Глава I
О том, что Божество непостижимо и что не должно с излишним
любопытством доискиваться того, что не предано нам святыми
пророками, апостолами и евангелистами.
БОГА никтоже виде николиже. Единородный Сын, сый в лоне Отчи, той
исповеда (Ин. 1, 18). Итак, Божество неизреченно и непостижимо; ибо
никтоже знает Отца, токмо Сын, ни Сына, токмо Отец (Мф. 11, 27).
Также и Дух Святый ведает Божие, подобно тому как дух человеческий
знает то, что в человеке (1 Кор. 2, 11). Кроме же Самого первого и
блаженного Существа, никто никогда не познал Бога, разве только тот,
кому Он сам открыл, — никто не только из людей, но даже и из
премирных Сил, из самих, говорю, Херувимов и Серафимов.
Однако Бог не оставил нас в совершенном неведении; ибо познание о
том, что Бог есть, Он Сам насадил в природе каждого. И само создание
мира, его сохранение и управление возвещают величие Божества (Прем.
13, 5). Сверх того, Бог, сперва чрез закон и пророков, потом через
Единородного Сына Своего, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса
Христа сообщил нам познание о Себе, какое мы можем вместить. Поэтому
все, что предали нам закон и пророки, апостолы и евангелисты, мы
принимаем, познаем и почитаем; а выше того ничего не испытываем. Ибо
если Бог благ, то Он и податель всякого блага, и непричастен ни
зависти, ни другой какой страсти, ибо зависть не сродна естеству
Божию как бесстрастному и единому благому. А поэтому Он как
всеведущий и промышляющий о благе каждого то, что нам потребно
знать, открыл нам, а чего не можем понести, о том умолчал. Этим мы и
должны быть довольны, в этом пребывать и не преступать пределов
вечных (Притч 22, 28) и предания Божия.
Глава II
О том, что можно выражать словами и чего нельзя, что можно познавать
и что превосходит познание.
Кто хочет говорить или слушать о Боге, тот должен знать, что не все,
касательно Божества и Его Домостроительства, невыразимо, но и не все
удобовыразимо, не все непознаваемо, но и не все познаваемо; ибо иное
значит познаваемое, а иное — выражаемое словом, так как иное дело
говорить, а другое — знать. Таким образом, многое из того, что мы
неясно познаем о Боге, не может быть выражено во всем совершенстве;
но как нам свойственно, так мы и бываем принуждены говорить о том,
что выше нас, так, говоря о Боге, мы [приписываем Ему] сон, гнев,
беспечность, руки, ноги, и тому подобное.
Что Бог безначален, бесконечен, вечен, присносущен, несоздан,
неизменяем, непреложен, прост, несложен, бестелесен, невидим,
неосязаем, неограничен, беспределен, неведом, непостижим, благ,
праведен, всемогущ, вседержитель, всевидец, всепромыслитель,
всевладыка и судья, — это мы и знаем, и исповедуем, равно как и то,
что Бог есть един, т. е. одно Существо; что Он познается и есть в
трех ипостасях (лицах), т. е. в Отце и Сыне и Святом Духе; что Отец,
и Сын, и Дух Святый суть едино по всему, кроме нерождения, рождения
и исхождения; что Единородный Сын, и Слово Божие, и Бог, по
благоутробию Своему, ради нашего спасения, по благоволению Отца и
содействием Святаго Духа, безсеменно зачавшись, нетленно родился от
Святой Девы и Богородицы Марии через Духа Святаго и соделался из Нее
совершенным Человеком; и что Он вместе есть и Бог совершенный, и
Человек совершенный, из двух естеств, Божества и человечества, и
(познается) из обоих естеств, одаренных умом и волею, деятельных и
самовластных, кратко сказать, совершенных по определению и понятию
каждого, т. е. Божества и человечества, но в одной сложной ипостаси.
Что Он, сверх того, и алкал, и жаждал, и утруждался, и распялся, и
действительно приял смерть и погребение, и воскрес тридневен, и
взошел на небеса, откуда к нам приходил и опять придет, — об этом
свидетельствует и Божественное Писание, и весь собор Святых.
Что же есть существо Божие, или как Он есть во всем, или каким
образом Единородный Сын и Бог, уничижив Себя, соделался человеком из
девственных кровей, т. е. иным сверхъестественным законом, или, как
Он ходил по водам немокрыми ногами, — того мы не знаем и изречь не
можем. Итак, мы не можем ни сказать чего-либо о Боге, ни даже
подумать, кроме того, что самим Богом нам изречено, сказано или
открыто в Божественных Писаниях Ветхого и Нового Завета.
Глава III
Доказательство, что Бог есть.
Что Бог есть, в этом не сомневаются те, которые принимают Священное
Писание, то есть Ветхий и Новый Завет, равно как и многие из
эллинов; ибо, как мы уже сказали, знание, что Бог есть, нам от
природы всеяно. Но злоба лукавого так возобладала естеством
человеческим и некоторых повергла в такую ужасную и худшую всех зол
бездну погибели, что стали говорить, будто нет Бога. Их безумие
обличая, тайнозритель Давид сказал: рече безумен в сердце своем:
несть Бог (Пс. 13, 1). Поэтому-то ученики и апостолы Господа нашего,
умудренные Всесвятым Духом, и Его силою и благодатью производившие
божественные знамения, сетью чудес своих извлекли таких людей из
глубины неведения к свету Богопознания. Подобным образом и преемники
их благодати и сана, пастыри и учители, прияв просвещающую благодать
Духа, и силою чудес, и словом благодати просвещали омраченных и
обращали заблуждающихся. А мы, не получив ни дара чудес, ни дара
учительства — ибо, пристрастившись к чувственным удовольствиям,
оказались недостойными этого — призвав в помощь Отца и Сына и
Святаго Духа, скажем теперь об этом предмете нечто хотя немногое из
того, что преподали нам пророки благодати.
Все существа или сотворены, или не сотворены. Если сотворены, то,
без сомнения, и изменяемы; ибо чего бытие началось переменою, то
необходимо и будет подлежать перемене, или истлевая, или изменяясь
по произволу. Если же несотворены, то по самой последовательности
умозаключения, конечно, и неизменяемы; ибо чего бытие
противоположно, того и образ бытия противоположен, то есть его
свойства. Кто же не согласится, что все существа, не только
подлежащие нашему чувству, но и ангелы, изменяются, переиначиваются
и многообразно преображаются; так, напр., существа мысленные, то
есть ангелы, души и духи, по воле своей больше или меньше преуспевав
в добре и удаляясь от добра, а прочие существа, изменяясь и по
своему рождению, и по исчезновению, и по увеличению и умалению, по
изменению свойств и по движению местному? А что изменяется, то,
конечно, и сотворено, а что сотворено, то, без сомнения, сотворено
кем-нибудь. Творец же должен быть существо несотворенное: ибо если
бы и он был сотворен, то, конечно, кем-нибудь, и так далее, пока не
дойдем до чего-нибудь несотворенного. Поэтому Творец, будучи
несотворен, без сомнения, есть и неизменяем: а кто же это другой,
как не Бог?
И самый состав, сохранение и управление тварей показывают нам, что
есть Бог, Который все это сотворил, содержит, сохраняет и обо всем
промышляет. Ибо каким бы образом могли враждебные между собою
стихии, как то: огонь, вода, воздух, земля, — соединиться для
составления одного мира и пребывать в совершенной нераздельности,
если бы некая всемогущая сила не соединила их и не сохранила их
всегда нераздельными?
Кто это расположил по известным местам все то, что на небе и что на
земле, что в воздухе и что в воде, и что предшествует всему этому:
небо и землю, воздух и природу, как огня, так и воды? Кто все это
соединил и разделил? Кто сообщил им движение и стремление
непрестанное и беспрепятственное? Не художник ли этого, положивший
всем вещам закон, по которому все делается и все управляется? Кто же
этот художник? Не тот ли, который все это сотворил и привел в бытие?
Мы не можем приписать такой силы слепому случаю, ибо пусть это
произошло от случая; но кто привел все в такой порядок? — уступим,
если угодно, и это случаю, кто же соблюдает и сохраняет по тем же
законам, по которым все прежде создано? — Кто-либо другой, конечно,
а не слепой случай. Но кто это другой, как не Бог?
Глава IV
О том, что есть Бог? О том, что Божество невозможно постигнуть.
Итак, что Бог есть, это очевидно. Но что есть Он по сущности и
естеству, — это совершенно непостижимо и неведомо. Что Он
бестелесен, это ясно. Ибо как может быть телом то, что бесконечно и
беспредельно, не имеет образа, не подлежит осязанию, невидимо,
просто и несложно? Ибо как может быть неизменяемо то, что ограничено
и подвержено страстям? И как может не подлежать страсти то, что
составлено из стихий и на них опять разрешается? — Ибо соединение
есть начало брани, брань — начало разделения, разделение —
разложения: но разложение— совершенно чуждо Бога.
Как исполнится и то, что Бог проникает и наполняет все, как
говорится в Писании: Еда небо и землю не Аз наполняю, рече Господь (Иер.
23, 24). Ибо невозможно, чтобы тело проходило сквозь тела, не
разделяя их и само не разделяясь, не смешиваясь и не соединяясь с
ними, подобно как жидкости вместе сливаются и растворяются.
Если же допустить, как некоторые говорят, тело нематериальное,
подобное тому, которое у греческих мудрецов называется пятым телом,
что, впрочем, невозможно, то оно, конечно, будет движимо, как и
небо, ибо его-то и называют пятым телом. Но кто движет это тело?
[Конечно, другое существо] — ибо все движимое приводится в движение
от другого. Кем же движется и это другое? И так в бесконечность,
пока не встретим чего-либо недвижимого. Но перводвижущее есть
недвижимое, каков и есть Бог. Если бы же Он был движим, то как не
был бы ограничен местом? Поэтому один только Бог недвижим и своею
неподвижностью движет все. Итак, должно необходимо признать, что
Божество бестелесно.
Однако же это не определяет еще Его сущность, равно как ни
нерождаемость, ни безначальность, ни неизменяемость ни нетленность,
ни все то, что говорится о Боге или о Его бытии. Ибо все это
показывает не то, что есть Бог, но то, что Он не есть. Кто же хочет
выразить сущность какой-нибудь вещи, тот должен сказать, что она
есть, а не то, что не есть. Впрочем, нельзя сказать о Боге, что Он
есть по существу; но гораздо свойственнее говорить о Нем через
отрицание всего. Ибо Он не есть что-либо из числа вещей
существующих, не потому, чтобы вовсе не существовал, но потому, что
превыше всего существующего, превыше даже самого бытия. Ибо если
познание имеет предметом своим вещи существующие, то уже то, что
выше познания, конечно, выше и бытия, и снова: то, что превышает
бытие, то выше и познания.
Итак, Бог беспределен и непостижим, и одно в Нем постижимо — Его
беспредельность и непостижимость. А то, что мы говорим о Боге
утвердительно, показывает нам не естество Его, но то, что относится
к естеству. Ибо назовем ли Бога благим, или праведным, или
премудрым, или чем другим, выразим не естество Его, а только то, что
относится к естеству. А иногда то, что утвердительно говорится о
Боге, имеет силу преимущественного отрицания; так, например, говоря
о Боге, мы употребляем слово мрак, разумея не мрак, а то, что не
есть свет, но выше всякого света; или употребляем слово свет,
разумея, что не есть мрак.
Глава V
Доказательство, что един есть Бог, а не многие.
Итак, достаточно доказано, что Бог есть, и что существо Его
непостижимо. А что Бог един есть, а не многие, это несомненно для
верующих Божественному Писанию. Ибо Господь в начале Своего
законоположения говорит: Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от
земли Египетския, да не будут тебе бози инии разве Мене (Исх. 20,
2); и снова: Слыши, Израилю: Господь Бог твой, Господь един есть
(Втор. 6, 4); и у Исаии пророка: Аз Бог первый и Аз по сих, кроме
Мене несть Бог (Ис. 41, 4) — Прежде Мене не бысть ин Бог, и по Мне
не будет... и несть разве Мене (Ис. 43, 10–11). И Господь в Святых
Евангелиях так говорит к Отцу: Се есть живот вечный, да знают Тебе
единаго истиннаго Бога (Ин. 17, 3).
С теми же, которые не верят Божественному Писанию, мы так будем
рассуждать: Бог есть совершен и не имеет недостатков и по благости,
и по премудрости, и по силе, — безначален, бесконечен, присносущен,
неограничен, и, словом сказать, совершен по всему. Итак, если
допустим многих богов, то необходимо будет признать различие между
этими многими. Ибо если между ними нет никакого различия, то уже
один, а не многие; если же между ними есть различие, то где
совершенство? Если будет недоставать совершенства или по благости,
или по силе, или по премудрости, или по времени, или по месту, то
уже не будет и Бог. Тождество же во всем указывает скорее единого
Бога, а не многих.
Сверх того, если бы много было богов, то как бы сохранилась их
неописуемость? Ибо где был бы один, там не был бы другой.
Каким же образом многими управлялся бы мир и не разрушился и не
расстроился ли бы, когда между управляющими произошла бы война?
Потому что различие вводит противоборство. Если же кто скажет, что
каждый из них управляет своей частью, то что же ввело такой порядок
и сделало между ними раздел? Этот-то собственно и был бы Бог. Итак,
един есть Бог, совершенный, неописуемый, Творец всего, Содержитель и
Правитель, превыше и прежде всякого совершенства.
К этому должно присоединить, что и по самой естественной
необходимости единица есть начало двоицы.
Глава VI
О Слове и Сыне Божием, доказательство из разума.
Итак, этот единый и единственный Бог не без Слова. Если же Он имеет
Слово, то должен иметь Слово не безипостасное, начавшее быть и
имеющее престать. Ибо не было времени, когда Бог был без Слова.
Напротив, Бог всегда имеет Слово Свое, Которое рождается от Него и
Которое не таково, как наше слово — не ипостасное и в воздухе
разливающееся, но есть ипостасное, живое, совершенное, не вне Его
(Бога), но всегда в Нем пребывающее. Ибо где Ему быть вне Бога? Но
так как естество наше временно и удоборазрушимо; то и слово наше не
ипостасно. Бог же как присносущный и совершенный и Слово будет иметь
также совершенное и ипостасное, Которое всегда есть, живет и имеет
все, что имеет Родитель. Наше слово, происходя из ума, не есть ни
совершенно тождественно с умом, ни совершенно различно; ибо, будучи
из ума, оно есть нечто иное в отношении к нему; но так как оно
обнаруживает ум, то и не есть совершенно отличное от ума, но будучи
по естеству — одно с ним, различается от него как особое подлежащее:
так и Слово Божие, поскольку существует само по себе, различается от
того, от кого имеет ипостась; поскольку же проявляет в себе то же
самое, что есть в Боге; то по естеству есть одно с ним. Ибо как в
Отце усматривается совершенство во всех отношениях, так видно то же
и в рожденном от Него Слове.
Глава VII
О Духе Святом; доказательство из разума.
Для Слова должно быть и дыхание; ибо и наше слово не без дыхания. Но
наше дыхание отлично от нашего существа: оно есть вдыхание и
выдыхание воздуха, втягиваемого и выдыхаемого для существования
тела. При произношении слова оно делается звуком, обнаруживающим
собою силу слова. И в Божием естестве, простом и несложном, должно
благочестно исповедывать бытие Духа Божия, потому что Слово Его не
есть недостаточнее нашего слова; но было бы нечестием думать, что в
Боге Дух есть нечто отвне привходящее, как это бывает в нас,
существах сложных. Напротив, как слыша о Слове Божием, не признаем
Его безипостасным или таким, которое приобретается учением,
произносится голосом, разливается в воздухе и исчезает, но таким,
которое ипостасно существует, имеет свободную волю, — деятельно и
всесильно: так, узнав, что Дух Божий сопутствует Слову и проявляет
Его действие, мы не почитаем Его дыханием неипостасным; ибо таким
образом мы унизили бы до ничтожества величие Божественного естества,
если бы о Духе, Который в Нем, имели такое же разумение, какое имеем
о нашем духе; но почитаем Его силою, действительно существующею,
созерцаемою в собственном ее и особенном личном бытии, исходящею от
Отца, почивающею в Слове и Его проявляющею, которая поэтому не может
отделяться ни от Бога, в Котором она есть, ни от Слова, которому
сопутствует, и которая не так обнаруживается, чтобы исчезнуть, но,
подобно Слову, существует лично, живет, имеет свободную волю, сама
собою движется, деятельна, всегда хочет добра, во всяком изволении
силою сопровождает хотение и не имеет ни начала, ни конца; ибо ни
Отец никогда не был без Слова, ни Слово — без Духа.
Таким образом, единством естества совершенно опровергается
многобожие эллинов, а принятием Слова и Духа отвергается учение
иудеев; и от тех и других остается то, что полезно, то есть, из
учения иудеев — единство естества, а из эллинизма — одно различие по
ипостасям.
Если иудей станет противоречить принятию Слова и Духа, то должно
обличить его и заградить ему уста Божественным Писанием. Ибо о Слове
Божественный Давид говорит: Во век Господи Слово Твое пребывает на
небеси (Пс. 118, 89), и в другом месте: Посла Слово Свое, и исцели я
(Пс. 106, 20); — но слово, произносимое устами, не посылается и не
пребывает во век. И о Духе тот же Давид говорит: Послеши Духа
Твоего, и созиждутся (Пс. 103, 30); и в другом месте: Словом
Господним небеса утвердишася, и Духом уст Его вся сила их (Пс. 32,
6); также и Иов: Дух Божий сотворивый мя, дыхание же Вседержителево
поучающее мя (Иов. 33, 4); — но Дух посылаемый, созидающий,
утверждающий и сохраняющий не есть дыхание исчезающее, равно как и
уста Божии не член телесный: но то и другое должно разуметь
богоприлично.
Глава VIII
О Святой Троице.
Итак, веруем во единого Бога, единое начало, безначального,
несозданного, нерожденного, нетленного, равно и бессмертного,
вечного, бесконечного, неописуемого, беспредельного, всемогущего,
простого, несложного, бестелесного, чуждого истечения,
бесстрастного, неизменяемого и непременяемого, невидимого, —
источника благости и правды, свет умственный и неприступный, — в
силу, никакою мерою неопределимую и только собственною волею
измеряемую, — ибо все, что восхощет, может, — всех тварей видимых и
невидимых создательницу, всеобъемлющую и сохраняющую, обо всем
промышляющую, вседержительную, над всем начальствующую и царствующую
царствием нескончаемым и бессмертным, не имеющую никакого соперника,
все наполняющую, ничем не объемлемую, но всеобъемлющую, содержащую и
все превышающую, которая проникает все сущности, сама оставаясь
чистою, пребывает вне пределов всего и изъята из ряда всех существ
как пресущественная и превыше всего сущая, пребожественную,
преблагую, преисполненную, которая устанавливает все начальства и
чины, а сама выше всякого начальства и чина, выше сущности, жизни,
слова и разумения, которая есть сам свет, сама благость, сама жизнь,
сама сущность, так как не имеет от другого ни бытия, ни чего-либо из
того, что есть, но сама есть источник бытия для всего существующего,
жизни — для всего живущего, разума — для всего разумного, причина
всех благ для всех существ, — в силу, которая знает все прежде бытия
всего, единую сущность, единое Божество, единую силу, единое
хотение, единое действие, единое начало, единую власть, единое
господство, единое царство, в трех совершенных ипостасях познаваемую
и покланяемую единым поклонением, веруемую и почитаемую от всякой
словесной твари (в ипостасях), неслитно соединенных и нераздельно
разделенных, что и непостижимо, — в Отца и Сына и Духа Святаго, во
имя Которых мы и крестились, ибо так Господь заповедал крестить
Апостолам, сказав: крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф.
28, 19).
(Веруем) во единого Отца, начало всего и причину, не от кого-либо
рожденного, Который один только не имеет причины и не рожден, Творца
всего, но Отца, по естеству, одного Единородного Сына Его, Господа
же и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и в изводителя Всесвятого
Духа. И во единого Сына Божия Единородного, Господа нашего, Иисуса
Христа, рожденного от Отца прежде всех веков, Света от Света, Бога
истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного,
единосущного Отцу, чрез Которого все произошло. Говоря о Нем: прежде
всех веков, — мы показываем, что Его рождение — безвременно и
безначально; ибо не из не сущего приведен в бытие Сын Божий, сияние
славы и образ Ипостаси Отчей (Евр. 1, 3), живая премудрость и сила,
Слово ипостасное, существенный, совершенный и живой образ невидимого
Бога; но Он присно был с Отцем и в Отце, из Которого родился вечно и
безначально. Ибо Отец никогда не существовал, когда не было бы Сына,
но вместе Отец, вместе и Сын, от Него рожденный. Ибо Отец без Сына
не назывался бы Отцем, если бы существовал когда-либо без Сына, то
не был бы Отцем, и если после стал иметь Сына, то также после
сделался Отцем, не будучи прежде Отцем, и подвергся бы изменению в
том, что, не быв Отцем, стал Им, а такая мысль есть ужаснее всякого
богохульства, ибо нельзя сказать о Боге, чтобы Он не имел
естественной силы рождения, а сила рождения состоит в способности
родить из себя, т. е. из собственной сущности, существо, подобное
себе по естеству.
Итак, нечестиво было бы утверждать о рождении Сына, что оно
произошло во времени и что бытие Сына началось после Отца. Ибо мы
исповедуем рождение Сына от Отца, то есть из Его естества. И если мы
не допустим, что Сын изначала существовал вместе с Отцем, от
Которого Он рожден, то введем изменение ипостаси Отца в том, что
Отец, не будучи Отцем, после сделался Отцем. Правда, тварь произошла
после, но не из существа Божия; а волею и силою Божиею приведена из
небытия в бытие, и поэтому не произошло никакого изменения в
естестве Божием. Ибо рождение состоит в том, что из сущности
рождающего производится рождаемое, подобное по сущности; творение же
и создание состоит в том, что творимое и созидаемое происходит
извне, а не из сущности творящего и созидающего, и есть совершенно
неподобно по естеству.
Поэтому в Боге, Который один только бесстрастен, неизменяем,
непреложен и всегда одинаков, бесстрастно как рождение, так и
творение. Ибо, — будучи по естеству бесстрастен и чужд истечения,
потому что прост и несложен, — Он не может подлежать ни страданию,
ни истечению ни в рождении, ни в творении, и не имеет нужды ни в
чьем содействии. Но рождение (в Нем) безначально и вечно, так как
оно есть действие Его естества и происходит из Его существа, иначе
рождающий потерпел бы изменение, и был бы Бог первый и Бог
последующий, и произошло бы приумножение. Творение же у Бога, как
действие хотения, не совечно Богу. Ибо приводимое из небытия в бытие
не может быть совечно Безначальному и всегда Сущему. Бог и человек
творят неодинаково. Человек ничего не приводит из не сущего в бытие,
но, что делает, делает из прежде существовавшей материи, не только
пожелав, но и прежде обдумав и представив в уме то, что хочет
сделать, потом уже действует руками, принимает труды, утомление, а
часто не достигает цели, когда усердное делание не выходит так, как
хочется; Бог же, только восхотев, вывел все из не сущего в бытие:
равным образом не одинаково и рождают Бог и человек. Бог, будучи
безлетным и безначальным, и бесстрастным, и свободным от истечения,
и бестелесным, и единым только, и бесконечным и рождает безлетно и
безначально, и бесстрастно, и без истечения, и вне сочетания, и
непостижимое Его рождение не имеет ни начала, ни конца. Безначально
рождает Он, потому что неизменяем; — без истечения потому, что
бесстрастен и бестелесен; — вне сочетания потому, что опять и
бестелесен, и есть един только Бог, не имеющий нужды в ком-либо
другом; — бесконечно же и непрестанно потому, что и безлетен, и
безвременен, и бесконечен, и всегда одинаков, ибо, что безначально,
то бесконечно, а что бесконечно по благодати, то отнюдь не
безначально, как, напр., Ангелы.
Итак, присносущный Бог рождает Слово Свое совершенное безначально и
нескончаемо, чтобы не рождал во времени Бог, имеющий высшие времени
и естество, и бытие. Человек же, как очевидно, рождает противным
образом, потому что подлежит и рождению, и истлению, и истечению, и
размножению, и облечен телом, и в естестве человеческом заключается
пол мужской и женский, и муж имеет нужду в пособии жены. Но да будет
милостив Тот, Который выше всего и Который превосходит всякую мысль
и разумение.
Итак, святая Кафолическая и Апостольская Церковь учит вместе и об
Отце, и о Единородном Его Сыне, из Него рожденном безлетно, без
истечения, бесстрастно и непостижимо так, как ведает это один только
Бог всяческих. Как вместе существуют и огонь, и свет, из него
происходящий, — не прежде огонь, а потом уже свет, но вместе — и как
свет, всегда рождающийся из огня, всегда есть в огне и никогда от
него не отделяется, — так и Сын рождается из Отца, никак не
отделяясь от Него, но всегда пребывая в Нем. Но свет, неотделимо
рождающийся от огня и всегда в нем пребывающий, не имеет
собственной, по сравнению с огнем, ипостаси, ибо он есть природное
свойство огня; Сын же Божий Единородный, из Отца рожденный
нераздельно и неразлучно и в Нем всегда пребывающий, имеет Свою
собственную ипостась, сравнительно с ипостасью Отца.
Итак, Сын называется Словом и сиянием, потому что рожден от Отца без
всякого сочетания и бесстрастно, и безлетно, и без истечения, и
неразлучно; (называется) же Сыном и образом Отчей ипостаси потому,
что Он совершен, ипостасен и во всем подобен Отцу, кроме
нерожденности (αγεννησια); (называется) Единородным потому, что Он
один только от одного Отца рожден единственным образом, ибо никакое
другое рождение не подобно рождению Сына Божия, и нет другого Сына
Божия. Дух Святый, хотя исходит от Отца, но не по образу рождения, а
по образу исхождения. Здесь другой образ бытия, также непостижимый и
неведомый, как и рождение Сына (Божия). Поэтому все, что имеет Отец,
имеет и Сын, кроме нерожденности, которая означает не различие в
сущности или в достоинстве, а образ бытия — подобно тому как Адам,
который не рожден, ибо он — творение Божие, и Сиф, который рожден,
ибо он — сын Адамов, и Ева, которая вышла из ребра Адамова, ибо она
не была рождена, различаются друг от друга не по природе, ибо они —
люди, но образом бытия.
Должно знать, что слово αγενητον, когда пишется через одно ν,
означает нечто несотворенное, т. е. не происшедшее; когда же чрез
два νν (αγεννητον), то означает нерожденное (μη γεννηθεν). И по
первому значению слова сущность от сущности различается: ибо иное
есть сущность несотворенная, означаемая словом с одним ν, и иное, —
сущность произведенная (γενητη) или сотворенная. По второму же
значению сущность от сущности не различается. Ибо первая ипостась
всякого вида животных не рождена (αγεννητος), а не несотворена (ονκ
αγενητος); ибо все они сотворены Создателем и приведены в бытие
Словом; но не родились, ибо прежде не существовало другого
однородного существа, из которого они могли бы родиться.
Итак, что касается первого значения, то слово αγενητος приличествует
трем пребожественным ипостасям Святого Божества, ибо они единосущны
и несозданны; второе же значение αγεννητος — никак. Ибо один только
Отец нерожден, потому что Он имеет бытие не из другой какой-либо
ипостаси; и один только Сын рожден, потому что из сущности Отца
родился безначально и безлетно; и один только Дух Святый исходящ,
потому что из сущности Отца не рождается, но исходит. Так учит
Божественное Писание, хотя образ рождения и исхождения пребывает для
нас непостижимым.
Должно знать и то, что наименования отечества, сыновства и
исхождения не от нас перенесены на блаженное Божество, но, напротив,
нам переданы оттуда, как говорит божественный Апостол: сего ради
преклоняю колена моя ко Отцу, из Него же всяко отечество на небесех
и на земли (Еф. 3, 14–15).
Если же говорим, что Отец есть начало Сына и больше Его (Ин. 14,
28), то этим не показываем, что Он первенствует пред Сыном по
времени или по естеству; ибо чрез Него Отец веки сотвори (Евр. 1,
2). Не первенствует и в каком-либо другом отношении, если не в
отношении причины; то есть потому, что Сын родился из Отца, а не
Отец из Сына, что Отец есть виновник Сына по естеству, подобно тому,
как не говорим, что огонь происходит из света, но, напротив, свет от
огня. Итак, когда услышим, что Отец есть начало и больше Сына, то
должны разуметь Отца как причину. И как не говорим, что огонь —
одной сущности, а свет —другой, так нельзя говорить, что Отец —
одной сущности, а Сын — иной, но (оба) — одной и той же. И как
говорим, что огонь сияет чрез выходящий из него свет, и не полагаем,
что свет, происходящий из огня, есть служебный его орган, а,
напротив, есть естественная его сила; так говорим и об Отце, что
все, что делает Отец, делает чрез Единородного Сына Своего не как
чрез служебное орудие, но как чрез естественную и ипостасную Силу; и
как говорим, что огонь освещает и опять говорим, что свет огня
освещает, так все, что творит Отец, и Сын такожде творит (Ин. 5,
19). Но свет не имеет особенной от огня ипостаси; Сын же есть
совершенная ипостась, неотлучная от Отчей ипостаси, как это мы выше
показали. Невозможно, чтобы среди тварей был найден образ, во всем
сходно показывающий в себе самом свойства Святой Троицы. Ибо
сотворенное и сложное, скоротечное и изменчивое, описуемое и имеющее
образ и тленное — как в точности объяснит чуждую всего этого
пресущественную Божественную сущность? А известно, что всякая тварь
подчинена большей части таких свойств и по самому естеству подлежит
истлению.
Подобным образом веруем и во единого Духа Святаго, Господа
животворящего, из Отца исходящего и в Сыне почивающего, Отцу и Сыну
спокланяема и сславима, как и единосущного и совечного; в Духа от
Бога, Духа правого, владычествующего, источника премудрости, жизни и
освящения; в Бога, со Отцем и Сыном сущего и называемого,
несозданного, Полноту, Творца, Вседержителя, всесовершающего,
всесильного, бесконечно могущественного, обладающего всякой тварью и
не подчиненного господству, в Духа боготворящего, и небоготворимого;
наполняющего, не наполняемого; сообщающего, но ничего не
заимствующего; освящающего и не освящаемого, Утешителя, как
принимающего моления всех; во всем подобного Отцу и Сыну; от Отца
исходящего, чрез Сына подаваемого и воспринимаемого всею тварью;
чрез Себя Самого творящего и осуществляющего все без изъятия,
освящающего и сохраняющего; ипостасного, существующего в Своей
собственной ипостаси, неотлучного и неотделимого от Отца и Сына;
имеющего все, что имеет Отец и Сын, кроме нерожденности и
рожденности; ибо Отец безвиновен и нерожден, потому что не есть от
кого-либо, но Сам от Себя имеет бытие и из того, что имеет, ничего
не имеет от другого; напротив, Он Сам есть для всего начало и
причина того образа, как оно существует от природы. Сын же от Отца —
по образу рождения; Дух же Святый, хоть также от Отца, но не по
образу рождения, а по образу исхождения. Что, конечно, различие
между рождением и исхождением есть, это мы узнали; но какой образ
различия, этого никак не постигаем. [Знаем только, что] и рождение
Сына, и исхождение Святаго Духа происходят одновременно.
Итак, все, что имеет Сын, и Дух имеет от Отца, даже самое бытие. И
если что не — Отец, то не есть ни Сын, ни Дух; и если бы чего не
имел Отец, того не имеет Сын и Дух; но чрез Отца, то есть потому,
что существует Отец, существует Сын и Дух, и чрез Отца имеет Сын,
также и Дух, все, что имеет, потому, то есть, что Отец имеет все
это, — кроме нерождаемости и рождения, и исхождения. Ибо одними
только ипостасными свойствами и различаются между собою три святые
ипостаси, нераздельно различаемые не по сущности, а по
отличительному свойству каждой ипостаси.
Говорим же, что каждое из этих трех лиц имеет совершенную ипостась,
для того, чтобы нам не принять совершенной природы за одну,
сложенную из трех несовершенных, но за единую простую сущность в
трех совершенных ипостасях, которая выше и впереди совершенства. Ибо
все составляемое из несовершенного необходимо есть сложно, но из
совершенных ипостасей не может произойти сложение; почему мы и не
говорим, что вид из ипостасей, но — в ипостасях. Из несовершенного
сказали, т. е., из того, что не представляет собою целого вида той
вещи, которая из него составляется, — так камень, дерево и железо —
сами в себе совершенны по своей природе, но в отношении к дому,
который из них строится, каждое несовершенно, потому что каждое,
отдельно взятое, не есть дом.
Итак, мы называем ипостаси (Св. Троицы) совершенными, чтобы не
ввести сложности в Божеское естество, ибо сложение — начало раздора.
И опять говорим, что три ипостаси находятся одна в другой взаимно,
чтобы не ввести множества и толпы богов. Исповедуя три ипостаси,
признаем несложность и неслитность (в Божестве); а исповедуя, что
эти ипостаси единосущны одна другой, и признавая в них тождество
воли, действия, силы, власти и, если можно сказать, движения, мы
признаем их нераздельность и то, что Бог есть един; ибо Бог, Слово и
Дух Его истинно один Бог.
О различии трех ипостасей; и о деле, и уме, и мысли. Надобно знать,
что иное есть рассматривать предмет на самом деле, и иное — умом и
мыслию. Так, мы на самом деле видим различие неделимых во всех
тварях: на самом деле Петр представляется отличным от Павла. Но
общность, связь и единство созерцаются умом и мыслью; так мы умом
постигаем, что Петр и Павел одной и той же природы, имеют одно общее
естество. Ибо каждый из них — животное разумное, смертное; и каждый
есть плоть, одушевленная душою, как разумной, так и одаренной
рассудительностью. Итак, эта общая природа постигается умом; ибо
ипостаси не существуют одна в другой, но каждая особо и порознь, т.
е. сама по себе, и каждая имеет много такого, чем одна от другой
отличается. Ибо они и местом отделяются, и временем различаются, и
отличаются умом, силой, видом или образом, нравом, темпераментом,
достоинством, поведением и всеми характеристическими свойствами;
более же всего тем, что существуют не одна в другой, но отдельно;
поэтому и говорится: два, три человека и многие.
Это же можно видеть и во всей твари; но в Святой и пресущественной,
и высшей всего, и непостижимой Троице иное; ибо здесь общность и
единство усматриваются, на самом деле, по причине совечности лиц и
тождества их сущности, действия и воли, по причине согласия
познавательной способности и тождества власти и силы, и благости — я
не сказал: подобия, но тождества — также единства происхождения
движения, потому что одна сущность, одна благость, одна сила, одно
хотение, одно действие, одна власть; одно и то же, не три, подобные
одно другому, но одно и то же движение трех ипостасей; ибо каждая из
них едина есть с другой, не менее как с самой собою; ибо Отец и Сын
и Святый Дух во всем едино, кроме нерожденности, рождения и
исхождения, мыслью же разделенное, ибо мы знаем единого Бога, но
замечаем мыслью различие только по свойствам, т. е. отчеству,
сыновству и исхождению, как различаем причину, зависящее от причины
и совершенство ипостаси, или образ бытия. Ибо в отношении к
неописуемому Божеству мы не можем говорить ни о местном расстоянии,
как в отношении к нам, потому что ипостаси находятся одна в другой,
не сливаясь, впрочем, но соединяясь, по слову Господа, сказавшего:
Аз во Отце и Отец во Мне (Ин. 14, 11), — ни о различии хотения, или
мысли, или действия, или силы, или чего другого, что производит в
нас действительное и совершенное разделение. Поэтому об Отце, Сыне и
Святом Духе говорим не как о трех Богах, но, вернее, как об едином
Боге, Святой Троице, так как Сын и Дух возводятся к одному
Виновнику, но не слагаются и не сливаются, как сливал Савелий; ибо
Они соединяются, как мы говорили, не сливаясь, но совокупно друг с
другом пребывая и друг друга проникая без всякого смешения и
слияния, и так, что не существуют один вне другого или не
разделяются в сущности, согласно Ариеву разделению; ибо, чтобы
сказать кратко, Божество нераздельно в разделенном, подобно тому,
как в трех солнцах тесно друг к другу примыкающих и никаким
расстоянием не разделяемых, одно и смешение света, и слияние.
Поэтому, когда смотрим на Божество, на первую причину, на
единодержавие, на единство и тождество Божества и, так сказать, на
движение и хотение, на тождество сущности, силы, действия и
господства, — тогда воображаем себе одно. Когда же смотрим на то, в
чем есть Божество, или, чтобы сказать точнее, что есть Божество, и
на то, что оттуда — из первой причины существует вечно, равнославно
и нераздельно, то есть на ипостаси Сына и Духа, — то будет три, Коим
покланяемся. Один Отец — Отец и безначальный, т. е. безвиновный; ибо
Он — не от кого-либо. Один Сын — Сын, но не безначальный, т. е. не
безвиновный; ибо Он — от Отца; если же взять начало во времени, то и
безначальный; ибо Он — Творец времен и не подчинен времени. Один Дух
— Святый Дух, происходящий из Отца, но не по образу сыновнему, а по
образу исхождения. Так ни Отец не утратил нерождения чрез то, что
родил, ни Сын — рождения чрез то, что родился из нерожденного — ибо
как иначе? — ни Дух не преложился ни в Отца, ни в Сына чрез то, что
Он произошел и потому, что Он Бог. Ибо свойство неизменяемо; иначе
как бы оно оставалось свойством, если бы изменялось и прелагалось? —
Если Отец есть Сын, то уже не Отец в собственном смысле; ибо в
собственном смысле только один Отец; и если Сын есть Отец, то Он не
есть в собственном смысле Сын; ибо один в собственном смысле Сын;
один и Дух Святый.
Должно же знать, что мы не говорим, что Отец происходит от
кого-либо, но Самого называем Отцем Сына. Не говорим, что Сын —
причина, не говорим и того, что Он Отец, но говорим, что Он и от
Отца, и Сын Отца. И о Святом Духе говорим, что Он от Отца и называем
Его Духом Отца, но не говорим, что Дух и от Сына, а называем Его
Духом Сына, как говорит божественный Апостол: аще кто Духа Христова
не имать, сей несть Его (Рим. 8, 9), и исповедуем, что Он и открылся
нам, и преподается нам чрез Сына; ибо сказано: дуну и глагола им
(ученикам Своим): приимите Дух Свят (Ин. 20, 22); подобно тому, как
луч и сияние (происходят) от солнца, ибо оно есть источник и луча и
сияния; но сияние чрез луч нам сообщается, и оно освещает нас и
приемлется нами. О Сыне же не говорим ни того, что Он — Сын Духа, ни
того, что Он — от Духа.
Глава IX
О том, что приписывается Богу.
Божество просто и несложно. Но то, что слагается из многого и
различного, то сложно. Итак, если и несозданность, и безначальность,
и бессмертность, и вечность, и благость, и творческую силу, и
подобное мы назовем существенными свойствами Божиими, то существо,
сложенное из таких свойств, не будет просто, но — сложно, что
(говорить о Божестве) крайняя нелепость. Итак, о всяком свойстве,
приписываемом Богу, должно так думать, что оно не означает чего-либо
существенного, но показывает или то, что Он не есть, или какое-либо
отношение Его к тому, что от Него отлично, или что-либо
сопровождающее Его природу, или — Его действие.
Из всех имен, усвояемых Богу, кажется, самое высшее есть: Сый (ο
ων), как и Сам Он, отвечая Моисею на горе, говорит: рцы сыном
Израилевым, Сый посла мя (Исх. 3, 14). Ибо Он в самом Себе заключает
все бытие, как бы некое море сущности (ουσιας) — неограниченное и
беспредельное. Святый же Дионисий говорит, что [первоначальное имя
Бога есть] ο αγαθος — благий, потому что о Боге нельзя сказать, что
в Нем прежде бытие, а потом благость.
Второе же имя есть Θεος (Бог). Оно происходит или от θεειν бежать,
потому что Бог все обтекает, или от αιθειν жечь, потому что Бог есть
огнь, поядающий всякое зло, или от θεασθαι видеть, потому что от
Бога ничто не скрыто, и Он все видит. Ибо Он созерцал все вещи
прежде бытия их, от вечности представляя в уме Своем; и каждая вещь
получает бытие свое в предопределенное время, согласно с Его вечной,
соединенной с хотением мыслью, которая есть предопределение, и
образ, и план.
Итак, первое из этих имен показывает, что Бог есть (το ειναι) а не
то, что Он есть (το τι ειναι); второе же указывает на Его действие
(ενεργιαν); а имена: безначальный, нетленный, нерожденный,
несотворенный, бестелесный, невидимый и подобные показывают, что Он
не есть (τι ουκ εστι), то есть, что Он не имеет начала бытию своему,
не подлежит тлению, не сотворен, не есть тело, невидим. Благость,
праведность, святость и подобные сопутствуют природе, а не выражают
самого существа Его. Имена: Господь, Царь и подобные означают
отношение к тому, что отлично от Бога; Господом называется Он того,
над чем господствует, Царем — над чем царствует, Создателем — что Он
создал, и Пастырем — что Он пасет.
Глава X
О Божественном соединении и разделении.
Итак, все это должно быть принимаемо в отношении ко всему
Божеству и одинаковым образом, и просто, и нераздельно, и совокупно;
имена же: Отец, и Сын, и Дух, безвиновный и имеющий причину,
нерожденный, рожденный, исходящий, — должно употреблять раздельно;
такие имена выражают не существо, но взаимное отношение и образ
бытия Ипостасей Святой Троицы. Итак, зная это и как бы рукою,
восходя, ведомые к Божескому существу, мы постигаем не самое
существо, но познаем только то, что относится к существу, равно как,
зная, что душа бестелесна и не имеет ни количества, ни образа, мы
однако же не постигаем еще ее существа; или зная, что тело бело или
черно, мы еще не знаем его существа, но познаем только то, что
относится к его сущности. Истинное же слово учит, что Божество
просто и имеет одно простое, благое действие, действуя все во всем,
подобно лучу, который все согревает и на каждую вещь действует
сообразно естественной ее способности и восприемлемости, сам
получивши таковую силу от Создателя своего, Бога.
Но отдельно есть то, что относится к божественному и
человеколюбивому воплощению божественного Слова. Ибо в этом деле ни
Отец, ни Дух не имели никакого участия, кроме благоволения и кроме
того неизреченного чудотворения, которое производил Бог Слово,
сделавшись подобным нам человеком, как неизменный Бог и Сын Божий.
Глава XI
О том, что говорится о Боге телесным образом.
Так как мы находим, что в божественном Писании весьма многое
символически сказано о Боге телесным образом, — то должно знать, что
нам, людям и облеченным грубою плотию невозможно иначе разуметь или
говорить о божественных высоких и невещественных действиях Божества,
как только посредством образов, типов и символов, нам сообразных.
Поэтому то, что сказано о Боге очень телесным образом, сказано
символически и содержит очень высокий смысл, так как Божество просто
и не имеет формы.
Итак, под очами Божиими, веждями и зрением должно разуметь Его
всесозерцающую силу и неизбежное (ни для какой твари) Его ведение,
так как и мы чрез это чувство приобретаем себе совершеннейшее
познание и убеждение. Под ушами и слухом — Его благоволение и
принятие нашего моления; так как и мы, когда нас просят, милостивее
склоняя ухо к просящим, чрез это чувство проявляем к ним нашу
благосклонность. Под устами и речью — выражение Его воли, так как и
мы устами и речью обнаруживаем сердечные помыслы. Под пищею и питием
— наше стремление к Его воле, так как и мы чрез чувство вкуса
удовлетворяем необходимой потребности нашей природы. Под обонянием —
то, что показывает направленную к Нему нашу мысль, так как и мы
посредством обоняния ощущаем благовоние. Под лицем — Его откровение
и обнаружение Себя посредством действий, так как и наше лицо служит
нашим выражением. Под руками — деятельную Его силу, так как и мы
посредством рук совершаем полезные, особенно же благороднейшие наши
действия. Под десницею — Его помощь в справедливых случаях, так как
и мы, при совершении дел более важных, благородных и большей силы
требующих, действуем правою рукою. Под осязанием — Его точнейшее
познание и разумение вещей малейших и сокровенных, так как и для нас
осязаемые нами вещи не могут иметь ничего в себе сокровенного. Под
ногами и хождением — Его пришествие и присутствие или для
вспомоществования нуждающимся, или для отмщения врагам, или для
другого какого-либо действия, так как и мы посредством ног приходим
куда-либо. Под клятвою — непреложность Его решения, так как и мы
взаимные договоры свои утверждаем клятвою. Под гневом и яростью —
Его ненависть и отвращение к злу, так как и мы то, что не согласно с
нашей мыслью, ненавидим и на то гневаемся. Под забвением, сном и
дреманием — отложение отмщения врагам и замедление обыкновенной
помощи Своим друзьям. Кратко сказать, все, что говорится о Боге
телесным образом, содержит в себе некий сокровенный смысл, научающий
нас чрез то, что для нас обыкновенно, тому, что выше нас, исключая
только то, что говорится о телесном пришествии Бога Слова, ибо Он
ради нашего спасения воспринял всего человека, т. е. душу разумную и
тело, свойства человеческой природы и естественные, непорочные
страсти.
Глава XII
О том же.
Итак, этому научают нас священные изречения, как говорил
божественный Дионисий Ареопагит: что Бог — причина и начало
всяческих, сущность всего существующего, жизнь — живущего, разум —
разумного, ум — умного, возвращение и восстановление отпадшего от
Него, обновление и преображение растленного по существу, священная
твердыня для колеблемых каким-либо нечестивым сомнением,
безопасность для стоящих, путь и надежное руководство для идущих к
Нему. Прибавлю: Он есть Отец всего Им сотворенного; ибо Бог,
приведший нас из небытия в бытие, есть Отец наш преимущественнее
наших родителей, которые сами получили от Него и бытие, и
способность рождать. Он есть Пастырь для тех, которые Ему последуют
и Им пасутся; осияние для тех, которые посвящаются в таинства;
богоначалие для тех, которые обожаются; мир для имеющих вражду;
простота для любящих простоту; единство для стремящихся к единству;
пресущественное и преначальное Начало для всякого начала; и благое
сообщение сокровенного, т. е. познания о Себе, всякому по
достоинству и восприемлемости каждого.
Еще о божественных именах подробнее.
Божество, будучи непостижимым, конечно, будет и безымянно. Не зная
существа Его, не будем искать и имени Его существа. Ибо имена должны
выражать свой предмет. Бог же, хотя благ, и для того, чтобы мы были
участниками Его благости, призвал нас из небытия в бытие и сотворил
нас способными к познанию, тем не менее не сообщил нам ни Своего
существа, ни познания Его существа. Ибо невозможно, чтобы (низшая)
природа совершенно познала лежащую выше ее природу. Притом, если
знания относятся к тому, что существует, то как может быть познано
пресущественное? Поэтому Бог, по неизреченной благости Своей,
благоволит называться сообразно с тем, что свойственно нам, для того
чтобы нам не остаться вовсе без познания о Нем, но иметь о Нем хотя
бы темное представление. Итак, поскольку Бог — непостижим, Он и
безымянен; как Виновник же всего и в Самом Себе содержащий условия
причины всего, что существует, Он и называется сообразно всему, что
существует, даже противоположному одно другому, как, например, свету
и тьме, огню и воде, для того чтобы мы знали, что по существу Он не
таков, но пресуществен и безымянный, и что как Виновник всего, что
существует, Он принимает Себе имена от всего Им произведенного.
Поэтому одни из божественных имен — отрицательные, показывающие
божественную пресущественность, таковы: бессущественный, безлетный,
безначальный, невидимый, — не потому, что Бог меньше чего-либо, или
что Он лишен чего-либо, ибо все —Его, и от Него и чрез Него все
произошло и в Нем состоится, — но потому, что все существующее Он
превосходит преимущественным образом; ибо Он не есть что-либо из
того, что существует, но — выше всего. Другие имена —
утвердительные, говорящие о Нем, как о Виновнике всего. Как Виновник
всего существующего и всякого существа, Он называется и сущим, и
сущностью; как Виновник всякого разума и мудрости, разумного и
мудрого, и сам называется Разумом и разумным, Мудростью и мудрым;
равно как — Умом и умным, Жизнью и живущим, Силою и сильным;
подобным образом Он называется и сообразно со всем остальным.
Наиболее же свойственно Ему принимать названия от вещей
благороднейших и более к Нему близких. Так благороднее и ближе к
Нему невещественное, чем вещественное, чистое, чем нечистое, святое,
чем скверное, так как и более Ему свойственно. Поэтому гораздо более
свойственно Ему называться солнцем и светом, нежели тьмою, и днем,
нежели ночью, и жизнью, нежели смертью, и огнем, и воздухом и водою,
как жизненными началами, нежели землею; преимущественно же и более
всего — благом, нежели злом, или, что то же, сущим, нежели не сущим;
ибо благо — бытие и причина бытия; зло же — лишение блага или бытия.
И это — отрицания и утверждения. Из тех и других происходит
приятнейшее сочетание, как то: пресущественное существо,
пребожественное Божество, преначальное начало, и тому подобное. Есть
и такие имена, которые, хотя приписываются Богу утвердительно, но
имеют силу превосходного отрицания, таково: тьма, не потому, что Бог
— тьма, но потому, что Он не есть свет, а — выше света.
Итак, Бог называется Умом и Разумом, и Духом, и Мудростью, и Силою,
как Виновник этого, как невещественный, вседеятельный и всемогущий.
И это, говоримое утвердительно и отрицательно, говорится вообще о
всем Божестве, как и о каждой Ипостаси Святой Троицы, одинаковым и
таким же образом, и без всякого уменьшения. Ибо всякий раз, как я
думаю об одной из Ипостасей, я понимаю Ее совершенным Богом и
совершенным Существом. А соединяя и исчисляя вместе три Ипостаси,
разумею единого совершенного Бога; ибо Божество не сложно, но в трех
совершенных лицах единое, совершенное, нераздельное и несложное.
Когда же думаю о взаимном отношении Ипостасей, разумею, что Отец
есть пресущественное Солнце, Источник благости, Бездна существа,
разума, мудрости, силы, света, Божества, Источник рождающий и
производящий сокровенное в Нем благо. Итак, Он — Ум, Бездна разума,
Родитель Слова и чрез Слово Изводитель Духа, Который Его открывает;
и, чтобы не говорить много, в Отце нет (другого) слова, премудрости,
силы и желания, кроме Сына, Который есть единственная сила Отца,
предначинательная, которой все сотворено, как совершенная Ипостась
из совершенной Ипостаси рожденная так, как то ведает Сам Тот, Кто
есть и называется Сыном. Дух же Святый есть сила Отца, проявляющая
сокровенное Божество, из Отца чрез Сына исходящая, как знает Сам Он,
но не через рождение; а потому и Дух Святый есть Совершитель
творения всяческих. Итак, что прилично Виновнику-Отцу, Источнику,
Родителю, должно приличествовать одному Отцу. А что —
произведенному, рожденному Сыну, Слову, Силе предначинающей,
желанию, мудрости; то должно относить к Сыну. Что же прилично
произведенному, исходящему и открывающему, совершительной Силе, то
должно относить к Святому Духу. Отец есть Источник и Причина Сына и
Святаго Духа; но Он — Отец одного только Сына и Изводитель Святаго
Духа. Сын есть Сын, Слово, Премудрость, Сила, Образ, Сияние,
изображение Отца и от Отца. Но Дух Святый не Сын Отца, но Дух Отца
от Отца исходящий. Ибо никакого возбуждения не бывает без Духа. Но
Он — также и Дух Сына, но не потому, что из Него, но потому, что
чрез Него из Отца исходит. Ибо один только Виновник — Отец.
Глава XIII
О месте Божием и о том, что одно только Божество неописуемо.
Телесное место есть предел содержащего, в котором содержится
содержимое; например, воздух содержит, а тело содержится. Но не весь
содержащий воздух есть место тела содержимого, а только предел
содержащего воздуха, объемлющий содержимое тело. Вообще же (должно
знать), что содержащее не заключается в содержимом.
Но есть и духовное (νοητος, мысленное) место, где представляется и
находится духовная и бестелесная природа, где именно она
присутствует и действует; но содержится не телесно, а духовно; ибо
она не имеет определенного вида, чтобы могла содержаться телесно.
Итак, Бог, будучи невещественным и неописуемым, не находится в
месте: Он место Сам для себя, как все наполняющий, выше всего сущий
и Сам все содержащий. Однако говорится, что и Он находится в месте,
и где Его действие бывает явно, то и называется местом — Божиим. Ибо
Он Сам, не смешиваясь ни с чем, проникает все и всему дает
участвовать в своем действии, по достоинству и восприемлемости
каждого: говорю же я о чистоте физической и нравственной. Ибо
невещественное чище вещественного, и добродетельное — порочного.
Итак, местом Божиим называется то, что наиболее участвует в Его
действии и благодати. Поэтому небо — Его престол; ибо на небе Ангелы
творят волю Его и всегда славят Его, — что и составляет Его покой; а
земля — подножие ног (Ис. 66, 1) Его, потому что на ней Он во плоти
с человеки поживе (Вар. 3, 38). Ногою же Божиею названа святая Его
плоть. Называется же местом Божиим и церковь, потому что мы отделяем
ее, как некое священное место, на славословие Богу; здесь же
воссылаем к Нему и наши молитвы. Равным образом и другие места, где
только очевидно нам действие Его или во плоти, или без тела,
называются местами Божиими.
Должно же знать, что Божество неделимо, так что Оно все и везде
есть, и не часть в части, разделяемая телесным образом, но все во
всем и все выше всего.
О месте ангела и души и о неописуемом.
Что касается Ангела, то он, хотя телесным образом и не содержится в
месте так, чтобы получал образ и определенный вид, однако о нем
говорится, что он находится в месте духовным присутствием и
действием, как это свойственно его природе, и не везде присутствует,
но где действует, там духовным образом и ограничивается, потому что
не может действовать в одно и то же время в различных местах. Одному
Богу свойственно действовать повсюду в одно и то же время. Ибо Ангел
действует в различных местах, по быстроте своей природы и по
способности легко, т. е. скоро переходить, а Божество, будучи везде
и выше всего, действует одним и простым действием в разных местах в
одно и то же время.
Душа же соединяется — с телом вся со всем, а не часть с частью; и не
содержится им, а его содержит, как огонь железо, и, пребывая в нем,
производит свойственные ей действия.
Описуемо есть то, что объемлется или местом, или временем, или
пониманием; неописуемо же есть то, что ничем таковым не объемлется.
Итак, одно Божество неописуемо, как безначальное и бесконечное, все
содержащее и никаким понятием необъемлемое; ибо оно необъемлемо и
беспредельно, никому не ведомо и ведомо только Самому Себе. Ангел же
ограничивается и временем — ибо имеет начало бытия своего, и местом
— хотя и в духовном смысле, как прежде мы сказали, и постижимостью—
ибо (Ангелы) некоторым образом знают и природу друг друга, и
совершенно ограничиваются Творцом. А тела ограничиваются и началом,
и концом, и телесным местом, и постижимостью.
Свод мыслей о Боге и Отце, и Сыне, и Святом Духе. И о Слове и Духе.
Итак, Божество совершенно, непреложно и неизменно. Оно, по своему
предведению, предопределило все, не от нас зависящее, назначив всему
свойственное и приличное время и место. Поэтому-то Отец не судит
никому же, но суд весь даде Сынови (Ин. 5, 22). Ибо судит, конечно,
Отец и Сын, как Бог, и Дух Святый; но один Сын, как человек,
телесным образом снидет и сядет на престоле славы (Мф. 25, 31),
потому что только ограниченному телу приличны схождение и сидение, и
будет судить вселенную в правде (Деян. 17, 31).
Все отстоит от Бога, но не местом, а природою. В нас благоразумие,
мудрость и решение являются и исчезают, как свойства; но не в Боге:
в Нем ничего не возникает и не убывает; ибо Он неизменяем и
непреложен, и Ему нельзя приписывать ничего случайного. Ибо благо Он
имеет сопутствующим Его существу.
Кто всегда стремится желанием к Богу, тот Его видит; ибо Бог во
всем; все сущее зависит от Сущего, и ничто не может существовать,
что не имело бы бытия своего от Сущего, потому что Бог, как
содержащий природу, соединен со всем; а со святою Своею плотью
Бог-Слово соединился ипостасно и с нашею природой сблизился
неслиянно.
Никто не видит Отца, как только Сын и Дух (Ин. 6, 46). Сын есть
совет, мудрость и сила Отца. Ибо нельзя приписывать Богу качества,
чтобы не сказать нам, что Он сложен из существа и качества.
Сын — из Отца, и все, что имеет, из Него имеет (Ин. 5, 30), поэтому
и не может ничего делать Сам от Себя; ибо Он не имеет действия
особого по сравнению с Отцем.
Что Бог, будучи невидим по естеству, видимым делается по действиям,
это нам известно из устройства мира и Его управления (Прем. 13, 5).
Сын есть образ Отца, а образ Сына — Дух, чрез Которого Христос,
обитая в человеке, дает ему то, что есть соответственно образу
(Божию).
Бог - Дух Святый — среднее между нерожденным и рожденным, и чрез
Сына соединяется с Отцем. Он называется Духом Божиим. Духом
Христовым, Умом Христовым, Духом Господним, Само-Господом, Духом
сыноположения, истины, свободы, премудрости, как производящий все
это; Он все наполняет Своим существом и все содержит, наполняя Своим
существом мир, но не ограничиваясь миром по силе.
Бог есть существо присносущное, неизменяемое, всесозидающее,
поклоняемое благочестивым умом.
Бог есть Отец, всегда сущий, нерожденный, потому что ни от кого не
родился, но родивший соприсносущного Сына. Бог есть и Сын, всегда
сущий со Отцем, из Которого родился безвременно и вечно, вне
истечения, и бесстрастно, и неразлучно. Бог есть также и Дух Святый,
сила освятительная, ипостасная, от Отца исходящая неразлучно и в
Сыне почивающая, единосущная со Отцем и Сыном.
Есть Слово, существенно всегда присущее Отцу. Слово есть и
естественное движение ума, согласно с которым он движется, мыслит,
рассуждает; — оно как бы отсвет и сияние ума. Опять есть слово
внутреннее, произносимое в сердце. Опять — слово произносимое есть
вестник мысли. Итак, Бог Слово есть и самостоятельно, и ипостасно;
прочие же все три слова суть силы души, не созерцаемые в их
собственной ипостаси; именно, первое есть естественное порождение
ума, всегда естественно из него проистекающее; второе называется
внутренним, а третье произносимым.
И Дух понимается многоразличным образом. Есть Дух Святый. И действия
Духа Святаго называются духами. Дух есть и благий Ангел; дух — и
демон; дух есть и душа; иногда и ум называется духом; дух — и ветер;
дух — и воздух.
Глава XIV
Свойства Божеского естества.
Бог — существо несозданное, безначальное, бессмертное, бесконечное и
вечное; бестелесное, благое, вседеятельное, праведное,
просветительное, неизменное, бесстрастное, неописуемое, невместимое,
неограниченное, беспредельное, невидимое, непостижимое,
вседовольное, самодержавное и самовластное, вседержительное,
жизнедательное, всесильное, беспредельно мощное, освятительное и
общительное, всесодежащее и сохраняющее, и обо всем промышляющее —
таково есть Божество, Которое все это и тому подобное имеет по самой
природе, а ниоткуда не получило, но само сообщает всякое благо
Своими тварям, — каждой по ее приемной силе.
Ипостаси пребывают и обитают одна в другой; ибо они и неотлучны, и
неудалимы одна от другой, неслитно вмещаясь одна в другой, но не
так, чтобы они смешивались или сливались, но так, что они одна в
другой находятся. Ибо Сын в Отце и Духе, и Дух в Отце и Сыне, и Отец
в Сыне и Духе, без всякого уничтожения или смешения, или слияния. И
одно и то же у них движение; ибо едино есть устремление и едино
движение трех Ипостасей; —чего в сотворенной природе усмотреть
невозможно.
Кроме того, божеское просияние и действие, будучи едино, просто и
нераздельно, пребывает простым и тогда, когда разнообразится по
видам благ, сообщаемых отдельным существам, и когда разделяет всем
им то, что составляет соответственную каждой вещи природу; но,
нераздельно размножаясь в отношении к отдельным существам, оно и
самые отдельные существа возводит и обращает к собственной своей
простоте. Ибо все существа стремятся к Божеству и в Нем имеют бытие,
так как Оно сообщает всем бытие, сообразное природе каждого; и Оно
есть бытие вещей существующих, жизнь живущих, разум разумного и ум
умного; само между тем Оно выше ума, выше разума, выше жизни, выше
существа.
Еще же должно присоединить и то, что Оно чрез все проникает, ни с
чем не смешиваясь, но чрез Него Самого ничто не проникает. Оно и все
знает простым ведением, и все просто зрит божественным,
всесозерцающим и невещественным своим оком, все — и настоящее, и
прошедшее, и будущее, прежде бытия их. Оно безгрешно, и отпускает
грехи, и спасает. Оно все, что хочет, может; но не все, что может,
хочет; так, Оно может погубить мир, но не хочет
