я принесу слово в дар Богу, священнейший и чистейший всякой бессловесной жертвы.  Как изобильно пастыри должны питать верующих словом Божиим, - слово Божие есть хлеб ангельский, которым питаются души, алчущие Бога». Св. Василий Великий, по словам Григория Богослова, высоко ценил его дар слова.

Третий знаменитый отец IV века св. Иоанн Златоуст. † 407г.

Проповеди Златоуста – несравненные перлы церковного ораторства, вечные образцы для подражания. Чтобы более понять и оценить проповедническую деятельность Иоанна Златоуста, нам необходимо коснуться вообще состояния языческого красноречия. Красноречие в Древнем Риме и Греции очень ценилось. Дар красноречия в то время ценился выше всяких других талантов человека. Знаменитые ораторы древности: Демосфен, Ливаний, Цицерон весьма ценились и были почитаемы. Толпы народа теснились вокруг их кафедр и рукоплескали им. Существовали в больших городах языческие школы, где специально преподавалось искусство красноречия. Многие христианские юноши в этих школах получали образование, где получали блестящее образование (в Афинах) и наши знаменитые святители и слушали уроки красноречия Василий Великий и Григорий Богослов. Языческое красноречие начало уже терять свое обаяние, вырождаться и терять свою пышность, все ниже и ниже опускаться и падать. Ливаний, знаменитый в то время оратор, своим напыщенным красноречием, искусственными словооборотами и звонкими, трескучими фразами мог увлекать и услаждать только слух и не затрагивал сердца. Он уже начал терять славу великого искусства оратора и красноречие его вылилось в напыщенную софистику и эффектную игру слов. Ливаний – представитель языческого красноречия. Св. Иоанн – представитель церковного ораторства. Антиохийцы – очень любили красноречие и высоко ценили таких ораторов, как Ливаний. Нарождалась другая форма ораторства, нарождалось другое красноречие, которое во всех отношениях далеко превосходило и затмило славу языческого ораторства. Учителями такого нового ораторства и были, как мы видим, наши Вселенские Святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст. Теперь в Антиохии появился новый оратор, далеко превосходящий своим ораторством всех языческих ораторов. Это был пресвитер Иоанн, получивший впоследствии название Златоуста. Св. Иоанн был в Антиохии пресвитером в период времени с 381 по 398 г. Храм, где служил и проповедовал Иоанн Златоуст, всегда во множестве наполнялся слушателями, которые с изумлением и восторгом внимали вдохновенным речам Иоанна, боясь проронить хотя бы единое его слово. Все бежали послушать его, купцы оставляли торговлю, ремесленники бросали свою работу, адвокаты – суд, являлись скорописцы, записывали все его слова и распространяли их в народе. Из уст в уста передавалось, что сказал Иоанн. Ученик (Иоанн) далеко превзошел своего учителя (Ливания) и затмил славу его. В устах св. Иоанна Златоуста зазвучало совсем простое по внешности красноречие, но полное великой силы внутренней, одухотворенное неотразимой убежденностью святой души оратора и согретое теплом его сердечного огня. Ораторство Златоуста заключалось в том, что он, не прибегая ни к какому искусственному словоплетению и громким фразам, поражал слушателей необычайною жизненностью своей речи; у него каждое слово дышало силой и жизнью. Из уст его изливалась такая благодать, что слушателей не могли не надивиться, не насытиться его беседами. Эта одушевленность и жизненность каждого его слова глубоко проникали в души слушателей и огонь его речи легко зажигал сердца людей. Каждая мысль его, каждое слово его дышат силой и бьют жизнью потому, что заимствованы они проповедником из жизни, действительности и пояснялись для всех известными, очевидными, а потому неотразимо убедительными примерами, сравнениями и сопоставлениями. Примеры из Библии, из жизни св. отцов и мучеников, иногда даже из истории греко-римского мира, сравнения, уподобления чередуются и находятся в изобилии в проповедях Златоуста. Цель их – быть как можно более понятными, возбудить волю и чувство исполнению заповедей Христовых. Проповеди Иоанна Златоуста часто вызывали у слушателей слезы и рыдания, а иногда и рукоплескания. Они поражали необыкновенной жизненностью и силою своей убедительности. От пламенных его проповедей на лицах тысячей слушателей засвечивались радостные улыбки, хотя через несколько мгновений он мог заставить этих же самых слушателей обливаться горькими слезами, резким сарказмом заставлял их краснеть за свое лицемерие, то ему рукоплескали. Красноречие Иоанна – чудо! Его легкость поистине изумительна и замечательна. Он обладал живостью и страстностью, гармонией и звучной плавностью. Он был глубокий психолог. «Сердце человеческое не было для него недоступною бездною. Он знал, он умел проникать во все сокровенности его, раскрывать самые затаенные его изгибы». Учение этого великого «светильника мира» просвещало вселенную, вдохновенное, пламенное слово его жгло сердца людей, а жизнь его сделалась неистощимым источником назидания и утешения для всех. Проповеди Иоанна по богатству содержания, по силе одушевляющего их чувства, по искренности и задушевности тона, необычной простоте и доступности изложения, а в то же время поразительной красоте слова и образности языка и, наконец, неотразимого влияния на слушателей суть перлы церковного ораторства, вечные образцы для подражания. Поистине, св. Иоанн Златоуст является светильником мира, учителем вселенной, столпом и утверждением церкви. Его величавый образ, окруженный славой мученичества, ярко выделяется на фоне VI века. Он, получивший название «Златоуста» за свои проповеди, владея даром действовать на сердца людей, трогать совесть людей, он жег сердца людей своим словом, он со всей силой пробуждал народ от греховного сна. Его грозное, огненное слово, пропитанное любовью, и обличило, и осветило древний мир, по имени христианский, но погруженный в бездну беззакония, оно вызвало подъем его духовных сил, привело его на путь возрождения. Вот отцы Вселенские и учители церковного слова, вечные образцы для подражания для всех проповедников на все времена. Но, с V века начинается упадок церковного красноречия и оно уклоняется от первоначального чистого и естественного своего вида и превращается в чисто риторическую, схоластическую форму (диалектическую). В настоящее время церковная проповедь превратилась уже в ряд словесных произведений и трактуется, как вид словесности, долженствующая всецело подчиняться всем ее формам и правилам. Так умален, сужен и обесценен авторитет церковной проповеди. Мы в своей проповеднической деятельности должны всегда и неуклонно руководиться учением, примером этих св. отцов и подражать им в их практическом произношении, чтобы и проповедь наша была жива, действенна и имела бы успех и покоряла сердца людей. Напротив, и ныне есть еще проповедники, которые стараются говорить как можно изящнее, искуснее и красивее, отборными словами, для собственной похвалы, но забывают о существенном, о любви, без животворного дыхания которой все наши слова, сколько бы они ни были высоки, остаются только мертвым звуком; напротив того, с нею самое простое слово делается всевозжигающим пламенем жизни. «Когда ты учишь в церкви, - говорит блаженный Иероним, - старайся не о том, чтобы хвалили, но чтобы из глубины сердца вздыхали. Похвалою тебе должны быть слезы слушателей. Я не желаю, чтобы витийствовал напоказ, выходил из себя, говорил много, не давая в том себе отчета, я хочу видеть в тебе тайноведца, изучающего сокровенные советы Бога своего. Бросать словами и удивлять многоречием толпу предоставь неученым. Нет ничего легче, как забросать словами простой народ и толпу малообразованных». Св. Иоанн Златоуст, поучая, чтобы проповедники не особенно много заботились о внешней обработке своих поучений, говорит: «Многие много делают для того, чтобы говорить продолжительно, если они удостоятся рукоплесканий от народа, то бывает с ними то же, как бы получили они царство, если же окончание их речи сопровождается молчанием, то молчаливое уныние бывает для них мучительней геены». Указав далее на пример отца, который больного сына угощает не горькими врачебными средствами, но вредными для здоровья сладостями, св. Златоуст замечает: «То же бывает и с нами, когда мы заботимся о красоте выражения, о составе и благозвучии речи, чтобы доставить удовольствие, а не принести пользу, чтобы возбудить удивление, а не научить, чтобы усладить, а не обличить, чтобы получить рукоплескания и отойти с похвалами, а не исправлять нравы». (Творения Иоанна Златоуста. Том IX). Уже позднейшие, наши времена, арх. Херсонский Димитрий убеждает современных проповедников писать проповеди просто, «не в препретельных человеческия премудрости словесех» (1 Кор. 2, 4), и говорит, что «Сила проповеди не в красивой форме, не в тонком умствовании, а в силе убеждения, в силе внутреннего проникновения проповедника своим предметом и своим священным призванием, требующим благоговейного и молитвенного настроения, искренней ревности, о славе Божией и благе ближнего». Нам хочется дать образец красочной, художественной, краткой, поэтичной формы проповеди митрополита Московского Филарета. Митрополит Московский Филарет в своем слове в Великий Пяток говорит: «Чего теперь ожидаете вы, слушатели, от служителей слова? Нет более слова. Слово, Собезначальное Отцу и Святому Духу, начало всякого слова живого и действенного, умерло». (Сочинения митрополита Филарета. Том I). Лучшее украшение проповеди – это искренность, задушевность ее тона, сила убеждения, сила внутреннего проникновения проповедника своим предметом. Это даже более, это – ораторская сторона проповеди. Вот на это должно быть обращено серьезное внимание проповедника. Никакими красивыми искусственными фразами, прекрасными выражениями, оборотами речи нельзя придать проповеди вид ораторства. Пусть проповедник не обманывает ни себя, ни слушателей. Этими громкими пустыми фразами часто маскируется духовное убожество и банкротство проповедника. Паству не обманешь, она поймет, что такой фонтан красноречия показывает слабую сторону проповедника. Она поймет, что свою пустоту, неискренность, он прикрывает и маскирует под видом пышных громких фраз, блестящих оборотов речи, разных ораторских оборотов, и впечатление от такой получится какой-то пустоты, неискренности и пустые фразы останутся пустыми фразами. Таким образом, ораторская сторона проповеди, как мы ее понимаем, допустима и должна быть, только она  заключается в искренности, простоте, задушевности и убежденности. Можно ясно и понятно дать понятие о языческом и церковном красноречии. Языческое красноречие характеризуется исключительно искусственностью и риторическою формою. Церковное красноречие, не отвергая в принципе внешнюю форму в произношении, было исполнено евангельскою благодатью, богатою силою внутреннего убеждения и присущею ему духовною мощью в явлении духа и силы.

Глава VIII. «Служение Слову есть высшее служение служителей слова»

«Буди образ верным словом, житием» (1 Тим. 4, 12)

«Благовествование должно распространятся

посредством жизни, так и слова». (Григорий Богослов).

Проповедуй не на словах, проповедуй жизнью. Жизнь проповедника должна отражать полноту внутреннего духовного богатства. Слово его не должно расходиться с его жизнью. Нет ничего печальнее, как говорить одно, а делать другое. Лучше молчать, чем учить так. От этого гибнет самое дело пастырства. Глохнут все благие начинания. Народ наш – великий психолог. Он чувствует: где истина, где ложь. Паства видит, скорее угадывает, как живет ее руководитель – пастырь. Ее не обманешь. «Пастырь должен учить стадо и в то же время сам обязан жить так, как учит. Должен летать не на одном крыле слова, но и на другом крыле – добродетельной жизни. Учить словом и делом. У пастыря кроме общих всем добродетелей, самое главное – слово и дело». (Четьи-Минеи. Январь, стр. 227). Между словом и делом проповедника не должно быть разлада. Если от древних языческих ораторов требовалась добродетельная жизнь, то тем более это требование приложимо к нашим церковным проповедникам. Спаситель, посылая апостолов на проповедь, сказал: «Только тот наречется великим в царствии небесном, кто сотворит и научит» (Мф. 5, 10), что учить надо и словом и делом. И апостолы всегда требовали от своих учеников, чтобы они проповедовали не на словах только, но и главным образом своей жизнью. (1 Петр. 5, 2-3; 1 Тим. 4, 12; 2 Тим. 3, 10; Тит. 2, 7-8). Отсюда одно из главнейших условий влияния проповеди – соотношение между словом и жизнью пастыря и чистота его жизни. Чистая, образцовая, примерная жизнь пастыря усиливает действие и влияние его слова, напротив, жизнь, несогласная с словом, не только не приносит пользы, но даже разрушает успех проповеднической деятельности. Пастырь должен, прежде всего, первее всего сам исполнить своей жизни то, о чем учит. Жизнь проповедника должна стоять на высоте положения. Он должен сперва учить своей жизнью, своим образцовым примером, а потом уже и словом. Одна только чистая, высокоподвижническая жизнь пустынников приковывала к себе миллионные толпы народа и без слов исторгала слезы сокрушения о греховной, порочной жизни и умиление перед чистою, непорочною жизнью последних. Народ видел жизнь подвижника, знал и свою, сравнивал их и невольно рождалось желание пожить новою жизнью, лучшею, обновленною. И кто знает, может быть эти порывы не оставались только порывами, а воплощались в жизнь, переходили в действительность. Таким образом одна жизнь – назидает, обновляет, возрождает. Вот прекраснейший подготовительный путь для слова. Жизнь – назидательная и убедительная проповедь. Надобно ли говорить, как будет живо и действенно слово пастыря, ведущего чистую жизнь. Какое могучее орудие, какая сила, какое влияние.[1]

Необычная действенность проповеди Спасителя зависела от Его святейшей и чистейшей жизни. Апостол Петр свидетельствует о Иисусе Христе, что он «греха не сотвори, ни обретеся месть во устнех Его». (1 Петр. 2, 22). Вот главнейшая причина успеха проповеди Спасителя. По учению и Самого Спасителя чрез жизнь проповедника должно проявляться имя Божие: «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех». (Мф. 5, 16). И еще: «Иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем». (Мф. 5, 19). «Христос, - говорит св. Иоанн Златоуст, - делами придавал достоверность своим словам. Он наставлял в кротости и говорил: «научитеся от мене, яко кроток есть и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). Учил быть нестяжательными и показывал это самыми делами: «Сын человеческий, говорил Он, не имать, где главы подклонити» (Мф. 8, 20). Опять, заповедовал любить врагов и наставлял этому, молясь на кресте за распинателей, говорил: «хотящему судитися с тобою и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф. 5, 40), а сам отдал не только Свои одежды, но и кровь». (Тв. св. Иоанна Златоуста. Том IX, кн. I, стр. 10). Апостол Павел во главу проповеднической деятельности ставит чистую образцовую жизнь. «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою» (1 Тим. 4, 12), - говорит он. О существенной важности и необходимости согласия слова с жизнью раскрывается весьма подробно и обстоятельно в святоотеческой литературе. Св. Иоанн Златоуст говорит: «нет ничего бесполезнее учителя, который любомудрствует только на словах. Это свойственно не учителю, а лицемеру. Потому апостолы прежде учили жизнью, а потом словами; им даже и не нужны были слова, потому что громко говорили их дела». (Тв. св. Иоанна Златоуста. Том IX, кн. I, стр. 10). «Ты говоришь, - продолжает святой отец, - что надобно быть умеренным, ведешь об этом длинную речь и витийствуешь, разглагольствуя неудержимо. Но гораздо лучше тебя тот, - все скажут, - кто учит меня этому делами. Обыкновенно не столько внедряются в душу наставления словами, сколько делами; и если ты не имеешь дел, то разглагольствуя не только не приносишь пользы, но больше причиняешь вред; лучше бы молчать. Почему? Потому что предлагаешь мне дело невозможное. Если ты, который говоришь так много, рассуждаю я, не исполняешь этого, то тем больше я достоин извинения, который ничего не говорю… Гораздо больше вреда в том, когда кто, хорошо поучая словом, опровергает свое учение делами». (Том IX, стр. 277-278 и еще том II, стр. 613-617).

Св. блаж. Иероним говорит: «Чему ты должен научать, тому сам поучись. Берегись, чтобы поступки твои не опровергали твоих слов; чтобы в то время, когда ты проповедуешь в церкви, кто-нибудь про себя не сказал о тебе: «для чего ты сам не делаешь так, как учишь?». В самом деле, это был бы прекрасный учитель, который, после сытного обеда, стал бы рассуждать о посте; и разбойник способен вопить против корыстолюбия. Но у священника Христова и уста, и мысли, и руки должны быть в согласии между собой». (Письмо к Непоциану об обязанностях клириков. Христ. чт. 1836 г. ч. II, стр. 264-265). «Пастырю, по словам св. Иоанна Дамаскина, веру емлют слышащие тогда, когда учитель наставляет житием и делом». Тот же св. отец говорит: «Или вовсе не учи, или учи жизнью, иначе словами будешь призывать, а делом отгонять». (Слово об иконах).

Св. Григорий Двоеслов пишет: «Жизнь его (пастыря) постоянно перед глазами паствы, а слово раздается пред слухом ея только по временам: временные впечатления от проповеди, конечно, могут совсем изгладиться из души слушателей, когда перед глазами постоянно будет жизнь, несогласная с проповедью. Пастырь передовой человек в церкви; своей жизнью он должен указывать пасомым путь жизни и осуществлять пред ними на практике своим поведением тот закон, какому он учит их и устная проповедь удобнее и вернее проникает в сердца слушателей, когда подтверждается примерным поведением самого проповедника: словом он может только побудить, а примером и помочь делать добро. Своими делами он должен понуждать всякого, кто смотрит на него, высшему совершенству. Не будет этого, погибло здание проповедника, погиб его труд, как бы часто он ни проповедовал… Подчиненные обыкновенно следуют не столько словам своих начальников, сколько примеру их жизни». (св. Григорий Двоеслов, его проповеди и гомилетические правила. Певницкий, стр. 310). «Пусть образ жизни его (проповедника) и поведение будет всегдашним безмолвным поучением». (Христианская наука, Августин, стр. 349). Пастырь, не согласующий свое слово с жизнью, наносит вред пастве, обличает самого себя, философствует на словах, презирается паствою и уподобляется «меди звенящей» (1 Кор. 13, 1) и «разрушает одною рукою то, что другою создает».[2]

Таким образом, чистая, образцовая жизнь пастыря- проповедника имеет первенствующее и главнейшее условие в его проповедническом служении и усиливает благотворное его влияние на паству.

Таким образом, чтобы слово пастыря было мощно, сильно и властно, но в то же время убедительно и назидательно раздавалось с церковной кафедры, он должен, прежде всего, вести чистую образцовую жизнь, прежде всего выполнить в своей жизни то, чему учит других, входить в тесное и близкое общение и единение со своей паствой и учить ее не только словом, но и своей жизнью.

Глава IX. Проповедник на кафедре

«Кафедра завидная и опасная высота».

(Григорий Богослов. Слово 42, т. 1, стр. 601).

Влияние проповеди на слушателей зависит не только от внутреннего содержания проповеди, но весьма часто от внешних причин, то есть от умения проповедника произнести проповедь, от умения держаться на кафедре, от его поведения на ней. Важнейшая сторона проповедничества, это – вступление на кафедру и умение держаться на кафедре. Некоторые владеют знанием, но в то же время не обладают умением передать свое знание другим и не знают искусства, как его вложить в душу других и повлиять на них. Зная правила, приемы вступления на кафедру, умения держаться на кафедре, произношения, управления голосом и т.д., проповедник может без смущения начинать и воодушевленно продолжать свою проповедь. Вот какие правила и приемы должен строго соблюдать проповедник на кафедре. Должно выступать неторопливо, тихо, наблюдать спокойную естественность. Выступать обязательно с небольшим евангелием в руках (архиереи выступают всегда с посохом). Евангелие и посох – это как бы опора некая даст проповеднику устойчивость, сообщит ему бодрость и уверенность в произношении проповеди. В начале проповедник говорит тихо, негромко и в продолжении своей проповеди постепенно повышает голос, все более и более воодушевляясь и проникаясь важностью проповедуемой истины. Язык проповеди должен быть чистый, вполне отвечающий важности и святости проповеди, ибо «здесь (во храме), - говорит св. Иоанн Златоуст, - мы пишем изображения царские, а не простых людей, красками добродетели. Кисть наша здесь – язык, а художник Дух Святый». (Тв. св. Иоанна Златоуста. Том IX, стр. 278). Проповедь должно произносить с чувством, вдохновенно, иначе она будет сухой, бездушной. Сухая и бездушная проповедь не создаст впечатления и останется простым звуком, хотя бы и была красноречива. Лицо должно быть открытым, серьезным, проникнутым важностью совершающегося священнодействия. Голос – чистый, сильный, благозвучный, громкий, но не крикливый, бодрый и звучный, не монотонный – усыпляющий слушателей, выговор твердый, ясный, ничуть не бормоватый, не говорить сквозь зубы, но с открытым ртом. Неясное произношение недопустимо на кафедре. Глаза «говорят столько, сколько и уста, они горят силою убеждения в правоте слова». Никогда не говорить быстро. Не говорить долго, чтобы и себя не утомлять, не утомлять и слушателей; 8-12 минут вполне достаточно для произнесения воодушевленной проповеди.

Выразительность произношения.

Произношение имеет весьма большое значение. Проповедь богатая содержанием и прекрасная по своим внутренним качествам, остается незамеченной и неоцененной со стороны слушателей вследствие крупных недостатков произношения. Недостатки в произношении: торопливость и монотонность. От торопливости у слушателей, особенно малоразвитых, теряется нить мыслей, и они перестают слушать поучение, начинают зевать и оглядываться по сторонам. То же случается и от излишней медлительности в произношении проповеди; она утомляет слушателей, рассеивает их внимание и навевает скуку и дремоту. Ничуть не должны быть проповеди слишком продолжительными, они так же утомляют слушателей и рассеивают их внимание.

Движения. Внешние приемы проповедника.

Проповедник должен стоять прямо, не качаясь из стороны в сторону, не нагибаясь вперед, не рисуясь, не важничая, не отклонясь назад, не размахивая руками, не допуская жестов. Неестественность во внешних приемах может очень сильно повредить впечатлению произносимой проповеди. В проповеднической практике, как часто мы замечали, слушатели стремятся не только слушать проповедника, но стремятся его видеть, следят за выражением лица и глаз его: поднимают голову, вытягивают шеи, приближаются к кафедре, лишь бы только проповедника видеть. Почему слушатели, хотя бы и хорошо слышали проповедника, но еще хотят видеть говорящего? Когда народ видит воодушевленное лицо проповедника, блеск его глаз, выражающих степень его внутреннего огня, то невольно легче и глубже запоминают его слова. Воодушевленный, горящий вид проповедника, его блеск глаз, воодушевленная речь так влияют на слушателей, воодушевляют их и убеждают их в истинности проповедуемого и они готовы исполнять все, что сказал проповедник. Для примера, мы можем указать на выдающегося проповедника Русской Церкви Иннокентия арх. Херсонского, как он выступал, произносил проповедь и как умел держаться на кафедре и какое производил впечатление на слушателей своими поучениями. Для произношения проповеди преосв. Иннокентий выходил к слушателям с архипастырским жезлом в левой руке. Толпы молящихся устремлялись к оратору, глаза которого слегка встречались с глазами слушателей. Произнесши начало проповеди, преосв. Иннокентий окидывал быстрым взором предстоящих и несколько подвигался к слушателям. Проповедь продолжалась. Поток ее сначала всегда почти был тих, как бы  с задержкою, но на середине и под конец речи катился быстро,стремился неудержимо, восхищал и с собой  уносил. «И как бывало неприятно,-­ говорит один из слушателей преосв. Иннокентия, - когда он, перед окончанием проповеди остановится, и скажет «аминь»». Многие ли из наших церковных ораторов могут похвалиться таким вниманием к их проповедям со стороны слушателей и таким влиянием учительного слова на религиозно-нравственное состояние общества. «Вы имеете златый ключ отверзать сердца, хотя бы они были железные», - писал к преосв. Иннокентию Гавриил арх. Рязанский. На слушателей могут производить и действительно производят сильное впечатление и самые внешние приемы проповедника. Преосв. Иннокентий принадлежал к числу выдающихся проповедников и по своим внешним приемам произношения поучений. «В его прекрасной дикции, мимике всегда замечалось то, что называется на языке ораторства высшим вдохновением и озарением». Преосв. Иннокентий не употреблял ни каких жестов, кроме самого слабого, едва заметного поднятия правой руки. Он не рисовался на церковной кафедре. Все его приемы отличались полной естественностью и простотою. Но зато у него «глаза говорили столько же, сколько и уста, они дышали силой убеждения в правоте слова». «В его кротком умном взоре, в ярких искрах его ума, в его мягком и блестящем слове было что-то чарующее и обаятельное». Дикция у него была прекрасная, голос преосв. Иннокентий имел чистый и сильный и проповеди умел произносить с особенным искусством в приемах и движениях. Сладкая и благозвучная речь его далеко разносилась по храму. Как видим, на слушателей производят сильное впечатление самые внешние приемы проповедника. Дерзновенно, с молитвой на устах: «Господи, устне мои отверзеши» проповедник выходит на кафедру. Он идет спокойно, тихо, идет на великое апостольское служение, служение слова. Совершается великое и дивное дело, под влиянием великого душевного напряжения и подъема всех сил, молитвенного религиозного одушевления и искреннего желания пользы и спасения паствы, творческая работа в иные моменты достигает наивысшего напряжения. Проповедник находится как бы во власти чужой ему силы, почти не отдает себе отчета и то воодушевление, которое захватило его самого, передается легко и свободно слушателям. Между ними устанавливается тесная духовная связь и то драгоценное влияние проповедника, в силу которого слушатели подчиняются его воли и исполняют его требования.

Глава X. Практические советы начинающим проповедникам.

«Поэты родятся, ораторы делаются»

(Римское древнее изречение).

1.      Каждый, желающий быть проповедником, может ли стать проповедником? Каждый может быть проповедником. История Демосфена вполне это доказывает.

2.      Писать проповеди просто. Писать всегда надобно просто. Вот какой совет дает преосв. Иннокентий, арх. Харьковский, начинающим проповедникам: «Чтобы сделаться хорошим проповедником, для этого требуется немногое. Пишите, во-первых, просто, без всяких умствований: это не в духе евангельских истин. Видите, как они просты и доступны для каждого и как обильны мыслями. Читаешь и не начитаешься. Пишите, во-вторых, не с тем, чтобы показать себя или, так сказать, блеснуть: этой мысли вы опасайтесь, иначе далеко уклонитесь от дела. Нам нужно убедить, наставить, вразумить. Вот цель проповедника. Но, главное, вы сами должны быть прежде всего в той истине, какую хотите передать другим, а для этого нужна твердая вера и доброе сердце. Третье, касательно слушателей: принимайте их, кто бы они ни были, не более как за ваших учеников, и вы будете говорить смело и свободно (говорите, а не читайте, старайтесь говорить наизусть), и слушатели останутся довольными. Наконец, в-четвертых, помните, что исходя на середину церкви для проповедования, выходите как бы на всемирную апостольскую проповедь, что вы тоже, что посланники Божии. Представив все это, вы невольно возблагоговеете пред своим высоким назначением и произнесете проповедь прекрасно».

3.      Писать проповеди старательно. Писать проповеди всегда с большим старанием и вниманием. Писать проповедь не то, что книгу составлять. Это дело совсем иное. Здесь никак нельзя ограничиться одною работою холодного ума, но здесь главным образом участвуют сердце и чувство. Преосв. Феофан Тамбовский рассказывает про свой личный опыт, что он, по вступлении на Тамбовскую кафедру, вначале сравнительно мало говорил поучения, потому что затруднялся в составлении их, смотря на дело, как на научную работу. Проповедь не является «продуктом» сухой головной работы, а должна представлять собой живое и непосредственное изложение глубокого чувства сердца проповедника. Самая хорошая проповедь та, которая сама «склеивается и выливается». Даже письма нельзя написать без настроения, что тоже, пожалуй, будет воодушевление, а тем более писать проповедь. Кто пишет «без старания, тот показывает, что сам он не придает своим мыслям никакой цены».

4.      Можно ли и как пользоваться готовыми поучениями? Готовыми поучениями можно пользоваться, но весьма умело и осторожно.       Они могут принести вред проповеднику тогда, когда он, при составлении проповеди, слепо заимствует их материал и все свое упование будет возлагать на них. Что же получится? Материал может получится случайный, не отвечающий запросам и настроению паствы, и проповедник не будет всматриваться в течение жизни прихода, следить за ее развитием, проповедник приучится жить чужими мыслями, а так же реже будет всматриваться и в свою душу, следить за развитием своих мыслей, и проповедь будет носить характер случайный, витая где-то за облаками, далеко от жизни, не отвечая запросам, мыслям и настроению прихожан. Готовые поучения могут принести и пользу, но тогда только, когда проповедник будет пользоваться ими для обогащения своих знаний, своих мыслей, когда читает их, но перерабатывает их, растворяет в своем сердце и они способствуют расширению и укреплению его миросозерцания. Один весьма опытный иерарх-проповедник, при напутствии ставленника на приход, говорил так: «в начале недели прочитывайте проповеди наших иерархов, как, например, Иннокентия или Димитрия Херсонских и еще кого-либо, да святоотеческую проповедническую литературу, и в продолжении недели обдумайте их, приглядитесь к жизни прихожан, поройтесь в своем сердце, и проповедь ваша будет всегда живая, действенная и влиятельная». Как все это обогатит проповедника и какой даст ему полет мыслей.

5.      Заучивание наизусть. Проповедник ничуть не должен заучивать проповедь наизусть из слова в слово. Заучивание наизусть приносит большой вред делу проповедничества и ставит самого проповедника в весьма тяжелое положение. Представим себе положение и душевное состояние проповедника, выучившего наизусть свою проповедь. Выходя на кафедру, он думает только об одном, как бы не забыть и не потерять нить проповеди. Ему уже начинает представляться, что он забыл свою проповедь и не помнит конца проповеди… Но когда он находится уже на кафедре и говорит заученное наизусть поучение, то тысячи случайных обстоятельств, иногда самых маловажных, как, например, плач ребенка, приход в церковь какого-либо лица, которое нельзя было никоим образом предусмотреть, может весьма плачевным образом отразиться на проповеднике. Он может потерять течение заученных фраз и остановиться среди проповеди. Положение не завидное. Кроме того, проповедник, заучивший наизусть свою проповедь, чувствует себя связанным. Он во власти своих заученных фраз, как их раб, он к проповеди ничего уже не может ни прибавить, ни убавить и бессознательно плывет среди заученных слов, как в безбрежной пучине, и неуклонно стремится к неизбежному роковому для него концу. 

6.      Допустимы ли в проповеди доказательства, или иначе «ученый аппарат»? В проповеди надобно избегать «ученых рассуждений», избегать доказательств. Это почти никогда не достигает своей цели. Дух смирения и кротости трудно соблюсти там, где на лицо имеются доказательства. Апологеты первых веков христианства не о том старались, чтобы логически ниспровергнуть язычество, но о том, чтобы представить христианскую истину во всей ее высоте, выходя из глубокой веры в непоколебимость христианства и предоставляя свободе каждого избрать жизнь или смерть. Проповедник должен говорить не отвлеченно, но конкретно, наглядно, образно.

7.      Цитаты и сравнения. Всегда в проповеди, по примеру св. отцев, должно цитировать стихи из Евангелия, приводить примеры, сравнения, подобия из жизни святых, из церковной истории, помогающие уяснению высказанного положения и уясняющие темы проповеди, брать примеры из жизни, окружающей природы и повседневной обстановки, а так же из творений св. отцев Василия Великого и Иоанна Златоуста.

8.      Развитие темы. Развить в проповеди всесторонне и основательно одну тему, ее обосновать и из нее же выводить нравственное приложение.

9.      В чем заключается достоинство проповеди? Достоинство проповеди: краткость, ясность, живость, наглядность, точность изложения, приноравливание к умственному развитию слушателей. Изложение должно быть сильным, живым и образным. Чем нагляднее и живее проповедь, тем она более действенна.

10.  Недопустимо употребление в проповеди иностранных слов и отвлеченность. Очень вредит делу проповеди употребление иностранных слов и отвлеченность. Иностранные слова затемняют смысл проповеди.

Заключение. Слово – дар Божий.

«Проповедь слова Божия большия дела творит,

нежели молитва» (Григорий Двоеслов).

Итак, мы, по возможности, указали все пути, ведущие к достойному прохождению служения слова. Усвоив и овладев ими, да со всей любовью и благоговением пастыри-благовестники «совершают священнодействие благовествования Божия» (Рим. 15, 18). Пусть пастыри-благовестники, проникнувшись этим «священнодействием», ведут свою паству «доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия в мужа совершеннаго, в меру полнаго возраста Хритсова» (Еф. 4, 13). Пусть каждый пастырь, заканчивая свой жизненный путь, мог бы сказать: «Се аз, и дети, яже ми даде Бог» (Ис. 8, 18). И еще: «проповедуем, наказующе всякаго человека и учаще всякой премудрости, да представим всякаго человека о Христе Иисусе» (Колос. 1, 28).

Кандидат богословия СПбДА,

Настоятель Ново-Кладбищенской церкви г. Молотова

Митрофорный протоиерей Зубарев Л.