Никтоже вас да прельщает изволенным ему смиренномудрием
[1], сказал Святой Апостол Павел.
Истинное смиренномудрие состоит в послушании и последовании
Христу
[2].
Истинное смиренномудрие — духовный разум. Оно — дар Божий; оно —
действие Божественной благодати в уме и сердце человека.
Может быть и произвольное смиренномудрие: его сочиняет для себя
душа тщеславная, душа обольщенная и обманутая лжеучением, душа,
льстящая самой себе, душа, ищущая лести от мира, душа, всецело
устремившаяся к земному преуспеянию и к земным наслаждениям, душа,
забывшая о вечности, о Боге.
Произвольное, собственного сочинения смиренномудрие состоит из
бесчисленных разнообразных ухищрений, которыми человеческая гордость
старается уловить славу смиренномудрия от слепотствующего мира, от
мира, любящего свое, от мира, превозносящего порок, когда порок
облечен в личину добродетели, от мира, ненавидящего добродетель,
когда добродетель предстоит взорам его в святой простоте своей, в
святой и твердой покорности Евангелию.
Ничто так не враждебно смирению Христову, как смиренномудрие
своевольное, отвергшее иго послушания Христу, и под покровом
лицемерного служения Богу святотатственно служащее сатане.
Если мы будем непрестанно смотреть на грех свой, если будем
стараться о том, чтоб усмотреть его подробно: то не найдем в себе
никакой добродетели, не найдем и смиренномудрия.
Истинным смирением прикрывается истинная, святая добродетель: так
закрывает целомудренная дева покрывалом красоту свою; так
закрывается Святая Святых завесою от взоров народа.
Истинное смиренномудрие — характер евангельский, нрав
евангельский, образ мыслей евангельский.
Истинное смирение — Божественное таинство: оно недоступно для
постижения человеческого. Будучи высочайшею премудростью, оно
представляется буйством для плотского разума.
Божественное таинство смирения открывает Господь Иисус верному
ученику Своему, непрестанно приседящему у ног Его и внимающему Его
животворящим глаголам. И открытое, оно пребывает сокровенным: оно
неизъяснимо словом и языком земным. Оно для плотского разума
непостижимо; непостижимо постигается разумом духовным, и,
постиженное, пребывает непостижимым.
Смирение — жизнь небесная на земле.
Благодатное, дивное видение величия Божия и бесчисленных
благодеяний Божиих человеку, благодатное познание Искупителя,
последование Ему с самоотвержением, видение погибельной бездны, в
которую ниспал род человеческий, — вот невидимые признаки смирения,
вот первоначальные чертоги этой духовной палаты, созданной
Богочеловеком.
Смирение не видит себя смиренным. Напротив того оно видит в себе
множество гордости. Оно заботится о том, чтоб отыскать все ее ветви;
отыскивая их, усматривает, что и еще надо искать очень много.
Преподобный Макарий Египетский, нареченный Церковью Великим, за
превосходство своих добродетелей, особливо за глубокое смирение,
Отец знаменоносный и Духоносный, сказал в своих возвышенных, святых,
таинственных беседах, что самый чистый и совершенный человек имеет в
себе нечто гордое
[3].
Этот угодник Божий достиг высшей степени христианского
совершенства, жил во времена, обильные святыми, видел величайшего из
святых иноков Антония Великого, — и сказал, что он не видел ни
одного человека, который бы вполне и в точном смысле слова мог быть
назван совершенным
[4].
Ложное смирение видит себя смиренным: смешно и жалостно
утешается этим обманчивым, душепагубным зрелищем.
Сатана принимает образ светлого Ангела; его апостолы принимают
образ Апостолов Христовых
[5]; его учение принимает вид учения Христова; состояния,
производимые его обольщениями, принимают вид состояний духовных,
благодатных: гордость его и тщеславие, производимые ими
самообольщение и прелесть принимают вид смирения Христова.
Ах! куда скрываются от несчастных мечтателей, от мечтателей,
бедственно-довольных собою, своими состояниями самообольщения, от
мечтателей, думающих наслаждаться и блаженствовать, куда скрываются
от них слова Спасителя: Блаженни плачущии ныне, блаженни алчущии
ныне, и горе вам, насыщении ныне, горе вам смеющимся ныне
[6].
Посмотри попристальнее, посмотри беспристрастно на душу твою,
возлюбленнейший брат! Не вернее ли для нее покаяние, чем
наслаждение! не вернее ли для нее плакать на земле, в этой юдоли
горестей, назначенной именно для плача, нежели сочинять для себя
безвременные, обольстительные, нелепые, пагубные наслаждения!
Покаяние и плач о грехах доставляют вечное блаженство: это
известно; это достоверно; это возвещено Господом. Почему же тебе не
погрузиться в эти святые состояния, не пребывать в них, а сочинять
себе наслаждения, насыщаться ими, удовлетворяться ими, ими
истреблять в себе блаженную алчбу и жажду правды Божией, блаженную и
спасительную печаль о грехах твоих и о греховности.
Алчба и жажда правды Божией — свидетели нищеты духа: плач —
выражение смирения, его голос. Отсутствие плача, насыщение самим
собою и наслаждение своим, мнимо-духовным состоянием обличают
гордость сердца.
Убойся, чтоб за пустое, обольстительное наслаждение, не
наследовать вечного горя, обещанного Богом, для насыщенных ныне
самовольно, в противность воле Божией.
Тщеславие и чада его — ложные наслаждения духовные, действующие в
душе, не проникнутой покаянием созидают призрак смирения. Этим
призраком заменяется для души истинное смирение. Призрак истины,
заняв собою храмину души, заграждает для самой Истины все входы в
душевную храмину.
Увы, душа моя, Богозданный храм истины! — приняв в себя призрак
истины, поклонившись лжи вместо Истины, ты соделываешься
капищем!
В капище водружен идол: мнение смирения. Мнение
смирения — ужаснейший вид гордости. С трудом изгоняется
гордость, когда человек и признает ее гордостью; но как он изгонит
ее, когда она кажется ему его смирением?
В этом капище горестная мерзость запустения! В этом капище
разливается фимиам кумирослужения, воспеваются песнопения, которыми
увеселяется ад. Там помыслы и чувства душевные вкушают воспрещенную
снедь идоложертвенную, упиваются вином, смешанным с отравою
смертоносною. Капище, жилище идолов и всякой нечистоты, недоступно
не только для Божественной благодати, для дарования духовного, —
недоступно ни для какой истинной добродетели, ни для какой
евангельской заповеди.
Ложное смирение так ослепляет человека, что вынуждает его не
только думать о себе, намекать другим, что он смирен, но открыто
говорить это, громко проповедовать
[7].
Жестоко насмехается над нами ложь, когда обманутые ею, мы
признаем ее за истину.
Благодатное смирение невидимое как невидим — податель его Бог.
Оно закрыто молчанием, простотою, искренностью, непринужденностью,
свободою.
Ложное смирение — всегда с сочиненною наружностью: ею оно себя
публикует.
Ложное смирение любит сцены: ими оно обманывает и обманывается.
Смирение Христово облечено в хитон и ризу
[8], в одежду, самую безыскусственную: покровенное этою одеждою,
оно не узнается и не примечается человеками. Смирение — залог в
сердце, святое, безыменное сердечное свойство, Божественный навык,
рождающийся неприметным образом в душе, от исполнения евангельских
заповедей
[9].
Действие смирения можно уподобить действию страсти сребролюбия.
Зараженный недугом веры и любви к тленным сокровищам, чем более
накопляет их, тем делается к ним жаднее и ненасытнее. Чем он более
богатеет: тем для себя самого представляется беднее, недостаточнее.
Так и водимый смирением, чем более богатеет добродетелями и
духовными дарованиями, тем делается скуднее, ничтожнее пред
собственными взорами.
Это — естественно. Когда человек не вкусил еще высшего добра,
тогда собственное его добро, оскверненное грехом, имеет пред ним
цену. Когда же он причастится добра Божественного, духовного: тогда
без цены пред ним его добро собственное, соединенное, перемешанное
со злом.
Дорог для нищего мешец медниц, собранных им в продолжительное
время с трудом и утомлением. Богач неожиданно высыпал в его недра
несметное число чистых червонцев, и нищий кинул с презрением мешец с
медницами, как бремя, только тяготящее его.
Праведный, многострадальный Иов, по претерпении лютых искушений,
сподобился Боговидения. Тогда он сказал Богу во вдохновенной
молитве: Слухом убо уха слышах Тя первее, нынеже око мое виде Тя.
— Какой же плод прозяб в душе праведника от Боговидения?
Темже, продолжает и заключает Иов свою молитву: укорих себе
сам, и истаях; и мню себе землю и пепел
[10].
Хочешь ли стяжать смирение? — Исполняй евангельские заповеди:
вместе с ними будет вселяться в сердце твое, усвоиваться ему, святое
смирение, т.е. свойства Господа нашего Иисуса Христа.
Начало смирения — нищета духа; — средина преуспеяния в нем —
превысший всякого ума и постижения мир Христов; конец и совершенство
— любовь Христова.
Смирение никогда не гневается, не человекоугодничает, не
предается печали, ничего не страшится.
Может ли предаться печали тот, кто заблаговременно признал себя
достойным всякой скорби?
Может ли устрашиться бедствий тот, кто заблаговременно обрек себя
на скорби, кто смотрит на них, как на средство своего спасения.
Возлюбили угодники Божии слова благоразумного разбойника, который
был распят близ Господа. Они при скорбях своих обыкли говорить:
Достойное по делам нашим восприемлем; помяни нас, Господи во
царствии Твоем
[11]. Всякую скорбь они встречают признанием, что они достойны
ее
[12].
Святой мир входит в сердца их за словами смирения! он приносит
чашу духовного утешения и к одру болящего, и в темницу к
заключенному в ней, и к гонимому человеками, и к гонимому бесами.
Чаша утешения приносится рукою смирения и распятому на кресте;
мир может принести ему только оцет с желчию смешан
[13].
Смиренный неспособен иметь злобы и ненависти: он не имеет врагов.
Если кто из человеков причиняет ему обиды, — он видит в этом
человеке орудие правосудия, или промысла Божия.
Смиренный предает себя всецело воле Божией. Смиренный живет не
своею собственною жизнью, но Богом. Смиренный чужд самонадеянности,
и потому он непрестанно ищет помощи Божией, непрестанно пребывает в
молитве.
Ветвь плодоносная нагибается к земле, пригнетаемая множеством и
тяжестью плодов своих. Ветвь бесплодная растет к верху, умножая свои
бесплодные побеги.
Душа, богатая евангельскими добродетелями, глубже и глубже
погружается в смирение, и в глубинах этого моря находит драгоценные
перлы: дары Духа.
Гордость — верный знак пустого человека, раба страстей, знак
души, к которой учение Христово не нашло никакого доступа.
Не суди о человеке по наружности его; по наружности не заключай о
нем, что он горд, или смирен. Не судите на лица, но от
плод их познаете их
[14]. Господь велел познавать людей из действий их, из
поведения, из последствий, которые вытекают из их действий.
Вем аз гордость твою и злобу сердца твоего
[15], говорил Давиду ближний его; но Бог засвидетельствовал о
Давиде: обретох Давида раба Моего, елеем святым Моим помазах его
[16]. Не тако зрит человек, яко зрит Бог: яко человек зрит на
лице, Бог же зрит на сердце
[17].
Слепые судьи часто признают смиренным лицемера и низкого
человекоугодника: он — бездна тщеславия.
Напротив того для этих невежественных судей представляется гордым
не ищущий похвал и наград от человеков, и потому не пресмыкающийся
пред человеками, а он — истинный слуга Божий; он ощутил славу Божию,
открывающуюся одним смиренным, ощутил смрад славы человеческой, и
отвратил от нее и очи и обоняние души своей.
Что значить веровать? спросили одного великого угодника Божия. Он
отвечал: “Веровать — значит пребывать в смирении и милости
[18]”.
Смирение надеется на Бога — не на себя и не на человеков:. и
потому оно в поведении своем просто, прямо, твердо, величественно.
Слепотствующие сыны мира называют это гордостью.
Смирение не дает никакой цены земным благам, в очах его — велик
Бог, велико — Евангелие. Оно стремится к ним, не удостаивая тление и
суету ни внимания, ни взора. Святую хладность к тлению и суетности
сыны тления, служители суетности, называют гордостью.
Есть святой поклон от смирения, от уважения к ближнему, от
уважения к образу Божию, от уважения ко Христу в ближнем. И есть
поклон порочный, поклон корыстный, поклон человекоугодливый и вместе
человеконенавистный, поклон богопротивный и богомерзкий: его просил
сатана у Богочеловека, предлагая за него все царствия мира и славу
их
[19].
Сколько и ныне поклоняющихся для получения земных преимуществ!
Те, которым они поклоняются, похваляют их смирение.
Будь внимателен, наблюдай: покланяющийся тебе, поклоняется ли из
уважения к человеку, из чувств любви и смирения? или же его поклон
только потешает твою гордость, выманивает у тебя какую-нибудь выгоду
временную.
Великий земли! вглядись: пред тобою пресмыкаются тщеславие,
лесть, подлость! Они, когда достигнут своей цели, над тобой же будут
насмехаться, предадут тебя при первом случае. Щедрот твоих никогда
не изливай на тщеславного: тщеславный сколько низок пред высшим
себя, столько нагл, дерзок, бесчеловечен с низшими себя
[20]. Ты познаешь тщеславного по особенной способности его к
лести, к услужливости, ко лжи, ко всему подлому и низкому.
Пилат обиделся Христовым молчанием, которое ему показалось
гордым. Мне ли, сказал он, не отвечаешь? или не знаешь, что имею
власть отпустить тебя и власть распять тебя
[21]. Господь объяснил свое молчание явлением воли Божией,
которой Пилат, думавший действовать самостоятельно, был только
слепым орудием. Пилат от собственной гордости был неспособен понять,
что ему предстояло всесовершенное смирение: вочеловечившийся Бог.
Высокая душа, душа с надеждою небесною, с презрением к тленным
благам мира, неспособна к мелкой человекоугодливости и
низкопоклонности. Ошибочно называешь ты эту душу гордою, потому что
она не удовлетворяет требование страстей твоих. Аман! Почти
благословенную, Богоугодную гордость Мардохея! Эта, в очах твоих
гордость — святое смирение
[22].
Смирение — учение евангельское, евангельская добродетель,
таинственная одежда Христова, таинственная сила Христова. Облеченный
в смирение Бог явился человекам, и кто из человеков облечется во
смирение, соделывается Богоподобным
[23].
Аще кто хощет по Мне ити, возвещает святое Смирение: да
отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет
[24]. Иначе невозможно быть учеником и последователем Того, Кто
смирился до смерти, до смерти крестной. Он воссел одесную Отца. Он
Новый Адам, Родоначальник святого племени избранных. Вера в Него
вписывает в число избранных: избрание приемлется святым смирением,
запечатлевается святою любовью. Аминь.
[1] Колос. II, 18.
[2] Филипп. II, 5-8.
[3] Беседа 7, гл. 4.
[4] Беседа 8, гл. 5.
[5] 2 Кор. IX, 13-15.
[6] Лук. VI, 21, 25.
[7] Подражание, книга III, гл. 2.
[8] Иоанн. XIX, 24.
[9] Преподобный авва Дорофей, Поучение 2.
[10] Иов. ХLII, 5, 6.
[11] Лук. XXIII, 41, 42.
[12] Преподобный авва Дорофей, Поучение 2.
[13] Матф. XXVII, 34.
[14] Иоанн. VII, 24, Матф. VII, 16.
[15] 1 Цар. XVII, 21.
[16] Пс. ХХХVIII, 21.
[17] 1 Цар. XVI, 7.
[18] Алфавитный Патерик. О авве Пимене Великом.
[19] Лук. IV, 7.
[20] Лествица, Слово 22, гл. 22.
[21] Иоанн. XIX, 10.
[22] Книга Есфирь, гл. IV-VII. Аман, македонянин, был любимцем и
первым вельможею Артаксеркса, царя Персидского. Мардохей, иудеянин,
принадлежал к числу придворных, и, будучи глубокого благочестия, не
позволял себе человекоугодничества, не пресмыкался пред временщиком.
Такое поведение Мардохея привело Амана в неистовство; он приготовил
высокую виселицу, чтоб казнить на ней ненавистное ему исключение из
общего низкопоклонства. По коловратности земных положений
обстоятельства изменились, — и Аман повешен на виселице,
воздвигнутой им для Мардохея.
[23] Святой Исаак Сирский, Слово 33.
[24] Матф. XVI, 2
