Шестун Е. свящ. Православная педагогика

Семинарская и святоотеческая библиотеки

Видя Свое назначение не в уничтожении закона, а в его совершенствовании, Христос укрепил брак - основание нравственной жизни и воспитания, одухотворив его. "Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью" (Мф. 19, 5).
В отношении детей Он требует высокого уважения и признания их личного достоинства. "Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И обняв их, возложил руки на них и благословил их" (Мк. 10, 15-16). И Он сказал: "Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море" (Мк. 9, 42). Дети с их преданностью и покорностью, с их беспритязательной простотой, с их чистосердечием и любовью, с их откровенной прямотой и восприимчивостью ко всему прекрасному и божественному являются в глазах Христа образцом высочайшего совершенства, какого может достигнуть взрослый человек только сознательно, тогда как дети обладают этим совершенством бессознательно. Поэтому Он взывает к Своим ученикам, чтобы они опять сделались, как дети, освободились от всякого тщеславия и честолюбия. На вопрос о том, кто будет из них больший в царстве Божием, Он отвечает: "Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном" (Мф. 18,4).
Родителям Христос проповедует о преданной любви в деле воспитания своих детей и указывает на отца, который даже блудного сына по его возвращении принимает радостно в свои объятия. Но в то же время, остерегая от такой любви к детям, которая ради них пренебрегает высшей целью, Он напоминает: "Кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня" (Мф. 10, 37).
Христос признает всю важность телесно-духовного воспитания детей, однако воспитание духа в Его глазах выше и важнее развития тела и приобретения земных сокровищ, ибо "какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?" (Мф. 16, 26). "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкопывают и не крадут; Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6, 19-21). "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все (земное) приложится вам" (Мф. 6, 33). "Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе" (Рим. 14,17).
На этих основаниях установил Христос вечно истинное понятие о воспитании. Воспитание человека, по духу Евангелия, есть его возвышение из низменности и чувственности к Божественному совершенству. (1. 267-268)
Апостол Павел сформулировал основы христианской антропологии. По его боговдохновенному учению, человек, живущий и движимый, и существующий Богом (Деян. 17, 26-28), стоит во главе творения. Сотворенный из земли и одушевленный духом Божиим, он обладает вечно живою душою. Жизнь духа существенно обнаруживается в мышлении, желании и чувствовании. Мышление направляется к познанию Бога и всех вещей, пробуждает чувство и определяет волю.
Созидавшееся на евангельских началах новое общество отличалось не столько внешними формами жизни, сколько более глубокими ее внутренними основами. Выражения "новый человек", "новое творение Божие", "добрая ветвь", "храм Духа Святого" и другие были точным определением многообразных сторон нового мира, восстановленного Иисусом Христом. Преображение родителей Святым Духом побуждало их скорее вести детей в наследие блаженства. Отсюда происходило настоятельное желание покрестить своих младенцев и ввести их в Церковь. Допустив крещение младенцев, Церковь совершила великий акт христианского воспитания. Дитя не только находилось под внешним попечением христиан, принявших на себя обязательство воспитать по-христиански малых сих, но на крещеных детях сверх того почивала благодать Святого Духа, совершавшая таинственное охранение младенческой души от зла и укреплявшая ее на началах правды, мира и радости во славу Божию.

ХРИСТИАНСКАЯ ПЕДАГОГИКА В ТВОРЕНИЯХ СВЯТЫХ ОТЦОВ И УЧИТЕЛЕЙ ЦЕРКВИ

Учение мужей апостольских и их ближайших преемников о воспитании

Понятие об отцах Церкви
Обращаясь к творениям великих учителей и отцов Церкви, мы обращаемся к свидетелям кафолической веры и хранителям вселенского предания. Понятие "святые отцы Церкви" неотделимо от понятия Церковного Предания. Предание - это не только и не столько восполнение Священного Писания, передаваемого в устной традиции из "уст в уста" и впоследствии записанного, но Предание есть жизнь и сохраняется только в живом воспроизведении и сопереживании. Если Писание и все то, что может быть выражено написанным или произнесенным словом, литургическими или иными символами, являются различными способами выражения Истины, то Священное Предание -единственный способ воспринимать Истину. Предание есть жизнь, сообщающая каждому члену Тела Христова способность слышать, принимать, познавать Истину в присущем ей свете, а не в естественном свете человеческого разума. Тот, кто глубже укоренен в Церкви, кто глубже сознает единство всех в Теле Христовом, тот меньше связан своими индивидуальными ограничениями, и его личное сознание более раскрыто Истине. В этом смысле святые отцы есть отцы церковного сознания, они - голос Истины и Церкви, которым на соборах была выражена Истина в форме догмата не как "сверхсознательное" понуждение, но как совершенное сознание человеческой личности, несущей всю свою человеческую ответственность. Именно это позволяет судить в вопросах веры, а также с кафолическим дерзновением говорить: "Ибо угодно Святому Духу и нам" (Деян. 15, 28). (6. 137-138, 169-171)
Митрополит Московский Филарет говорит, что истинное и святое Предание - не только видимая и словесная передача учений, правил, постановлений, обрядов, но также и невидимое и действенное сообщение благодати и освящения (9.178).
Епископ Варнава (Беляев) указывает основания, которые позволяют пастырей и учителей Церкви, законных преемников святых апостолов, называть отцами Церкви:
1. Православная вера, исповеданная в письменных произведениях, которые одни только в состоянии приводить ко спасению не только современников (что может делать личный пример жизни или слово), но и отдаленных потомков;
2. Святая жизнь, сияющая непорочными добродетелями;
3. Дары Святого Духа как следствие двух предыдущих качеств;
4. Признание Церковью. Частные свидетельства даже самых уважаемых и авторитетных лиц не могут обеспечивать кому-либо наименование отца Церкви. (1. 156)
Дух Святой действует через людей во все времена, и Церковь "узнает" в людях "святых отцов" не по причине древности, а руководствуясь своей внутренней интуицией, на основании которой и формируется Предание. Основным и решающим условием в определении истинности учения того или иного отца Церкви является апостольская вера. Святым отцом почитается тот, кто в правильных понятиях толкует апостольскую веру. (8. 9)
Обращаясь к творениям святых отцов, мы не найдем в них изложения определенных теоретических проблем педагогики. Размышления, требования, пояснения и наставления о воспитании, которые мы можем встретить в их трудах, не представляют строгой определенной системы. Они состоят из отдельных требований и пояснений о сущности воспитания, одинаково необходимых для выполнения каждым христианином. Святые отцы свидетельствуют и показывают, как истины веры оживотворяют и преображают человеческий дух, как возрождается и обновляется в опыте веры человеческая мысль. Они раскрывают истины веры в целостное и творческое христианское мировоззрение. Отеческие творения являются для нас источником творческого вдохновения, примером христианского мужества и мудрости. Это есть школа христианской мысли, христианского любомудрия. (10.5)

Мужи апостольские
Мужи апостольские, а к ним относят неизвестного автора "Учения двенадцати апостолов" (Дидахэ), святого Варнаву, святого Климента Римского, святого Игнатия Богоносца, святого Поликарпа Смирнского и Ерму, по времени своей деятельности занимают место между апостолами - первыми самовидцами и служителями Слова - и святыми отцами христианской Церкви. Они при жизни апостолов научились от них вере Христовой, с ними разделяли труды евангельской проповеди и были непосредственными преемниками их служения Церкви вплоть до второй половины второго века христианства.
Период мужей апостольских представлен немногими письменными произведениями-посланиями, составленными в назидание и поддержку как тем общинам, которым они были адресованы, так и всей Церкви для научения и ободрения. Эти творения в первые века христианства обладали таким авторитетом, что некоторые из них включались в библейские кодексы, но затем пришли в забвение, и только в последнее время им вновь уделяется большое внимание.
Мужи апостольские происходили не только из иудейства, но и из язычества. До христианства язычники управлялись разумом и опытом. В основе их семейной жизни и воспитания приоритеты отдавались пользе и удобствам отца, а затем и государства. Даже в жреческих государствах не выступала определенно воля Божия, которую нужно принять верою. Христианство противопоставило мудрости, опыту и обычаям язычества веру в Бога и в Его святую волю, возвещенную Единородным Сыном Божиим. Оно основывало свои наставления не на случайных мнениях людей, оспариваемых другими, не человеческой пользы искало, но неизменной и благой воли Господа. От имени Господа возвещалось, что человек грешен. Человек всегда чувствовал горькую и глубокую правду этого положения. И язычники сознавали греховность, но не находили средства избавления от нее. Христос благовествовал измученному грехом человечеству, что спасение возможно, и для этого понес крестную смерть воплотившийся Единородный Сын Божий. Человеку необходимо возродиться, и ему даны и указаны средства возрождения. Все возвещаемое Господом нужно принять верою и ввести в свой внутренний опыт, в себе ощутить спасительную истинность христианства. Во время постепенного духовного восхождения человек ощущает усиливающееся блаженство от искоренения в себе греха и единения с источником святости - Господом.
Первенствующие христиане направляют свои усилия, чтобы и дети усвоили веру в спасение и в близость Бога и склонились к спасительной жизни. Средствами воспитания являлись: наставления отца и матери дома, наставления епископов и пресвитеров в собраниях верующих, совершение Святых Таинств как всемогущих проявлений Святого Духа, упражнение детей в делах благочестия и в молитве. Кто из родителей пренебрегал этим священным и высоким делом, тому грозил суд Божий, близкий и грозный. Эта мысль выражена во многих местах творений апостольских мужей. (5. 283-284)

"Учение двенадцати апостолов", или Дидахэ
"Учение двенадцати апостолов", которое именуется также Дидахэ (учение) по первому слову греческого текста, занимает особое место в христианской письменности, по своему содержанию оно ближе всего стоит к книгам новозаветного канона. Это первохристианское творение впервые было опубликовано в Константинополе в 1883 году митрополитом Филофеем Вриеннием. Он обнаружил в 1873 году в библиотеке Иерусалимского ( Свято-Гробского) подворья в Константинополе греческую рукопись, написанную в 1056 году и содержащую послание мужей апостольских и Дидахэ, датируемое концом 1 или началом II века. Дидахэ было известно многим учителям Церкви. На него ссылался Климент Александрийский, святой Афанасий Великий в списке Богодухновенных книг указывал и "Учение двенадцати апостолов".
В главах с первой по шестую неизвестный автор напоминает о "двух путях": первый путь - это путь жизни, второй - путь смерти. Учение о "двух путях" было распространено в современной ему иудейской традиции и первоначальном христианстве. Изложение пути жизни включает в себя "евангельский отдел": текст, сходный с Нагорной проповедью Евангелия от Матфея, и Евангельские заповеди. В четвертой главе (стих 9-11) верным напоминается о домашних обязанностях и воспитании детей: "Не отнимай руки своей от сына своего или от дочери своей, но от юности учи страху Божию" (2. 25). По форме мы слышим в этих словах голос Ветхого Завета, но все содержание "Учения", пронизанное Евангельской проповедью, Новозаветными заповедями, духом любви и смирения, показывает образцы спасительной жизни, образцы поведения мудреца, идеал христианского совершенства. Вместе с этим показан путь греха, путь смерти, которого следует избегать.
Дидахэ, возводя заботу родителей о воспитании своих детей до Евангельской высоты и ответственности, регламентирует весь образ жизни раннехристианской общины, тем самым определяет содержание воспитания и образования, а также воспитательные средства для достижения христианского совершенства.

"Пастырь" Ерма
Книга "Пастырь" Ерма, которого ошибочно отождествляли с Ермою, упомянутым св. апостолом Павлом (Рим. 16, 14), написана в 40-х гг. П века. Книга получила такое название потому, что Ангел покаяния, от которого Ерм получал откровения, являлся ему в виде пастыря и сам говорил о себе: "Я - тот пастырь, которому ты поручен". Есть мнение, что этим названием выражается нравственное содержание книги, подобно тому, как некоторые послания апостолов называются пастырскими. Книгу можно разбить на три части: видения, заповеди и подобия, или притчи.
Ерм под видом строения башни на водах описывает созидание Церкви Божией в сердцах верующих. Строители приносили камни различной формы, одни из них полагались в здание как вполне готовые, другие обрабатывались, а иные совсем отбрасывались. В книге объясняется, что башня - это Церковь, она строится на водах крещения и сохраняется всемогущею силою Господа. Строители - святые Ангелы, камни, вполне годные для строения здания, -святые апостолы и их преемники, ходившие в учении Господа и непорочно служившие избранным. Это - пожившие в мире с ближними, свято исполнившие заповеди Господни. Это - пострадавшие за веру, новообращенные, любовь которых ведома Господу. Камни, брошенные недалеко от башни, - люди согрешившие, но имеющие возможность покаяния. Негодные для строительства, далеко отброшенные, с трещинами камни - люди, враждовавшие друг с 'другом, омрачившие свою веру пороками, привязанные к временным благам и не любящие Господа. (2. 204-211)
Далее прилагается наставление от имени матери-Церкви: "Послушайте меня, дети: я воспитала вас в простоте, невинности и целомудрии, по милосердию Господа, Который излил на вас правду, чтобы вы оправдались и очистились от всякого беззакония и неправды; а вы не хотите отстать от неправд ваших. Итак, теперь послушайтесь меня. Имейте мир между собою, надзирайте друг за другом, поддерживайте себя взаимно и не пользуйтесь одни творениями Божиими, но щедро раздавайте нуждающимся" (2. 212).
Мы находим в книге и наставления для родителей. Ерму вменяется в грех небрежность в воспитании своих детей. "Впрочем, не ради тебя собственно гневается на тебя Господь, - говорит Церковь, явившаяся Ерму в виде женщины в первом видении, - но за дом твой, который впал в нечестие против Господа и своих родителей. И ты, любя детей, не вразумлял своего семейства, но допустил их сильно развратиться. За это и гневается на тебя Господь... Ты только не колеблись, но благодушествуй и укрепляй свое семейство. Как кузнец, работая молотом, преодолевает дело, какое хочет; так и праведное слово, ежедневно внушаемое, победит всякое зло. Поэтому не переставай вразумлять детей своих: ибо Господь знает, что они покаются от всего сердца своего и будут написаны в книге жизни" (2. 200).
"Пастырь" открыто говорит родителям о том, что родительская любовь, не подкрепленная радением о детях, вменяется им в грех. Впервые на страницах книги воспитание детей рассматривается уже не в ветхозаветной традиции - как жизнь в законе Господнем, а как спасение через покаяние. Покаявшись от всего сердца, "дети будут написаны в книге жизни". Пока еще не явно, но мы слышим голос святых отцов всех последующих времен, возвещающий о главной мудрости духовной жизни: "Зри свои грехи". Этой мудрости и должны учить детей их родители.

Послание апостола Варнавы
Так называемое Послание апостола Варнавы на самом деле не принадлежит этому апостолу, сподвижнику апостола Павла. Неизвестный автор, который ни разу себя не называет, написал не послание, а настоящий богословский трактат, который датируется 20-30-ми годами II века.
В Послании автор сопоставляет Ветхий и Новый Заветы как прообраз и как преобразование, как пророчество и исполнение, как несовершенное - путь сумрачный и совершенное - путь света. Его наставления о ветхозаветном посте и жертвах одухотворяются сначала ветхозаветным уяснением условий богоугодности поста, жертв, праздников, всего обрядового в законе, а затем утверждаются словами Господа Иисуса Христа и его апостолов. "Итак, поелику мы не без разума, - читаем в Послании, - то должны понимать благую волю Отца нашего, ибо Он, желая взыскать нас, блуждающих, подобно иудеям, говорит нам, как мы должны приближаться к Нему. Он говорит нам: "Жертва Богу сердце сокрушенное, и сердца смиренного Он не презирает". Автор Послания советует: "...когда будешь поститься, - разрушь всякий союз неправды и раздери всякую неправедную запись; уничтожь стеснения насильственного торга, отпусти измученных на свободу... Раздробляй алчущим хлеб твой и бедных без крова введи в дом твой; если видишь нагого, одень" (2.65).
Во второй части Послания рассматривается учение о двух путях: один - света, другой - тьмы. "Но велико различие между этими двумя путями, - читаем мы в Послании. -На одном поставлены светоносные ангелы Божий, на другом ангелы сатаны" (2. 88). Рассматривая путь света, автор требует от родителей: "Не умерщвляй младенца (в утробе) и по рождении не убивай его. Не отнимай руки своей от своего сына или своей дочери, но от юности учи их страху Господню" (2.89).
Давая наставления ко спасению, что является, по словам автора, главной целью его труда, он использует особый прием, суть которого в сопоставлении Ветхого и Нового Заветов, в переориентировании внимания с внешнего поведения и состояния человека на его внутреннее состояние, на духовное становление через определенный образ жизни. "Кто хочет достигнуть этим путем (путем света) определенного места, тот должен стремиться к нему посредством дел своих" (2.88).

Послания Климента Римского
Первое Послание св. Климента, епископа Римского, к коринфянам, написанное в середине 90-х годов, имело огромный арторитет. Так называемое второе Послание того же святого тем же адресатам на самом деле ему не принадлежит. Это составленная около 150 (или 170) года первая известная нам проповедь, произнесенная за богослужением.
История сохранила скудные и неопределенные сведения о св. Клименте. В них он представляется римлянином из царского рода, получившим отличное образование в науках. Проповедью апостола Петра обращенный в христианство, Климент стал его постоянным спутником. Существуют сведения и о том, что он был сотрудником апостола Павла. Св. Климента апостол Петр перед своей мученической смертью сделал своим преемником в звании епископа Римского.
Св. Климент между другими наставлениями дает совет о воспитании детей и об усовершенствовании родителей для успешного воздействия на воспитуемых. "Будем благоговеть перед Господом Иисусом Христом, Коего кровь предана за нас, - говорит он, - будем почитать предстоятелей наших, уважать пресвитеров, юношей воспитывать в страхе Божием, жен своих направлять к добру, чтобы они отличались достолюбезным нравом целомудрия, показывали чистое свое расположение к кротости, скромность языка своего обнаруживали молчанием, любовь свою оказывали не по склонностям, но равную ко всем, свято боящимся Бога. Дети ваши пусть получают воспитание христианина; пусть научаются, как сильно пред Богом смирение, что значит пред Богом чистая любовь, как прекрасен и велик страх Божий и спасителен для всех, свято ходящих в нем с чистым умом. Ибо Он есть испытатель мыслей и желаний наших: Его дыхание в нас, и когда восхощет, возьмет Его" (2. 126). В другом месте мы читаем: "Итак, будучи уделом Святого, будем делать все относящееся к святости, убегая злословия, нечистых и порочных связей, пьянства, страсти к нововведениям, низких похотей, скверного прелюбодеяния и гнусной гордости" (2. 130).
Пытаясь вразумить коринфских христиан, в среде которых произошел раскол, св. Климент использовал воспитательное значение ветхозаветных святых, когда пред светом жизни ветхозаветного праведника ставится жизнь дитяти и взрослого.

Послания Игнатия Богоносца
О святом Игнатии Богоносце, епископе Антиохийском, известно, что он был родом сириец и скончался мученической смертью около 110 года. Евсевий в "Церковной истории" сообщает, что он был послан в Рим и отдан на растерзание диким зверям. Когда св. Игнатия везли из Антиохии в Рим на казнь, он написал семь посланий.
Название "Богоносец" дано ему, возможно, потому, что согласно сказанию он был тем самым ребенком, которого Спаситель поставил посреди своих учеников, сказав: "...если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18, 2-3). Хронологически это вряд ли возможно, да и св. Иоанн Златоуст свидетельствует, что св. Игнатий не видел Господа во плоти.
Существуют различные мнения о наставниках св. Игнатия в вере: одни называют его учеником апостола Павла, другие - апостола Петра, иные - апостола Иоанна Богослова. Впрочем, это не является разногласием, Антиохия была поприщем проповеднических трудов обоих апостолов - Петра и Павла, а по их смерти и апостола Иоанна Богослова.
В своих посланиях св. Игнатий оставил образцы наставлений, в которых он стремился приблизить к бывшему языческому сознанию и строю жизни Учение Христа и построение жизни от малой домашней Церкви до Церкви великой - епископии и до Церкви вселенской. "Любовь не позволяет мне молчать" (2.309). "Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я - пшеница Божия: пусть измелят меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым" (2. 330). "Вера ваша влечет вас на высоту, а любовь служит путем, возводящим к Богу. Потому все вы спутники друг другу. Богоносцы и храмоносцы, Христоносцы, святоносцы, во всем украшенные заповедями Иисуса Христа" (2.311). "Старайтесь чаще собираться для евхаристии и славословия Бога. Ибо, если вы часто собираетесь вместе, то низлагаются силы сатаны, и единомыслием вашей веры разрушаются гибельные его дела" (2.313). "Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть. Хорошее дело учить, если тот, кто учит, и творит. Поэтому один только Учитель, Который сказал и исполнилось; и то, что совершил Он в безмолвии, достойно Отца. Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать, и в молчании открываться" (2.313-314).
Все, что писал св. Игнатий, относится к домам: "Приветствую домы братьев моих, - читаем в послании к смирнянам, - с их женами и детьми" (2. 307). Обращаясь к домам, он вводит малую Церковь, а значит, и детей в Евхаристическое собрание как собрание всех. "Итак старайтесь иметь одну Евхаристию. Ибо одна Плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник, как и один епископ с пресвитерами и диаконами, сослу жителями моими, дабы все, что делаете, делали вы о Боге" (2. 335).

Святой Поликарп Смирнский
О друге св. Игнатия св. Поликарпе, собравшем и издавшем его письма, древние источники сообщают, что он сидел у ног св. Иоанна Богослова и что сами апостолы назначили его епископом Смирнским. Пострадал он в 156 году. Сохранилось его послание к филиппийцам. Послание написано вскоре после мученической смерти св. Игнатия в связи с просьбой христиан города Филипп о присылке к ним посланий Игнатия к Поликарпу и к другим христианам, какие у него были. Исполняя их просьбу, епископ Смирнский преподает им ряд христианских наставлений, предостерегая от еретиков, излагает обязанности пресвитеров и диаконов, юношей и дев, супруг и вдовиц, убеждает избегать любостяжания, упражняться в молитве и посте, внушает терпение и любовь к врагам.
"Зная, - пишет св. Поликарп, - что мы "ничего не принесли в мир и ничего не вынесем из него", вооружимся оружием правды, и будем сперва учить самих себя поступать по заповеди Господней; а потом учите и жен ваших, чтобы они пребывали в данной им вере, любви и чистоте, чтобы любили мужей своих со всею искренностью и всех других, равно со всем целомудрием, и детей будем воспитывать в страхе Божием... юноши должны быть непорочны во всем, преимущественно же заботиться о целомудрии и удерживать себя от всякого порока. Ибо хорошо отражать от себя мирские похоти потому, что всякая "похоть воюет против духа", и ни "блудники, ни сластолюбцы, ни мужеложники Царства Божия не наследуют", как и все делающие непотребства. Посему должно воздерживаться от всего этого и покоряться пресвитерам и диаконам, как Богу и Христу, а девам жить с непорочною и чистою совестию" (2. 361).
В послании обращается внимание на то, что учение -это не просто передача знания, а передача образа жизни. Учение есть свидетельство: "прежде чем учить, научись сам поступать по заповеди Господней". Борьба с грехом рассматривается не только как нравственная проблема, а в основном как проблема духовная, как духовная брань, в которой необходима благодатная помощь. Этим можно объяснить, что св. Поликарп не говорит о смирении перед родителями, что со времен Ветхого Завета являлось очевидной истиной, а требует покоряться пресвитерам, другими словами, жить по церковным правилам, или воцерковляться. Таким автор послания видит путь к целомудрию и непорочности.

Святой Иустин, философ и мученик
За мужами апостольскими в истории древней христианской литературы следуют писатели, известные под именем апологеты (защитники). Апологеты свидетельствовали о подлинности всех новозаветных книг Священного Писания. Обращаясь к языческому обществу, они разрушали несправедливые предубеждения против христиан, открыто оправдывали их, показывая безукоризненность христианской жизни, ее высоких правил и нравов. И вместе с тем апологеты пытались ученым образом раскрыть истину христианской веры и ее превосходство над всеми другими вероучениями. Апологии нередко принимали полемический характер, обличая ложь и нечестие язычества, выставляя нелепость нехристианских понятий. Борьба велась не с духовною жизнью, которая, хотя и бессознательно, стремилась к христианству, а с той, которая отвернулась от христианства. Разговор шел не с теми, кто не знал истину, а с теми, кто отвергал ее. Педагогическая важность творений отцов-апологетов заключена в том, что они разработали отдельные приемы, которыми пользовались при отстаивании истины.
Св. Иустин - первый из отцов-апологетов, сочинения которого дошли до нас. Из "Церковной истории" Евсевия известно, что он родился в начале второго века в семье римского чиновника в Палестине. Получил классическое языческое образование. Изучал греческих философов, и в частности Платона, философия которого была последней приготовительной ступенью к принятию христианства. Обращение св. Иустина к христианству Евсевий описывает как результат его встречи на берегу моря со старцем. Кто был этот старец - неизвестно, но существует мнение, что св. Иустин беседовал со св. Поликарпом Смирнским. Молодой философ пытался доказать старцу, что согласно учению Платона возможно созерцать Бога "умными очами". На что старец вопросил: "Всякой ли душе свойственны "умные очи"?" Обратив внимание на душу, он довел до сознания собеседника, что сами по себе человеческие души неспособны дойти до познания Бога, они могут только сознавать, что есть Бог, что правда и благочестие угодны Ему. Для обыкновенного телесного зрения Бог невидим и непостижим. Не просвещенный Духом Святым далек от познания истинного Бога и созерцания Его. Наставления в истине можно найти у пророков, наставленных Духом Святым. Их свидетельство выше всех человеческих умозаключений.
Кроме беседы со старцем, расположившей Иустина в пользу Евангелия как совершеннейшего учения истины, христианство еще прежде произвело благотворное влияние на него нравственною силою, разрушив распространенные в то время предубеждения против последователей Христа. "Я сам, - говорит он во второй апологии, - когда еще наслаждался учением Платона, слышал, как на христиан клеветали, но видя, с каким бесстрашием они встречают смерть и все, почитаемое страшным, пришел к той мысли: невозможно, чтобы они были безнравственны и преданы чувственности" (3. 117). Эта твердость и мужество христиан в исповедании своей веры, эта безбоязненность и радость их среди мучений и смерти убедили Иустина в несправедливости обвинений христиан в безнравственности. Обратившись к чтению Священного Писания и приняв крещение, св. Иустин, озаренный Божией благодатью, нашел в учении Христовом полное насыщение уму и всему внутреннему существу. Все свои силы и способности он посвятил славе истинного Бога, устно и письменно доказывая все ничтожество человеческого умствования без Божественного откровения. Св. Иустин особенно интересен тем, что среди христианских богословов он был одним из первых представителей греко-римского общества, да еще и интеллектуалом, обратившимся в христианство.
Уяснение границы человеческого разума, определение меры его знания и указание на веру как на необходимое руководство для разума, понимание, что ограниченный человеческий разум сам по себе, без содействия Святого Духа, не озаренный светом веры, не может иметь правильного познания о Боге и Божественном творении, являются ценными для педагогической мысли, поскольку направляют ее в область духовного становления человеческой личности.
Св. Иустин в своих сочинениях указывает на воспитательное значение жизнеописания ветхозаветных лиц. Особым приемом является изображение жизни христиан в сопоставлении ее с язычеством. "Мы не приносим множества жертв, - пишет он в первой Апологии, - не делаем венков из цветов в честь тех, которых сделали люди и, поставивши в храмах, назвали Богами... нам передано, что Бог не имеет нужды в вещественных приношениях от людей, Он, Который, как мы видим, Сам все подает нам. Мы научены и убеждены и веруем, что Ему приятны только те, которые подражают Ему в Его совершенствах, - в целомудрии, правде и человеколюбии, и во всем, что достойно Бога" (3. 38-39).

Святой Ириней Лионский
Сочинения св. Иустина-мученика и других примыкающих к нему христианских писателей II века представляют апологетическую деятельность Церкви - деятельность, обращенную во вне, направленную против внешних врагов Церкви. Они, главным образом, ставили цель защитить христианство против нападок и гонений отчасти со стороны иудейства, но особенно со стороны язычества и властей римского государства. С именем св. Иринея Лионского мы вступаем в другую, более глубокую, внутреннюю область церковной жизни.
Молодому христианству второго века приходилось противостоять не только внешним, но и внутренним опасностям. Особую угрозу представляли гностические умонастроения, распространившиеся среди христиан и вне Церкви. Гностицизм не был единым направлением, но, скорее, был представлен категорией людей, объединенных особой богословской и психологической направленностью. Среди гностиков было много людей, одержимых фантастическими идеями, которые пользовались большой популярностью среди современников, падких на все таинственное и мистическое. Держась того мнения, что Писание и Предание, проповедуемые и хранимые Церковью, доступны для всех людей, считали это знание обычным, веру - принадлежностью черни, а себе присвоили особое высшее знание - гносис, - которое ставили выше веры.
Совокупность религиозно-философских систем, называемых гностицизмом, основывалась на фактах и учении христианства. Более того, гностики всегда старались подкрепить свое учение ссылками на самого Христа, от Которого якобы тайное знание и передавалось от человека к человеку. Согласно утверждениям гностиков, происхождение многих гностических теорий восходило к Марии Магдалине, которой Спаситель по Своем Воскресении будто бы открыл много разных тайн. И от нее якобы это эзотерическое знание дошло до последующих поколений через ряд избранных духовных людей - элиты, достойной хранить не доступный простым смертным гносис.
Гностических учений существовало множество, но все они характеризовались двумя существенными признаками. Во-первых, основывались на дуалистическом мировоззрении. Гностики утверждали существование двух божеств: верховного, трансцендентного, и низшего - демиурга, управляющего нашим миром. Низшим богом они считали ветхозаветного Ягве. Это приводило к пренебрежительному отношению или к отрицанию Ветхого Завета, что является вторым признаком гностицизма.
Опасность гностицизма для христианства была велика еще и потому, что в те времена молодая Церковь не располагала никакими внешними критериями самоопределения: еще не был установлен новозаветный канон, еще не пришла пора Вселенских Соборов, не существовало кафолического церковного авторитета. В этих условиях и выступил св. Ириней Лионский против гностического умонастроения.
Св. Ириней родился в середине второго века (между 140 и 160 гг.) в Малой Азии. Он был близок к Поликарпу Смирнскому и тем самым принадлежал к богословской традиции, восходящей к апостолу и евангелисту Иоанну Богослову. Достигнув зрелых лет, Ириней отправился на запад, в Галлию, был поставлен в Лионе во пресвитера, а впоследствии избран во епископа Лионского. Евсевий пишет, что он принял мученическую смерть во времена гонения императора Септимия Севера (ок. 202 г.).
Большинство сочинений св. Иринея не сохранилось. До нас целиком дошли "Изложение проповеди апостольской" и пять книг "Против ересей", или иначе - "Обличения и опровержения лжеименного знания". Пять книг есть его основной труд, в котором он противопоставляет учению гностиков Предание Церкви.
Эсхатологическое восприятие видения или познания Бога как конечного Его проявления, к которому человечество постепенно подготавливается, соотношение между этим видением лицом к лицу и состоянием безгрешности, которое мы находим у св. Иринея, было уже изложено в труде св. Феофила Антиохийского "Апология". В книге рассказано, что Автолик, приверженец культа идолов, просит Феофила показать ему Бога христиан. Феофил ему отвечает: "Прежде чем я покажу тебе нашего Бога, покажи мне себя как человека; дай мне доказательство того, что душевные твои очи могут видеть и что сердечные твои уши могут слышать, ибо видеть Бога могут только те, чьи очи душевные открыты. Напротив же, те, чьи очи затемнены греховной катарактой, не могут видеть Бога. Можно ли описать Бога тем, которые Его не видят?" (7. 20).
В своей борьбе против гностиков, пытающихся противопоставить Бога творящего Богу спасающему, явившемуся в Иисусе Христе, Ириней развивает мысль о постепенном самооткровении Бога, который все сотворяет Своим словом. Он пишет о том откровении, которое Слово, являя Себя патриархам и пророкам, продолжает и которое Оно завершает Своим Воплощением. Слово говорит о самом принципе откровения Отца, к Которому приложима идея Бога, не видимого по своей природе. Бог, не познаваемый в Своем величии, дает познать Себя в Своей любви через Слово, которым Он все сотворил (4. 370). "Сын открывает познание Отца через Свое откровение. Ибо откровение Сына есть познание Отца, потому что все открывается через Слово" (4. 329). И дальше св. Ириней добавляет: "Отец есть невидимое Сына, а Сын - видимое Отца" (4. 331). "Слово же сие открылось тогда, когда Слово Божие сделалось человеком, уподобляя Себя человеку и человека Себе Самому, дабы через подобие с Сыном человек стал драгоценен для Отца. Ибо хотя в прежние времена было сказано, что человек создан по образу Божию, но это не было показано (самым делом), ибо еще было невидимо Слово, по образу которого создан человек. Поэтому он легко утратил подобие. Когда же Слово Божие сделалось плотью, Оно подтвердило то и другое, ибо истинно показало образ, Само сделавшись тем, что было Его образом, и прочно восстановило подобие человека через видимое Слово соподобным невидимому Отцу" (4.480-481).
Рассмотрим более подробно христианскую антропологию св. Иринея, которую он противопоставил односторонней гностической антропологии. Согласно воззрениям гностиков, в связи с принятой ими триадой: дух, душа и тело -все люди разделяются на телесных, душевных и духовных. Гностики говорили только о воскресении души.
Св. Ириней считает человека целостным единством, в котором физическое и духовное начала существуют неотделимо друг от друга. Однако в едином человеке он различает дух, душу и тело. Такой трихотомический взгляд на человека характерен для христианской антропологии и встречается уже у апостола Павла. Христианское откровение не противопоставляет душу и тело как доброе и дурное начала, а рассматривает человека в единстве души и тела, и оба они, будучи творением Божиим, должны быть подчинены Духу Божию. "Совершенный человек, - пишет св. Ириней, - состоит их трех - плоти, души и духа: из коих один, то есть дух, спасает и образует: другая, то есть плоть, соединяется и образует, а средняя между этими двумя, то есть душа, иногда, когда следует духу, возвышается им, иногда же, угождая плоти, ниспадает в земные похотения. Итак, все, не имеющие того, что спасает и образует жизнь, естественно будут и назовутся плотию и кровию, потому что не имеют в себе Духа Божия" (4. 462). Именно в Духе Святом человек стяжает уподобление. Постепенно проявление Бога совершается в духовном совершенствовании человека. "Когда же дух сей, соединенный с душою, соединяется с созданием, то человек делается по причине излияния Духа духовным и совершенным, и это есть (человек), сотворенный по образу и подобию Божию. Если же не будет в душе Духа, таковой по истине есть (человек) душевный и, оставшись плотским, будет несовершенный: он имеет образ (Божий) в создании, но подобия не получает чрез Духа, и потому он несовершен... Соединение же и союз всех сих (духа, души, тела) составляют совершенного человека... Итак совершенны те, которые имеют и Духа Божия в себе пребывающего и души и тела свои сохраняют беспорочными, храня веру Божию, то есть в Бога, и соблюдая правду в отношении к ближнему" (4. 456-457).
В антропологических взглядах св. Иринея духу принадлежит господство над телом, душа же подвижно располагается между ними; чем ближе к духу "поднимается" душа, тем больше человек приближается к Богу. Чем ниже она "опускается", тем ближе человек к животному.
Когда св. Ириней говорит о Духе, его мысль не делает различия между духом человеческим и Духом Божиим. Вполне вероятно, что он умышленно пользовался этим термином в обоих значениях сразу, не проводя четкой границы. Как бы то ни было, Ириней не видит трудностей в общении человека с Богом. Дух в человеке есть не что иное, как Дух Божий.
Антропология св. Иринея служит ключом к пониманию его учения о Воплощении, искуплении и спасении. Грехопадение, по его пониманию, состояло в том, что человек пренебрег своим духовным началом и сделал плоть единственным критерием жизни и самосознания. Воплощение и искупление заключались в восстановлении первозданной гармонии человеческой во Христе.
Рассмотренная христианская антропология позволяет сделать вывод об иерархическом взаимодействии духа, души и тела при постоянном сохранении целостности человека. Правильное иерархическое устроение, рассматривающее душевное и плотское как инструментальное для духовного начала, позволяет человеку совершенствоваться. Разрушение такого устроения пленяет духовное начало, подчиняя его низшим силам, что приводит к деградации человека. Педагогическая ценность учения св. Иринея заключена в возможности правильного и разумного сочетания психофизического развития и духовного становления человека. Веру как приближение к Богу посредством любви, в процессе которого и происходит духовное становление человека, св. Ириней ставит выше знания. "Лучше и полезнее оставаться простым и мало знающим и приближаться к Богу посредством любви, нежели, считая себя много знающим и очень опытным, оказываться хулителем своего Бога, сочиняя себе другого Бога Отца. И потому-то Павел восклицает: "знание надмевает, а любовь назидает" (1 Кор. 8, 1); не то, чтобы он порицал истинное знание о Боге, - ибо иначе он первого обвинил бы самого себя" (4. 186). Далее мы читаем: "Если, поэтому, из вещей творения некоторые подлежат только Богу, а некоторые доступны и нашему познанию, то что мудреного, если из того, что мы ищем в Писаниях, которые всецело духовны, нечто мы, по милости Божией, уясняем себе, а иное представляем Богу, и это не только в нынешнем веке, но и в будущем, дабы таким образом Бог всегда учил, а человек всегда научался от Бога" (4.191). Духовное становление включает и несет в себе развитие. Развитие, в свою очередь, не ведет за собой и не является причиной духовного становления.
Понимание таинств у св. Иринея прямо вытекает из его антропологии и сотериологии (учении о спасении): "Безрассудны вовсе те, которые презирают устроение Божие и отрицают строение плоти, и отвергают ее возрождение, говоря, что она не участвует в нетлении. Но если не спасется она, то значит и Господь не искупил нас Своею кровию и чаша Евхаристии не есть общение крови Его, и хлеб, нам преломляемый, не есть общение тела Его. Ибо кровь может исходить только из жил и плоти и прочего, что составляет сущность человека, которою истинно сделалось Слово Божие и искупило нас Своею кровью, как апостол говорит: в Нем "мы имеем искупление Кровию Его и прощение грехов" (Кол. 1, 14). И так как мы члены Его и питаемся Его творением, а творение Он доставляет нам, повелевая всходить солнцу и падать дождю, как Ему угодно, то чашу от сотворенного Он назвал Своею кровью, от которой Он орошает нашу кровь, и хлеб от творения исповедал Своим телом, которым укрепляет наши тела" (4.449). Иными словами, Воплощение и восстановление лежат в основе нашего совершения Евхаристии, через которую человек в самом реальном, физическом смысле делается причастником Божиим. Участие в Евхаристии Ириней считает неоспоримым доказательством неправоты гностиков, отрицательно относившихся к телу и ко всему материальному вообще. Для них, приемлющих лишь духовное, совершение Евхаристии было пустой тратой времени. Для Иринея через Евхаристию не только человек, но и все творение воссоединяется со своим Творцом и Спасителем. Из этого следует характерное для христианства уважение к природе и ко всякой твари, а в особенности к человеческому телу. Творение есть создание Божие: оно возвращается Творцу, "причащается" Его жизни, а следовательно, не принадлежит нам и мы не имеем права распоряжаться ничем (включая и наши тела) по нашим прихотям и произволу. (8. 36)

Учение отцов и учителей Церкви III века о воспитании

Отношение христианства к языческому образованию как основная педагогическая проблема III века
В первые века христианства образование, и особенно высшее, приобреталось в языческих школах. Для наставления в христианском учении отцы и учителя Церкви собирали около себя юношей и образовывали их беседами и примером высокой жизни. Так, например, обучал священномученик Поликарп, епископ Смирнский. Беседы и отдельные наставления о воспитании и образовании сохранились в письменных произведениях, число и разнообразие которых во 11-111 веках превышает писания мужей апостольских, состоящих преимущественно из посланий. Это можно объяснить состоянием христианской Церкви в указанное время. Чтобы оградить Церковь от ожесточенных нападок на христианство со стороны языческих писателей, необходимо было иметь ученых защитников. Церковь постепенно их приобретала: с одной стороны, через обращение ко Христу образованных язычников (св. Иустин Философ, Феофил Антиохийский и другие), с другой - через воспитание в своих собственных школах мужей и юношей, которые могли смело выступать перед судом языческо-иудейского мира и доказывать несравненное превосходство христианской веры и жизни перед всяким другим учением и образом жизни.
В истории христианской Церкви уже с III века ясно обозначились два направления в стремлениях и взглядах на отношение христианства к языческому образованию, философии и науке: первое - теоретически-положительное, и второе - практически-отрицательное. Центром первого направления была Александрия, центром второго - Карфаген. В соответствии с этим принято Александрийское направление называть восточным, а Карфагенское - западным.
Восточное направление отличалось стремлением говорить с греческими мыслителями на их философско-научном языке, имея намерение обратить их от философских размышлений к христианству. Поэтому при богословском раскрытии христианских истин александрийцы нередко пользовались греческой философией, сами ее изучали и не отвергали того, что в языческих системах было достойно уважения.
Многие из учителей этой школы получили образование в языческих философских школах и, на своем опыте через сравнение убедившись в превосходстве христианского учения над всеми иными, предлагали тот же путь веры и другим. Они были убеждены, что христианское учение, покорившее их ум и сердце, так же восторжествует и над умами образованных людей. Вместе с тем они не могли забыть, сколько возвышенных мыслей заключалось в лучших философских системах, и поэтому у них могло сложиться убеждение, что языческая мудрость есть откровение того же Господа, просвещающего иудеев через закон, а язычников через философию для того, чтобы хотя и разными путями, но привести и тех и других к одной цели: к вере в Искупителя и к принятию Евангелия.
Александрия как столица греко-римского мира того времени соединила в себе все, что было выдающегося в литературе, науке, философии и религии. Ее знаменитые школа-университет, названная "Музеем" (от греческого "Мусион", храм муз - покровительниц искусства и науки), и библиотека привлекали юношей и мудрецов со всего света.
К представителям восточного направления принадлежат Климент Александрийский, Ориген, а впоследствии Афанасий Александрийский и единомысленные с ним три каппадокийца - два Григория и Василий Великий.
Западное, или карфагено-римское, направление восставало против знакомства с трудами языческих авторов. Оно было практическое, церковное. Здесь мы находим стремление к установлению вселенского единства Церкви, обоснование теории церковной организации и иерархии.
Карфаген, основанный на развалинах старого города, был знаменит многочисленными школами. Наряду с языческими ораторами собирали массу слушателей и христианские проповедники. Но собирали их не на площадях, а в пещерах, при гробницах мучеников. Карфагенская Церковь процветала, украшенная пастырями и мучениками. Из самых известных и первых по времени представителей Карфагенского направления назовем Тертуллиана и Киприана Карфагенского. (5.305-307)

Тертуллиан
Тертуллиан был первым значительным богословом, писавшим на латинском языке. Он не значится в числе отцов Церкви по причине того, что уклонился от православия и после 207 года впал в монтанизм - ересь, утверждающую, что во Христе мы не получили полноту откровения, что откровение не закончено, но находится в процессе завершения благодаря действию Святого Духа. Монтан отвергал иерархическую организацию Церкви и утверждал, что руководство ею должно принадлежать особым вдохновенным "пророкам" (харизматикам). Монтанистская группа, основанная Тертуллианом в Африке, оказалась живучей и существовала еще в пятом веке под названием тертуллианизма. (8.51-52)
Тертуллиан родился около 160 года в Африке, в языческой семье. Он получил хорошее образование, основательно знал греческий язык и хорошо был знаком с мифологией и произведениями языческих поэтов. К философии он не чувствовал ни малейшего влечения и даже о самых великих философах - Сократе и Платоне отзывался с пренебрежением. Получив образование, он сделался юристом. По природе Тертуллиан был очень впечатлительным, обладал пылким, увлекающимся характером. Его обращение в христианство состоялось в Карфагене в возмужалую пору жизни, когда ему было более тридцати лет. После обращения он стал пресвитером, но потом переехал в Рим, где составил себе обширную юридическую практику. Помимо этого он много писал на богословские темы. Аскетическая суровость сочеталась в Тертуллиане с пылким стремлением к истине и беспощадной непримиримостью к противникам, что объясняет и тон его сочинений - резкий, страстный, полемичный.
Тертуллиан занимался писательской деятельностью с 193 по 220 годы (он умер после 220 года). Его наследие представляет огромный вклад в христианское Предание.
Даже после ухода в монтанизм в его сочинениях можно обнаружить признаки православного богословствования. Среди творений Тертуллиана есть апологетические сочинения. Одним из важнейших сочинений в защиту христиан является его "Апологетический трактат". В сочинении против еретиков, названном "Опровержение еретиков", направленном в основном против гностиков, Тертуллиан демонстрирует их неправоту. Его основной аргумент состоит в следующем: еретики не могут пользоваться Священным Писанием, так как оно принадлежит Церкви, а не им; а войти в общение с Церковью они не могут, так как их учение не содержится в Писании. Обсуждая происхождение ересей, Тертуллиан во всем винит языческую философию, считая, что она произвела все ереси, и ничему хорошему научиться у философов, по его мнению, нельзя. Единственным объективным критерием истины является правило веры. "Чему научиться от тех, которые не умеют ничего иного делать, как разрушать? Какого света ожидать там, где все тьма? Поищем у себя и у своих, но поищем только того, что служит к разрешению вопроса, не нарушая правила веры" (8. 54).
Трактат "О крещении" - самое раннее из дошедших до нас значительных сочинений на эту тему - направлен против Квинтилла, который учил, что крещение не является необходимостью. Тертуллиан опровергал его следующим образом: как для того, чтобы войти в землю обетованную, необходимо было пересечь Красное море, так и для вступления в Церковь необходимо пройти через воду крещальной купели. Вода рассматривается как жизнедающая стихия. В связи с этим у Тертуллиана впервые встречается объяснение монограммы ИХТИС, состоящей из начальных букв титула Иисус Христос Теу Иос Cornup (Иисус Христос, Божий Сын, Спаситель). Слово ИХТИС по-гречески означает "рыба", а рыба живет в воде. Вполне вероятно, именно поэтому в раннехристианском искусстве рыба была символом Христа. Такую же символику Тертуллиан усматривал в евангельском эпизоде чудесного улова рыб. Он утверждал, что крещение еретиков недействительно, и особо отмечал в соответствии с установившейся традицией, что мученичество за Христа следует рассматривать как "крещение кровью". (8. 52-53)
В сочинении "О душе" Тертуллиан, отрицая философию, пишет, что душа, сотворенная по образу Божию, по природе своей христианка. И поэтому она может естественным образом свидетельствовать о Боге, Виновнике ее бытия. Она питает страх к Нему как к своему отцу. Хотя душа заключена в темницу тела, развращена воспитанием, обессилена и порабощена страстями, но лишь только пробуждается от усыпления, тотчас начинает взирать на небо, зная, что там жилище Живого Бога, от которого она произошла, и называет Бога одним лишь Ему принадлежащим именем. Велик Бог, Бог милостив, Бог видит - вот что душа говорит нам на всякое время, на всяком месте.
Сочинения на нравственные темы, среди которых наиболее важны "О зрелищах", "Об одежде женщин", "Письмо к жене", "Увещевание о целомудрии" и "Книга о единобрачии", отличаются строгими моральными и дисциплинарными требованиями.
Изображая замену языческих воспитательных средств христианскими, Тертуллиан уговаривает христиан не прельщаться сочинениями язычников и их поэзией, которая хотя ласкает слух, но втягивает душу в омут растлевающих чувствований. Прочь ее! Мы имеем довольно превосходных стихов и гимнов, которые не басни, а истина, не искусственные мелодии, а простые сердечные излияния в стройном пении. "У язычников, - говорил он, - упражнение в борьбе гладиаторов, атлетов; у христиан тоже борьба в полной мере - борьба со страстями. Распутство побеждается целомудрием, безверие - верою, жестокость низлагается милосердием, гордость - смирением, легкомыслие - скромностью. Вот борьба, свойственная христианам, венчающая их славою" (5. 308-309).
Тертуллиан не оставил специальных сочинений о воспитании, но основы, на которых оно должно утверждаться, обозначил. Он отмечал, что одновременно созидаются Господом душа и тело и развитие их должно совершаться в одно и то же время. Тело возрастает естественно, по закону необходимости. Душа, одаренная свободою воли, должна быть исправляема путем добра. Ничто языческое, соблазняющее не должно увлекать ее внимание. Поэтому и обучение языческой литературе должно быть совершено с великим вниманием. Нужно помнить, что душа не в ладу с собой, поэтому ей надо дать средство победить себя. Это средство - Христос Спаситель с Его учением. Своим примером, всемогущей благодатью, возрождающей крещеного и утверждающей Святым Духом внутреннего человека, Господь ведет к жизни вечной. Говоря об образовании, Тертуллиан указывает источник христианского просвещения, оно заключается не в нелепых учениях философов, а в изучении Священного Писания и Предания. "Бог дал нам Священное Писание в помощь для совершеннейшего познания как Его Самого, так и Его намерений. Мы не нуждаемся в любопытстве после Иисуса Христа, ни в изысканиях после Евангелия. Веруя им, мы не хотим верить другим. Ищите, пока не найдете, верьте, когда нашли" (5. 309).
По убеждению Тертуллиана, благодать действует непрерывно, втайне от человека, поэтому необходимо крестить младенцев и питать их религиозными впечатлениями, не ожидая времени их умственного развития и образования в них религиозных понятий. Молитва, возносимая Богу духом и истиною, низводит и умножает благодать, укрепляющую душу.

Святой Киприан, епископ Карфагенский
Киприан родился около 200-210 гг. в Карфагене - в то время крупном епископ торговом и интеллектуальном центре. Родом он был из богатой языческой семьи. Получив образование, преподавал риторику и имел адвокатскую практику. Под влиянием пресвитера Цельсия уже в зрелых годах, в возрасте более сорока лет, он обратился в христианство и принял крещение. Озаренный светом христианской веры после крещения, Киприан совершенно изменил образ жизни. Оставив все заботы о земном богатстве, славе и удовольствиях, он принялся усердно читать Священное Писание и творения Тертуллиана, которого всегда называл своим учителем. Св. Киприан был поставлен пресвитером, а впоследствии и епископом Карфагена.
Вскоре после вступления Киприана на епископскую кафедру началось жестокое преследование христиан при императоре Декии (250 г.). Произошло это после двадцати лет терпимости, в продолжение которых Церковь разрослась, набрала силу, но стала и более уязвимой для гонителей. Впервые в истории христианства всех христиан Римской империи принуждали к языческим жертвоприношениям. Многим казалось такое жертвоприношение формальностью, и отступников на этот раз было намного больше, чем в прошлые гонения.
Сам Киприан в разгар гонений укрылся в потаенном месте. За его осторожность он был обвинен в трусости и недостаточно героическом поведении. В те времена отступничество считалось смертельным грехом, и, по мнению многих, примирение отступников с Церковью было невозможно. После прекращения гонений (251 г.) встал вопрос о судьбе отступников. Исповедники, люди, подвергнувшиеся гонениям, открыто исповедовавшие свою веру, но по каким-либо причинам не принявшие мученическую смерть, настаивали на своем исключительном праве судить отступников. Киприан же считал, что только епископ может нести ответственность за примирение отступников. Его мнение и утвердил Карфагенский собор в 251 году. Недовольная этим решением группа пресвитеров-исповедников откололась от Церкви. Этим проблемам - отступничеству и расколу - посвящены два основных сочинения св. Киприана -"О падших" и "О единстве кафолической Церкви". Св. Киприан принял мученическую смерть в ходе новых гонений, разразившихся в 258 году.
В книге "О падших" св. Киприан считает, что гонения постигли Церковь за грехи христиан, которые к середине третьего века пользовались большей, по сравнению с прежними веками, свободой, что и усыпило их бдительность, породив безнравственность и небрежение верой: "Так как продолжительный мир повредил учение, преданное нам свыше, то сам небесный Промысел восстановил... почти спящую веру. При этом... всемилостивый Господь расположил все так, чтобы случившееся казалось более испытанием, чем гонением. Ведь стали же заботиться о приумножении наследственного своего достояния и, забыв о том, как поступали верующие при апостолах, с ненасытным желанием устремились к увеличению своего имущества. Не стало заметно в священниках искреннего благочестия, в служителях - чистой веры, в делах - милосердия, в нравах - благочиния. Мужчины обезобразили свою бороду, женщины нарумянили лица... Заключают супружеские союзы с неверными, члены Христовы предлагают язычникам. Не только безрассудно клянутся, но совершают клятвопреступления. С гордой надменностью презирают предстоятелей Церкви, ядовитыми устами клевещут друг на друга, упорной ненавистью производят взаимные раздоры" (13. 280-281).
Говорит св. Киприан и о родителях, которые без особой нужды приводили детей для участия в языческих обрядах, тем самым принуждая их к отступничеству.
Сочинения на этические темы обнаруживают некоторое сходство с писаниями Тертуллиана. Известны несколько небольших трактатов, из которых особый интерес представляют "Об одежде девственниц", "О благе терпения" и "О ревности и зависти".
В книге "О смертности" описывается христианское отношение к смерти. Здесь подчеркивается, что ничем так не отличаются христиане от язычников, как духом, с которым они приветствуют окончание жизни. Св. Киприан осуждает обычай оплакивать мертвых, так как для верующего человека смерть во Христе ведет к бессмертию и вечному вознаграждению, освобождая его от трудов и невзгод этого мира для поселения в истинном отечестве.
Отличительной чертой всех сочинений св. Киприана является их практическая направленность. Он выделял те стороны христианской жизни, которые оказывали особенно сильное влияние на изменение языческого жизненного строя. Так, самобытным явлением в христианстве были девственники и девственницы, оно явилось могущественным средством Церкви в ее стремлениях совершить обновление личности, семьи и общества. Девственники и девственницы своим примером пробуждали стремление к чистой жизни у своих младших сверстников. "Девы, - говорит св. Киприан, - это цвет церковного отростка, высокое украшение благодати духовной. Ими радуется, в них обильно красуется славное чадородие Матери-Церкви" (5. 311).
К названным трактатам принадлежит и самый ранний в истории христианства комментарий на "Отче наш", или "Книга о молитве Господней". В этом небольшом трактате автор говорит о единстве Церкви и ее общинном характере. "Учитель мира и Наставник единства прежде всего не хотел, чтобы молитва была совершаема врозь и частно, так чтобы молящийся молился только за себя. В самом деле, мы не говорим: "Отче мой, иже еси на небесех, ... хлеб мой насущный даждь мне днесь"; каждый из нас не просит об оставлении только своего долга, не молится об одном себе, чтобы не быть введену в искушение и избавиться от лукавого. У нас всенародная и общая молитва, и когда мы молимся, то молимся не за одного кого-либо, но за весь народ, потому что мы - весь народ - составляем одно. Бог - Наставник мира и согласия, поучавший единству, хотел, чтобы и один молился за всех так же, как Он один носил всех" (13. 310).
Эта тема единства всех в Церкви, преобразования общества того времени и отдельных семей по образцу Церкви Христовой особо ярко выражена в творении "О единстве Церкви". Каждый христианин обязан принадлежать к кафолической Церкви - единой и единственной Церкви, основанной на Петре. Господь обращается к Своему ученику: "Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою" (Мф. 16, 18)... И опять Он говорит ему же по воскресении своем: "паси овец Моих" (Ин. 21, 16). Таким образом основывает Церковь свою на одном. И хотя по воскресении своем Он дает равную власть всем апостолам (Ин. 20, 21-23), однако, чтобы показать единство Церкви, ему угодно было с одного начать это единство. Конечно, и прочие апостолы были то же, что и Петр, имея равное с ним достоинство и власть, но в начале указывается один, для обозначения единой Церкви" (13. 296).
Под единством Церкви св. Киприан разумеет сакраментальное единство во главе с епископом. В наше время большинство богословов, в том числе и католических, соглашаются с тем, что, говоря о "престоле св. Петра" как основании единой Церкви, св. Киприан имел в виду не Римский престол, а любую местную церковь. В конкретном случае он писал о Церкви Карфагенской. Следуя традиции свв. Игнатия и Иринея, он видит в каждой местной церкви единую и единственную кафолическую Церковь, во всей ее полноте. Местная церковь не частица Церкви, а вся Церковь. "Церковь одна, хотя с приращением плодородия дробится на множество. Ведь и у солнца много лучей, но свет один; много ветвей на дереве, но ствол один, крепко держащийся на корне; много ручьев истекает из одного источника... Равным образом Церковь, озаренная светом Господним, по всему миру распространяет лучи свои, но свет, разливающийся повсюду, один, и единство тела остается неразделенным. По всей земле она распростерла ветви свои, ...обильные потоки ее текут на далекое пространство: при всем том глава остается одна, одно начало, одна мать, богатая преспеянием плодотворения" (13.297).
Нет никакого сомнения в том, что все высказывания о св. Петре являются лишь выражением раннехристианской идеи, что каждая поместная церковь, управляемая епископом, есть наследница Петра, который считался как бы центром, основанием единства всей Церкви в целом. Эта идея была отражением природы местной раннехристианской общины, вне которой, указывал св. Киприан, нет спасения: "Тот не может иметь Отцом Бога, кто не имеет матерью Церковь". Единство Церкви проявляется и в этом, она является единственным местом спасения для христиан. Вне Церкви, говорит св. Киприан, нет спасения: "Находящийся вне Церкви мог бы спастись только в том случае, если бы спасся кто-либо из находившихся вне ковчега Ноева" (13. 297).
Все советы св. Киприана о воспитании детей основаны на идее единства и спасительности Церкви. Детей следует воспитывать в .твердом сознании глубокого единения всех верующих через великую любовь к Богу и друг к другу для соединения всех в Единую Церковь - общество, в котором одно наше спасение. Без этого сознания, без стремления к единению, если оно не будет заложено в детских душах, они не могут быть членами Церкви. Вне Церкви спастись нельзя, значит, они не могут получить спасения. Для более полного уразумения этого св. Киприан подробно рассматривает мысль апостола Павла, что семья - домашняя Церковь и что все в этой Церкви должно быть устроено по образцу великой Святой Единой Церкви. Муж и отец должен быть главою домашней Церкви по образу Господа. Жена и мать должна первая показывать любовь ко Господу, кротость, мудрость, трудолюбие как предавшая себя на волю Божию. Дети должны усвоить в душе и показать в жизни черты благоговения к своим родителям. Единство Церкви вселенской проявляется в единстве семьи и выражается в том, что все в семье совершается вместе, в едином духе, слове, деле. Вместе трудятся, вместе отдыхают, вместе трапезничают и вместе благодарят Бога, вместе просят Его о нуждах семьи, благе ближних и всей Церкви. Вместе славословят Господа за Его дивные милости. Воспитанные в домашней Церкви младенец и отрок, придя в юношеский и зрелый возраст, станут живыми членами матери-Церкви и плодотворно поживут в ней во славу Божию. (5. 313)

Климент Александрийский
Александрия, основанная Александром Македонским еще до возникновения христианства, была центром интеллектуальной жизни, колыбелью эллинизма. Христианство пришло в Александрию, вероятно, уже в первом веке, и уже к четвертому веку население египетской столицы было по преимуществу христианским. Александрийская Церковь никогда не пыталась подкрепить свой авторитет апостольским происхождением, хотя и существует предание о том, что она была основана евангелистом Марком. Уже во втором веке в Александрии существовала огласительная школа, для обучения оглашенных или готовящихся к принятию крещения. Александрийская школа была известна особым направлением и качеством преподавания. Ее последовательно возглавляли знаменитые богословы Понтен, Климент Александрийский и Ориген.
Тит Флавий Климент родился в Афинах около 150 (153) года в семье язычника. Обучившись в языческой школе, в поисках более глубокого образования отправился в путешествие на Восток. Возможно, он обратился в христианство во время путешествия, но это обращение могло произойти и раньше. Конечным пунктом его странствий явилась Александрия, где Климент стал сначала учеником Понтена, а со временем заменил его в должности ректора Александрийской школы. Во время гонений в 202 году он покинул Египет и умер в 215 (220) году, так и не вернувшись в Александрию.
Из "Церковной истории" Евсевия известен список творений Климента. К ним относятся "Увещание к эллинам", "Педагог" и "Строматы". Заглавие "Строматы" можно перевести как "сборники" или даже "ковры", в нем подразумевается понятие разноцветного узора или мозаики.
Три названных трактата представляют программу постепенного становления совершенного и просвещенного христианина, выработанную в Александрийской школе. Обучение состояло из одного подготовительного и двух основных курсов. Для подготовительного курса предназначалось "Увещание", обращенное к язычникам, уже получившим светское античное образование. В качестве руководства для первого курса обучения написан "Педагог", для второго курса - "Строматы".
Слово "педагог" переводится с греческого как детоводитель. Всех людей, независимо от возраста и опыта, Климент называет детьми, чадами Божиими. "Теперь, соблюдая в ходе мыслей последовательность, мы скажем о том, кто состоит нашим Педагогом. Имя Ему Иисус" (14. 68). Иисус убеждает, воспитывает, учит. Достижение педагогического идеала рассматривается в "Педагоге", во-первых, в приобретении праведных обычаев, во-вторых, в воспитании христианского поведения, в-третьих, в преодолении страстей. "Чему, открыто наставляя в том, обещает научить педагог? Если в нравственном человеке различать такие три сферы: склонности воли, внешние действия и страсти, то склонности воли будут относиться к области действий увещающего Логоса... Всею областию человеческих действий заправляет законы постановляющий Логос. Страстей же врачом состоит целящий Логос. В сущности все это один и тот же Логос. Он освобождает человека от рабства мирским обычаям, коими дотоле мы довольствовались, и воспитывает нас для единственно возможного спасения в Божественной вере... Для удобства мы будем называть Его одним словом "Педагог" (14. 29). "Увещание" связано с воспитанием обычаев, "Педагог" - с воспитанием действий, то есть поведения, "Строматы" - с лечением страстей. Увещеватель, Педагог, Учитель - все эти фигуры персонифицируются в конечном счете в Иисусе Христе, Боге-Логосе, Божественном, творящем все вокруг Слове. "Практика, а не теория - область Педагога, - пишет Климент, - не обучение, а нравственное улучшение, вот Его цель; жизнь мудреца, а не ученого Он хочет начертать перед нами... Никто из больных душою не может сделать интеллектуальных приобретений прежде выздоровления" (14. 29-30). По мнению В.Н. Лосского, в этой заботе распределить свое учение в зависимости от степени совершенства читателя или ученика проступает известный эзотеризм, который, впрочем, следует отличать от сокрытости или потаенности. Когда знания даются достойным, достигшим совершенства, эзотеризм подразумевает посвящение. Климент иной раз выражает свою мысль терминами, сознательно заимствованными из языческих мистерий. Так, он отмечает, что греческие мистерии начинаются с очищения, которое аналогично христианской исповеди. Затем следует посвящение в "малые мистерии", как бы обучение или подготовка к "великим мистериям" или тайнам, когда уже не обучаешься, а созерцаешь данные реальности. Это - высшая ступень христианского посвящения, Богосозерцание, достижимое путем анализа. Климент в "Строматах" (кн. V, II) дает пример подобного интеллектуального действия, завершающегося созерцанием (7. 31). По Клименту, христианское совершенство состоит в познании Блага и уподоблении Богу. Цель христианина - познать или увидеть Бога. Совершенный гносис есть вечное созерцание. И в этом смысле он выше веры. Если, отходя от язычества, мы обращаемся к вере, то от веры должны отходить к гносису. Чтобы обладать познанием, недостаточно быть христианином, дар этот следует умножать жизнью, посвященной созерцанию, путем отсечения страстей и достижения состояния бесстрастия. В устах Климента аскетический идеал такого бесстрастия не очень отличается от бесстрастия стоиков. Он считает, что только совершенный христианин, достигший бесстрастия, обладает даром знания, он - истинный гностик. Климентовский гностик не имеет ничего общего с еретиками, называемыми "гностиками"” По мысли Климента, христианские гностики - не отдельная "каста", отличная по своей духовной природе от остальных людей, которые или телесны, или душевны, истинные гностики - христиане, достигшие предложенного всем совершенства в созерцательной добродетели.
Стремясь обратить греков в христианство, привести их в Церковь, Климент доказывает превосходство христианства над язычеством, но в то же время сохраняет вполне положительное отношение к греческой философии: "Философия нужна была грекам ради праведности; до прихода Господа, и даже сейчас, она полезна для развития истинной религии как подготовительная дисциплина для тех, кто приходит к вере посредством наглядной демонстрации... Ибо Бог - источник всякого добра: либо непосредственно, как в Ветхом и Новом Заветах, либо косвенно, как в случае философии. Но возможно даже, что философия была дана грекам непосредственно, ибо она была "детоводителем" (Гал. 3, 24) эллинизма ко Христу - тем же, чем Закон был для евреев. Таким образом, философия была приуготовлением, проложившим человеку путь к совершенству во Христе" (12.43).
Климент открывает духовный смысл педагогики, рассматривая воспитание как спасение. "Слово "педагогия" употребляется в различных значениях. Под ним разумеется воспитываемый и обучаемый; потом воспитывающий и обучающий; им обозначается, в-третьих, самый акт воспитания; в-четвертых, передаваемые учения, например, заповеди. Согласно же с волей Божией, педагогика состоит в усмотрении истины по прямому направлению к Богу, в неустанном отпечатлении на себе дел вечно ценных... Педагог наш в любвеобильной своей заботливости о нас, своих детях, учит нас такому образу жизни, который ведет ко спасению. Педагог не позволяет, чтобы Его питомец влиянием мирских нравов увлечен был к жизни животной и беспутной, но внушает ему, чтобы правильными своими веслами, то есть своим разумением, держался он твердо единственно ветра истины, доколе - не потерпев никакого вреда - бережно взлелеянным дитем не войдет он в гавань небесную. Потому что, так называемые у язычников "отеческие нравы", это вещь преходящая; Божественное же воспитание есть сокровище вечно ценное" (14. 68-69). В борьбе со страстями Климент требует строгости, которую понимал как средство помощи ребенку в борьбе с греховными наклонностями. "Метод строгий для правильности в воспитании детей полезен; он имеет значение необходимого при воспитании вспомогательного средства. Многие из страстей искоренимы лишь при посредстве наказаний, объявлением строжайших заповедей и преподанием некоторых (строжайших) умозрительных основоположений. Так, например, порицание для страстей душевных есть некоторого рода хирургическая операция" (14. 79-80).
В "Педагоге" мы находим цель воспитания - подготовку к вечной жизни (стать гражданином неба) - и путь к этой цели. "О, питомцы сладостной педагогики! - восклицает Климент. - Все в большем количестве, все теснее и полнее будем присоединяться к прекрасному телу святой церкви; побежим в нее как малые дети бегут к своей доброй матери. Став слушателями Логоса, прославим домостроительство нашего спасения, нас блаженными делающее; оным человек воспитывается до состояния чада Божия и освящается в оное. Через воспитание, получаемое на земле, становится он гражданином неба" (14. 283-284).

Ориген
Ориген был вторым выдающимся представителем Александрийской школы после Климента Александрийского, и его можно назвать центральной фигурой в богословской жизни Востока III века.
Ориген предпринял попытку систематического объяснения христианства в категориях эллинской мысли. По этому же пути до него пошел Климент Александрийский, учение которого было отмечено склонностью к гностицизму. Климент - прежде всего моралист, Ориген - богослов, экзегет, апологет и учитель аскетической жизни. Для него христиане разделяются на две категории: одни - верят, другие - знают. Однако каждый христианин должен стремиться к познанию. Откровение предназначено как простым, так и совершенным. Одним оно дает учение нравственное, другим "гносис", учение о Троице или "Теологию" (7. 36). Совершенство есть уподобление Богу. "Образ" нам уже дан: "подобие" рассматривается как возможность достигать совершенства, которое обретет всю полноту лишь по окончании времен, когда Бог будет "всяческая во всех" (7.38). "Я думаю, - пишет Ориген, - что это выражение: "Бог будет все во всем" - означает, что в каждом отдельном существе Он будет составлять все. Во всяком же отдельном существе Бог будет составлять все таким образом: все, что только может чувствовать, или понимать, или думать разумный дух, очищенный от закваски всяких пороков и совершенно очищенный от облака зла, - все это будет составлять Бог, и, кроме Бога, этот дух уже ничего другого не будет видеть, - кроме Бога, ничего другого не будет помнить, - Бог будет пределом и мерою всякого его движения; и, таким образом, Бог будет составлять (в нем) все" (17. 294). Это есть обоженное состояние - то соединение с Богом, которое достигается путем исключения иной цели совершенствования. Согласно Оригену, целью человеческой жизни является созерцание Бога. Оно достигается путем борьбы со страстями и освобождением от них. Под страстями Ориген понимал подчинение всему, что не есть Бог. Возвращаясь к Богосозерцанию, очищенная от страстей душа вновь обретает утраченное в грехопадении совершенство.
Не вдаваясь в богословские тонкости, следует отметить, что III век поставил перед духовным опытом христиан проблему Богообщения и Богосозерцания. Христианское учение открыло путь христианского созерцания, в котором осуществляется общение с Богом живым, с Личностным Богом Откровения. Климент и Ориген были первыми, кто пытались богословски решить эту проблему. Их величайшая задача состояла в том, чтобы показать язычникам, что все сокровища эллинской мудрости содержатся в философии Церкви и этой истинной философией превзойдены. Поэтому они невольно создали некий синтез, придав тем самым христианскому созерцанию чуждый духу Евангелия оттенок платоновского интеллектуализма или спиритуализма. (17. 225)
По размаху своей литературной и учительской деятельности ученик несравненно превзошел своего учителя. Ориген, один из величайших богословов, повлиявший на все дальнейшее развитие христианской мысли, в некоторых пунктах своего учения отклонился от смысла христианского откровения, а в более поздние времена "оригенизм" даже дал начало многим течениям, не совместимым с православием.
Следует отметить, что Ориген достиг больших высот именно как учитель Церкви. Его педагогические идеи, претворенные в собственной жизни, получили признание христианских педагогов.
Биография Оригена известна нам из "Церковной истории" Евсевия, а также из творений св. Григория Чудотворца и блаженного Иеронима. Ориген родился в 185 году в Александрии в зажиточной христианской семье. Его отец Леонид погиб мученической смертью во время гонения Септимия Севера в 202 году, когда Оригену было семнадцать лет. Семейное имущество было отдано в казну, и он, имея на своем попечении мать и шестерых младших братьев, начал зарабатывать на жизнь преподаванием грамматики. Ориген приобщился к интеллектуальной жизни столицы, оставаясь, согласно Евсевию, ревностным и строго православным христианином, всецело поглощенным религиозными и интеллектуальными интересами. В это время в Александрии угроза гонения разогнала всех, и не оказалось никого, кто мог бы нести обязанности главы Александрийского училища. Оригену было восемнадцать лет, когда он встал во главе училища для оглашаемых. Он приобрел себе славное имя у всех верных за свое участие в судьбе мучеников, посещал их в тюрьмах и провожал до места казни, давая им последнее целование.
Ориген вел строго аскетическую жизнь. Большую часть ночи он посвящал изучению Священного Писания, упражнял себя в посте, спал на голой земле, строго отмеривая время сна. Важнее всего он считал соблюдение евангельских слов Христа о том, чтобы не иметь ни двух хитонов, ни обуви и не изводиться заботами о будущем. Его нестяжание повергало в изумление окружающих. Многие образованные язычники стали его учениками, видя высокую жизнь Оригена, а главное, соответствие его учения и образа жизни. Многие из учеников устремлялись к подобной, жизни, и некоторые прославились во время гонений, скончавшись мучениками.
С течением времени Ориген изменил свое вначале отрицательное отношение к философии, и постепенно под его влиянием Александрийское огласительное училище приобрело новый характер, сделавшись чем-то вроде христианского университета. В нем было введено преподавание светских предметов наряду с религиозными, а прием перестал быть ограниченным лишь кандидатами по крещению.
В своей преподавательской деятельности Ориген всегда ставил на первое место богословие и толкование Священного Писания. Однако прежде чем переходить к изучению Библии, он предлагал своим слушателям подготовительный курс, включающий диалектику, физику, математику, геометрию и астрономию. После этого изучались философия и богословие. В Александрийском училище еще со времен Пантена и Климента царило уважение к классической античной учености, и Ориген стремился поддерживать этот дух. Когда количество слушателей стало увеличиваться, он перестал справляться с преподавательской работой и поручил ведение подготовительного курса своему ученику Ираклу, впоследствии епископу Александрийскому, а сам сосредоточился на преподавании богословия и Священного Писания.
Учительская деятельность Оригена прерывалась его поездками, иногда очень продолжительными. Пожелав увидеть древнюю Римскую Церковь, около 212 года он совершил путешествие в Рим, около 215 года - в Аравию, в 216 году, скрываясь во время гонений, нашел убежище в Палестине. Проезжая через Палестину (около 231 года), он принял в Кесарии, вопреки канонам в чужой епархии, пресвитерскую хиротонию. Александрийский епископ Димитрий, созвав собор, отлучил Оригена от Церкви, на другом соборе лишил его священства. Такое решение поддержали и следующий епископ Иракл, и собор в Риме. После этого Ориген навсегда покинул Александрию и переселился в Кесарию Палестинскую, где основал богословскую школу и руководил ею в течение двадцати лет, до своей смерти (около 253 года). Полный список творений Оригена насчитывает несколько тысяч наименований, до нас дошла небольшая часть.
Педагогическая деятельность Оригена дает наглядный пример роли личной жизни учителя и влияния этой жизни не столько на процесс обучения, сколько на преображение, переориентацию жизни учеников, без чего невозможно освоить богословие как живое Богопознание. Мы видим и практическое сочетание обучения и духовного становления в процессе аскетической жизни, когда обучение осуществляется в условиях, обеспечивающих духовное становление.

Учение о воспитании в творениях святых отцов IV века

Духовное перерождение античного общества в IV веке
Характеризуя IV век, Г. В. Флоровский пишет о начале трудного процесса духовного перерождения античного общества (10.8). Большинство живет в своеобразном культурном двоеверии, и очень медленно преображается душевный строй античного человека. Заканчивается этот процесс много позже - и разрешается рождением новой, византийской культуры. IV век был переходной эпохой - в этом его историческое своеобразие. Причины этого двоеверия В.Н. Лосский видит в том, что вместе с Климентом и Оригеном в Церковь проникает мир эллинский, вносящий элементы религиозного умозрения и интеллектуальной духовности, чуждые христианству. Но благодаря им эта эллинистическая "духовность", эта интеллектуалистическая или сверхинтеллектуалистическая мистика, введенная в круг Церкви, будет ею поглощена и полностью преобразована. Понадобятся целые века борьбы, сверхчеловеческих усилий, чтобы превзойти этот эллинизм, дабы стал он в конце концов вселенской формой христианской Истины, самим языком Церкви. Спасение как побег из мира, как "мысленное бегство" будет восприниматься как ограниченность, как спиритуалистическое искажение. Ведь действительно, речь идет не о том спасении, которое бы вырывало из мира, а о том, которое в Слове, ставшем плотью, открывалось бы для тварного мира. Гносис, интеллектуальное созерцание все больше воспринимается как один из необходимых моментов общения людей с Богом, однако от этого он не становится "путем преимущественным", ведущим к обоживающему общению. (7.46-47)
IV век характеризуется обилием святоотеческих творений, разнообразием их содержания. В этих творениях, где изложена борьба православной веры с неправоверием, благочестия с развращением нравов или ложным направлением благочестия - мнимой праведностью, догматическое учение Церкви раскрывается со всей полнотой и основательностью.
Языческие традиции поддерживались воспитанием, так как школы, в которых учились христиане, долго оставались языческими. Система воспитания вытекала из мировоззрения, выработанного веками. Сменить ее должна была новая система, созданная на новых основах жизни. В творениях святых отцов этого времени встречается много рассуждений по вопросам воспитания и образования. Складывалась вполне законченная и стройная теоретическая система христианского воспитания. Ум юношей из христианских семей образовывался науками, хранительницей которых была языческая школа, но дух воспитывался деятельной жизнью, основы которой коренятся в добром семейном воспитании, и развитие этой жизни происходило в Церкви.
Святые отцы были не только теоретиками-богословами, но, проникнув в тайники духа, открыв его свойства, они указали на высшие цели существования, представили достаточно полную картину христианской жизни. Создавались новые начала жизни, воспитывались новые люди.
Первый из писателей этого века, святой архиепископ Александрийский Афанасий, названный Великим, не оставил специального сочинения по воспитанию. Но вся его жизнь, сочетавшая образованность и аскетизм, служит примером воспитания воли. Обладая обширной ученостью, святитель Афанасий изложил в стройной системе учение о воплощении Сына Божия, о соотношении Божества и человечества в Иисусе Христе. Слова Афанасия Великого: "Он очеловечился, дабы мы обожились", - выражают характер его мировоззрения. Одним из наиболее замечательных нравоучительных сочинений святителя Афанасия является "Житие преподобного отца нашего Антония", рассказывающее об основателе египетского монашества. Это первое в истории христианской письменности житие, послужившее образцом для всей средневековой агиографической литературы.
Пример высокой жизни преподобных отцов и пустынножителей, их устные наставления, в которых выражались высокая степень духовной образованности, благодатное состояние их чистой души и богопросвещенный ум, оказывали воспитательное воздействие на современников.
Последующие поколения воспитывались творениями, в которых сохранился дух этих наставлений. Непосредственно о воспитании пустынножители не писали, но их советы о самосовершенствовании, о работе над собой, о таком воспитании сердца, чтобы требования страстей были заглушаемы голосом совести, о смирении, покаянии, о молитве составляют основу для руководства в деле воспитания. По важности духовных творений следует выделить святых Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, которых в Православной Церкви именуют вселенскими учителями и святителями.

Святитель Василий Великий
Святитель Василий Великий родился около 329 года в Кесарии Каппадокийской. Просвещена была эта часть Малой Азии св. Григорием Чудотворцем. Отец св. Василия, которого также звали Василием, был ритором, то есть человеком образованным. Мать Эмилия, а в особенности бабка Макрина, оказали большое влияние на духовное становление будущего святителя. Всего у Василия-старшего и Эмилии было десять человек детей - пять сыновей и пять дочерей. Из братьев трое стали епископами: св. Василий, следующий за ним Григорий, епископ Нисский, и Петр, епископ Севастийский.
Первоначальное образование святитель Василий получил дома под руководством отца и бабки, продолжил его сперва в Кесарии, затем в Константинополе и в Афинах, где встретился с Григорием Богословом. В Афинах он освоил многие науки, достиг свободы в красноречии, изучил философию и диалектику. Вернувшись на родину в 354 году, Василий крестился в возрасте двадцати пяти лет. Желая познакомиться с монашеской жизнью, он отправился путешествовать в Сирию и Египет. Возвратившись домой, Василий удалился в пустынное место на берегах реки Ириса. К нему пришел его друг Григорий, здесь они вместе работали над составлением иноческого устава и, кроме того, занимались богословием, читали Священное Писание, изучали Оригена и составили антологию избранных мест из его произведений под названием "Добротолюбие". Василий Великий установил правила и устав иноческой жизни и включил монашеский идеал в русло общецерковной жизни, тем самым признав и закрепив особое аскетическое призвание некоторых членов Церкви. Будучи уже епископом, он опубликовал монашеские правила. А его брат св. Григорий Нисский дал мистическое объяснение монашества, благодаря чему монахи нашли свое место в лоне Церкви и признали, что без Церкви и таинств невозможен и сам мистический идеал монашества.
В 364 году св. Василий был рукоположен во пресвитера епископом Евсевием Кесарийским, а в 370 году, по смерти Евсевия, принял епископское служение в Кесарии в возрасте 40 лет. Он деятельно участвовал во внутрицерковных делах, организуя благотворительность, помогая бедным, заступаясь за гонимых. Помимо этого святитель Василий ревностно занимался и общецерковными проблемами. Он противодействовал арианам своими богословскими творениями. В сочетании с безупречно строгим образом жизни все это принесло св. Василию огромную популярность. Умер он в 379 году в возрасте 49 лет.
В своих "Беседах на Шестоднев" св. Василий Великий говорит о том, что человек, сотворенный по образу Божию, бессмертен и создан для жизни духовной. В человека Бог "вложил нечто от Своей собственной благодати, чтобы человек по подобному познавал подобное". Человек, по определению святителя Василия Великого, есть "ум, тесно сопряженный с приспособленной к нему и приличною плотью". Однако и тело как "приличное виталище для души" устроено Богом с великой премудростью. "Мы, - говорил святитель Василий - это душа и ум, поколику мы сотворены по образу Создавшего. Наше - это тело и приобретаемые посредством его ощущения". И оно часто бывает тягостным узилищем для души. "Гнев, пожелания, робость, зависть, -по мысли святителя, - приводят к замешательству душевную прозорливость. Как мутное око не воспринимает видимых предметов, так невозможно с возмущенным сердцем приступать к познанию истины. Поэтому должно удалиться от всех мирских дел и не вводить в душу посторонних помыслов". Еще более необходимо телесное воздержание, и прежде всего строгий пост. Только чистый и мирный ум способен восходить к познанию или созерцанию истины. "Ум есть нечто прекрасное, - говорил святитель Василий, -и в нем мы имеем то, что делает нас созданными по образу Творца". Разделяя способности души, св. Василий ниже разума ставил силы раздражительную и вожделевательную. Раздражительная или волевая способность души должна подчиняться разуму. Если она выходит из этого подчинения, то обращается в бешенство и уродует душу, перерождаясь в страсть и гнев, помрачает и ослепляет ум. Но сама по себе "раздражительность есть душевный нерв, сообщающий душе тонус, силу к прекрасным делам". Праведная раздражительность, то есть управляемая разумом, проявляется в ревности и с равным рвением любит добродетель и ненавидит грех. Каждая душевная способность, по мнению Василия Великого, "становится для обладающего ею благом или злом, - по образу употребления". Все зависит, таким образом, от "согласия" и соразмерности, от гармонии или "симметрии" душевной жизни. И начало этой гармонии есть разум. Разумное согласие, другими словами, целостность души, и есть добродетель. И она завершается пребыванием у Бога и общением с ним в любви. Грех состоит в удалении от Бога, то есть от Жизни, есть "лишение жизни", начало смерти. Первый грех есть предпочтение вещественного, чувственного духовному. (10. 67-69)
В беседе "К юношам, о том, как пользоваться языческими сочинениями" святитель Василий с высоты своего возраста и опыта в делах человеческих показывал едва вступившим в жизнь самый безопасный путь. "Не дивитесь же, если вам, которые каждый день ходите к учителям и с уважаемыми мужами древности беседуете посредством оставленных ими сочинений, скажу, что сам собою нашел я нечто более полезным. О сем-то самом и хочу дать вам совет, а именно, что не должно, однажды навсегда предав сим мужам кормило корабля, следовать за ними, куда ни поведут, но заимствуя у них все, что есть полезного, надобно уметь иное и отбросить. А что же это такое, и как это различать, сему и научу, начав так. Мы полагаем, дети, что настоящая жизнь человеческая вовсе ничего не значит; совершенно не почитаем и не называем благом того, что доставляет нам совершенство в этой только жизни. Ни знаменитости предков, ни крепости, красоты и величия тела, ни почестей от всех людей, ни самого царства, ни всего прочего, что ни наименуют из человеческого, не признаем великим, даже достойным желания, и не обращаем взора на тех, кто имеет сие, но простираем надежды далее, и все делаем для приуготовления себя к другой жизни. Поэтому, что к оной споспешествует нам, о том говорим, что должно любить сие и домогаться сего всеми силами, а что не переходит в оную, то - презирать, как ничего не стоящее" (21.345). В этих словах мы видим критерий отбора содержания образования и воспитания: в светских произведениях можно считать полезным то, что готовит юношу к жизни вечной и что переходит в эту жизнь.
Пытаясь объяснить, что же это за жизнь, где и как будем проводить ее, святитель Василий Великий говорил: "Впрочем, может быть, достаточно покажу вам это, сказав, что, если кто объимет словом и совокупит во едино все счастье людей, со времени их существования, тот найдет, что это не равняется и малейшей части благ той жизни, а напротив того, все здешние блага гораздо больше отстоят достоинством от малейшего из тех благ, чем тень и сновидения скуднее действительности. Лучше же сказать (употреблю пример более близкий), сколько душа во всем досточестнее тела, столько же и разности между тою и другою жизнию. В эту жизнь вводят нас, конечно, Священные Писания, образующие нас посредством учений таинственных; но пока, по возрасту, не можем изучать глубину смысла их, мы и в других писаниях, не вовсе от них далеких, упражняем на время духовное око, как в некоторых тенях и зерцалах" (21. 346).
Говоря о Священном Писании, образующем и вводящем в жизнь вечную, Василий Великий считал и "внешние" светские (языческие) науки в некоторой мере полезными для души. Пока ученик по возрасту не в состоянии понять глубину и смысл Писания, его красу и сладость, ему следует обратить взор к свету духовности, "привыкнуть смотреть на солнце в воде", упражняя духовное око на нехристианских писателях, у которых можно многому научиться хорошему. Ученику надо "собирать нектар" с их сочинений, не прельщаясь их внешним заманчивым блеском, но используя их достоинства в целях своего душевного строения, отбирая из них то, что помогает достижению совершенства и добродетели, то, что соответствует истине.
Святитель рассматривал изучение античных поэтов, историков, философов как необходимый этап образования, подготовляющий к восприятию христианства. Он рекомендовал организовать их изучение так, чтобы оно служило воспитанию нравственности, очищению разума и души. При чтении нужно обращать внимание прежде всего на мысли и поступки, ведущие к добродетели, и стремиться подражать им на практике. Святитель Василий показывал на многочисленных примерах из античных авторов, как они учат презрению богатства и славы, умению спокойно переносить оскорбления и обуздывать гнев, обретению выносливости и скромности в образе жизни, упорству и целеустремленности. (15. 90)
В "Нравственных правилах" Василий Великий говорил о послушании детей родителям и о границах этого послушания. "Дети должны почитать родителей, - читаем мы в 76-м правиле, - и быть им послушны во всем, что не препятствует исполнению заповеди Божией" (20. 486). В этом же правиле мы находим и обязанности родителей: "Родители должны воспитывать детей в учении и наставлении Господнем с кротостию и долготерпением и, сколько зависит от них, не подавать никакого повода к гневу и скорби" (20. 486).
Заниматься воспитанием детей, по представлениям святителя Василия Великого, есть христианский долг каждого, в том числе и монашества. В иноческом уставе он положил принимать в обители и детей, но не для общего воспитания, а для приготовления их к монашеству. Только обеты их должны отлагаться до совершеннолетия. Так, в 292-м правиле краткого устава записано: "Поелику Апостол сказал: отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем (Еф. 6, 4); то, если приводящие детей приводят их с подобною целью, и принимающие несомненно уверены, что могут приводимых воспитывать в наказании и учении Господни; пусть соблюдается повеление Господа, Который сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное (Мф. 19, 14). А без такой цели и без такой надежды, как рассуждаю, и Богу сие не угодно, и нам не прилично и неполезно" (27. 482). В монастырях следует выделять особые дома для детей, разделенных по полу, в которых их будут учить опытные, великодушные, отечески настроенные, благоразумные, испытанные и проверенные настоятелем учителя. Посещая общие со старшими молитвы, в другое время дети учатся грамоте и употребляют "слова, взятые из Писания". И вместо басен следует им рассказывать "повествования о делах чудных, вразумлять их изречениями из Притчей и назначать награды за удержание в памяти слов и вещей, чтобы дети с приятностию и отдыхом, без огорчения для себя и непреткновенно достигали цели. При правильном руководстве дети удобно приобретут внимательность ума и навык не рассеиваться, если приставники постоянно будут допрашивать, на чем остановилась их мысль и какой предмет их размышления... Поэтому, пока душа еще способна к образованию, нежна и, подобно воску, уступчива, удобно напечатлевает в себе налагаемые образы, надобно немедленно и с самого начала возбуждать ее ко всяким упражнениям в добре, чтобы, когда раскроется разум и придет в действие рассудок, начать течение с положенных первоначально оснований и преподанных образцов благочестия, между тем как разум будет внушать полезное, а навык облегчит преуспеяние. Тогда должно принимать обет девства, как уже твердый, произносимый по собственному расположению и рассуждению" (27. 484).

Предыдущая || Вернуться на главную || Следующая