|
|
1. О созерцании и откровении, и о душе
просвещенной; и как действует благодать Святого Духа в том, в
коей царствует любовь к Богу, и кто пришел в глубину смирения.
Возлюбленные братия мои! Велико и безмерно есть снисхождение и
человеколюбие Божие к человекам. Почему, удивляясь неизреченной
благости Божией и трепеща, взываю так: сколь изумительно дивна
сила заповедей Божиих и в какое дивное состояние приводят они
тех, которые творят и исполняют их! И я начал некогда исполнять
заповеди Божии, когда немного выступил из глубины грехов и
несколько освободился от покрывавшего меня мрака. При этом
нередко будучи тесним злыми навыками своими, боялся я за себя,
но любовь и вожделение добра гораздо чаще направляли меня к
добру. В начале все, что я делал, было одно лишь удаление от
зла, но потом оно само начало подвигать меня на добро. В это
время одно особенно причиняло мне тяготу и неприятность - это
злой навык сластолюбия, который уничтожается чтением
Божественных Писаний и навыком в добрых деланиях. Ибо как, когда
утром восходит солнце, мало-помалу разгоняется тма и исчезает,
так и когда воссиявает добродетель, прогоняется грех, как тма,
и, наконец, совсем уничтожается. Тогда мы являемся добрыми и
добродетельными во всем, как прежде были злы и порочны. Так
помощию небольшого терпения и малого доброго произволения, или,
лучше сказать, помощию Бога живого воссозидаемся мы наконец и
обновляемся после того, как очистимся душою и телом и умом.
Вследствие сего мы делаемся тем, о чем прежде не знали, будучи
омрачены страстьми, и получаем еще то, чего недостойны.
Из этого получил нечто и я, непотребный и худейший всех. Ибо
добро есть проповедовать с великим благодарением благодеяния,
полученные от человеколюбивого Бога благодатию Искупителя нашего
Иисуса Христа. Я получил благодать на благодать и благодеяние на
благодеяние, огнь на огнь и пламень на пламень. К моему
восхождению и преуспеянию даны были и другие восхождения и
преуспеяния, а в конце восхождения - свет; к этому свету -
другой свет, светлейший; среди сего света воссияло блестящее
Солнце, из которого явился луч, исполнивший всяческая. Что бы
это значило - было недомыслимо. В это время я только проливал
сладкие слезы, удивляясь неизреченному.
Тогда Божественный, первый ум стал беседовать с моим собственным
умом и так поучать его: понял ли ты, в какое дивное состояние
возвело тебя оное человеколюбие и сила, ради веры твоей и малого
терпения твоего, свидетельствовавшего о любви твоей? Се, подлежа
смерти, ты сделался бессмертным и, одержим будучи тлением, стал
нетленен. Се, живя в мире, ты пребываешь со Мною. Се, нося тело,
не бываешь влачим сластьми телесными. Ты мал телом, но умом
созерцаешь все. - На это со страхом и вместе с радостию я
отвечал: кто есмь, Господи, я, грешный и нечистый, что Ты
воззрел на меня и снисшел до беседы со мною? И Ты, пречистый,
невидимый и неприступный для всех, как являешься мне приступным
и сладостнейшим, и видим еси краснейшим во благодати и славе,
Тебя осиявающей?
Слышанное мною слышал я таинственно и отвечал некако необычно.
Сверхъестественность созерцания привела меня в удивление, но
пристрашность его будто душу разлучила с телом. Неизреченная
красота Явившегося поразила сердце мое и подвигла к
беспредельной любви; любовь же не дала уже мне обратиться опять
долу, но я радовался, как совсем исторгшийся из уз плоти и,
однако ж, все же пребывающий целым человеком. Мне даваемо было
удостоверение, что прощены все грехи мои, и опять я видел себя
самого грешнейшим паче всякого человека. Не мог я не верить
Тому, Кто говорил мне, и, опять, боялся Ему верить, чтоб не
впасть в превозношение. Нередко восхожу я на высоту созерцания
без воли моей и опять схожу с нее волею моею, чтоб не забыть
меры человечества и безопаснее соблюсти смирение. Я знаю много
такого, чего не знают другие, и, опять, паче всех невежествен
есмь. Радуюсь, что Христос, в Которого я уверовал, даровал мне
царство вечное и непоколебимое, и опять, как недостойный благ
оных, плачу, и никогда не перестану плакать. Не смею отверсть
уст своих, чтоб просить отпущения грехов моих, - и, опять,
движимый любовию, воодушевляюсь и приемлю дерзновение молить
Бога за других братий и (да реку в безумии) услышан бываю.
Предстою с дерзновением пред Богом и молюсь, как сын, а в
чувствах сердца моего имею себя чуждым и бездерзновенным. Слышу:
добре, рабе верный и прочее, и нахожу себя поистине таким, что
не только не употребил как должно, но даже и не сохранил ни
одного таланта из всех тех даров, какие мне даны. Мне кажется,
что я достиг самого крайнего предела добродетели, и в то же
время чувствую себя погруженным в бездну грехов моих и клонюсь к
отчаянию. Когда бываю в чувстве ниже всех, тогда возношусь
превыше небес и любовию опять соединяюсь с Иисусом Христом,
Богом нашим, - на Коего и уповаю, что когда освобождусь от этой
земной и тяжелой плоти, или когда умру, тогда ближе представлен
буду пред Него и просвещен Им, да познаю яснее вечную радость и
ликование тамошней любви. Это пожелал я написать вам, братия
мои, не для того, чтоб стяжать славу и быть прославленным от
людей. Да не будет! Ибо такой человек безумен и чужд славы
Божией. Но написал для того, чтоб вы увидели и познали безмерное
человеколюбие Божие и то, сколь легко бремя заповедей Спасителя
нашего Бога и, напротив, сколь велико и несравненно воздаяние
благости Его; познав же это, чтоб или возжелали улучить и себе
любовь Его, или убоялись и вострепетали, как вечной смерти,
лишения оной. При этом и для того пожелал я написать о всем
сказанном, чтоб вы познали высоту смирения и знак совершенной
любви. Еще и для того, чтоб вы познали и дело снисшествия Божия
и дар Божественной Его благодати, то есть эту мену, какую сделал
Он с нами, человеками, прияв человечество и дав вместо его
Божество; чтоб познали дивный образ восстановления нашего и то,
как живут восхотевшие веровать в распеншегося Христа, те то
есть, которые восподражали Его послушанию и смирению, и
решились, отвратясь от худшего, устремиться к лучшему, от греха
- к добродетели, от земного - к небесному, от плотского - к
духовному, от человеческого - к божественному; и еще чтоб
увидели, как изменяются те, которые оставляют все по любви к
возлюбившему нас Богу и, однако ж, не лишаются ничего ни из
настоящего, ни из будущего, - то есть как омраченные входят
дивно в свет, приближаясь к великому Свету, и как они,
соединяясь с горним, поставляются богами и над дольним, как это
было в древнее время с Моисеем, - как, находясь среди всех, не
оскверняются нисколько сообращением с ними и, благотворя
ближним, не терпят никакого ущерба в добре, но, оказывая милость
другим, сами получают больше, чем дают, - особенно когда по
человеколюбию делаются подобными человеколюбивому Богу; - как
они смиряются по мере того, как возвышаемы бывают, и как
возвышаются по мере того, как смиряются; лишаются всего
необходимого в жизни по смирению, - и не терпят никакого
лишения, будучи питаемы вечною жизнию святой любви.
Се, открыл я вам таинства, которые были сокрыты во мне, ибо
вижу, что близок конец жизни моей. Я желал дать вам увидеть и
познать и образы покаяния, и первые ступания новоначальных, и
успехи средних, и меры совершенных, и расположить вас подражать,
если не хотите другому кому, то мне, духовному отцу своему,
породившему вас духовно, возлюбившему вас от всей души,
воздоившему (вскормившему. - Ред.) вас млеком слова Божия,
напитавшему хлебом, животворящим всяческая, и показавшему, как
шествовать путем спасительных заповедей Бога, Коему подобает
всякая слава ныне и присно, и во веки веков. Аминь. |
|